Фурии командира - Джим Батчер

– Всем сделать глубокий вдох, – сказала Исана.

Она немного подождала, сориентировалась на далекий корпус «Мактиса», потянулась к Рилл и нырнула.

Исана сразу почувствовала, как трудно ей стало двигаться. Она бросила взгляд через плечо и убедилась, что все держатся за веревки двумя руками. Они разделись до штанов, и их тела легко скользили в воде. И все же она ощущала дополнительный груз, который ей мешал.

Исана стиснула зубы. При такой скорости на путь до «Мактиса» уйдет даже больше времени, чем сказал Демос, а остальные не обладали ее способностью дышать в воде. Если они всплывут слишком близко от вражеского корабля, это будет самоубийством, а если она остановится, чтобы обсудить положение, «Мактис» попросту уплывет прочь, и ей будет его не догнать.

Выбора не оставалось. Исана закрыла глаза и удвоила свои усилия, теперь ее фурии помогали плыть каждому участнику отряда, и они начали постепенно набирать скорость. Связь с Рилл стала ощутимой, виски Исаны сдавило, и она полностью сосредоточилась на своей задаче.

Лишь подсказка Рилл позволила ей в самый последний момент обогнуть нечто большое и темное, и она проплыла мимо, стараясь не сбавлять скорости. Его поверхность, по которой ползали морские рачки и шевелились темно-зеленые водоросли, показалась Исане странной, словно покрытой галькой. Они скользили вдоль существа несколько секунд, и тут Исана сообразила, что они находятся на расстоянии вытянутой руки от левиафана.

Сердце у нее подпрыгнуло к горлу, рухнуло в желудок и отчаянно заколотилось. Существо было громадным и простиралось насколько хватало глаз. Очевидно, они проплывали мимо хвоста, длинной колонны плоти, покрытой толстой шкурой, в центре Исана заметила мощные костяные выступы. Впереди она увидела более широкую часть, плавник, который был шире «Слайва», его конец она даже не смогла разглядеть в мутной воде.

Затем она миновала несколько рядов чего-то похожего на канавы или борозды в поле. Ребра гигантского существа. Исана ощутила тяжелые пульсации в воде – это билось огромное сердце левиафана.

Они продолжали плыть дальше, миновали еще один плавник, потом колонну – шею левиафана. Получалось, что вся тварь выглядела как удлиненная черепаха без панциря.

Наконец появилась голова, череп величиной с большой каменный амбар в ее домене, где могли поместиться двести живых существ, оборудование и запасы продовольствия. Каждый глаз был величиной с небольшой домик, огромные черные шары были почти полностью закрыты.

Из пасти свисали куски бледной плоти. Быть может, китовый жир? Прямо на глазах Исаны кусок величиной с тележку начал неспешно падать вниз, оторвавшись от челюстей левиафана, – его тут же окружило облако мелких рыб, которые умчались прочь, уступив место дюжине акул. Рилл предупредила Исану о том, что рядом еще несколько акул, все они скрывались в темноте, но сейчас устремились к дармовому угощению. Сердце Исаны забилось быстрее, и она попыталась увеличить скорость, чтобы избежать встречи с голодными акулами – ведь ее спутники болтались рядом, точно приманка.

Она оглянулась назад, когда одна из акул начала к ним приближаться, и обнаружила, что Тави смотрит на левиафана с нескрываемым любопытством и восторгом. Он перехватил ее взгляд, указал на огромное существо и так широко улыбнулся, что Исана не могла не ответить ему такой же улыбкой.

А Эрен, в отличие от Тави, прижался лбом к веревке и плотно зажмурил глаза. Исана не могла не отметить, что молодой курсор обладает немалой толикой здравого смысла.

Тем не менее Тави вел себя достаточно разумно. Конечно, сейчас им грозила серьезная опасность, их жизнь в любом случае висела на волоске. И сколько людей в Алере могли похвастать, что они видели такое поразительное существо? Исана не сомневалась, что у Септимуса было бы такое же выражение лица…

И это важно, поняла Исана. Такое поведение многое говорило о характере человека. Отец Септимуса постоянно советовал ему соблюдать осторожность, тщательно взвешивать свои действия, посвящать все внимание управлению страной. В одном из писем сыну, которое Исана читала, Гай называл правление способом выживания. Выживание для Первого консула было неразрывно связано с долгом.

Септимус мягко и терпеливо спорил с отцом по этому поводу, но до сих пор Исана не понимала простой истины, которая стояла за рассуждениями ее мужа.

Выживание еще не равносильно жизни.

Септимус отправлялся в сражение вместе со своими людьми, несмотря на непозволительный риск, которому подвергался. Он путешествовал по стране под чужим именем, старался познать жизнь за пределами государства. Именно во время одного из таких путешествий Исана и познакомилась с ним, когда разъяренная повариха набросилась на ее сестру, которая разбила тарелку. Исана сильно ударила ее по щеке и оттолкнула от Алии, а потом стояла и молча смотрела на разгневанную женщину до тех пор, пока та не пробормотала что-то себе под нос и не ушла. Тогда Исана помогла Алии подняться на ноги, и они вдвоем удалились, стараясь соблюдать достоинство.

Мужчина, которого она никогда прежде не видела, предложил ей работу, и Исана с радостью согласилась. Все лучше, чем бесконечное мытье посуды на кухне.

Тогда она и представить себе не могла, что они с сестрой стали горничными старших офицеров легиона, телохранителей Септимуса, и самого принцепса.

Так они познакомились, потом полюбили друг друга и заключили брак по любви, а не ради политических союзов.

Выживания недостаточно – нужно уметь жить.

Септимус никогда не говорил об этом вслух. Он просто жил.

Он был полон отчаянной решимости жить, такой сильной, что это привело его к смерти.

Жизнь – это опасное времяпрепровождение и часто весьма болезненное, но в нем столько радости, красоты, столько вещей, которые ты никогда не увидишь и никогда не узнаешь, если не будешь жить по-настоящему. Страдания и боль потерь неизбежны. И тогда все остальное начинает значить много больше; смех наполняется искренностью, красота становится безупречной, а радость – глубокой и естественной.

В некотором смысле Исана предала Септимуса, когда растила Тави после смерти отца. Она полностью сосредоточилась на том, чтобы его спасти. Насколько полнее могла быть жизнь Тави, как много он бы узнал и увидел, если бы Исана сделала другой выбор? Превратив существование Тави в выживание, она защитила его от части страданий, но сделала уязвимым к другим вещам, многого лишила сына, а заодно и себя.

Но теперь прошлое осталось позади. Ничто не может его изменить. Оглядываться назад, страдать из-за прежних ран, предаваться сожалениям – есть иной, чуть более медленный способ движения к смерти. А жить – значит идти вперед.

Жить.

Исана вновь ощутила, как быстро бьется ее сердце, и поняла, что дело не только в страхе. Она чувствовала возбуждение и радость. В темном, наполненном опасностями море она чувствовала себя более живой, чем за все годы после смерти Септимуса.

Нужно быть очень глупой, чтобы наслаждаться этим.

Но Исана солгала бы, если бы не признала,