Последние дни Помпеи - Эдвард Джордж Бульвер-Литтон

моим удовольствием, даже прежде любви, будет мщение! Этот мальчишка, этот грек, ставший мне поперек дороги, расстроивший мои планы, ускользнувший от меня в ту минуту, когда я уже готов был пролить его гнусную кровь, не увернется от меня вторично. Но каким способом отомстить? Надо обдумать это хорошенько. О Ате, если ты вправду богиня, вдохнови меня!»

Египтянин погрузился в глубокую задумчивость, но, казалось, не мог прийти ни к какому ясному, удовлетворительному решению. Он беспокойно ворочался на месте.

В голове его проносился план за планом, но он тотчас же отстранял их как неудобные. То и дело он ударял себя в грудь и громко стонал, сгорая желанием отомстить, но сознавая свое бессилие. Пока он предавался своим мыслям, отрок-раб несмело вошел в комнату.

– Какая-то женщина, очевидно высшего круга, судя по одежде и по виду сопровождавшей ее рабы, ожидает внизу, желая видеть Арбака.

– Женщина! – Сердце египтянина сильно забилось. – Молодая?

– Лицо ее скрыто под вуалью, но фигура ее стройна и вместе с тем, роскошна, как у молодой женщины.

– Проси ее, – сказал египтянин, на мгновение его тщеславное сердце надеялось, что это, может быть, Иона. Но одного взгляда, брошенного на посетительницу, вошедшую в комнату, было ему достаточно, чтобы разочароваться в своей мечте. Правда, она была одного роста с Ионой и, вероятно, одних лет с нею, изящно и роскошно сложена, – но где та невыразимая грация, которой отличалось каждое движение неаполитанки, где та целомудренная, художественная прелесть костюма, столь простого в своей изысканности, где та стыдливая, однако, полная достоинства походка, где та женственная величавость и скромность?

– Прости, я с трудом встаю, – сказал Арбак, пристально рассматривая незнакомку, – я еще не оправился от тяжкой болезни.

– Не утруждай себя, великий египтянин, – отвечала Юлия, стараясь под маской лести скрыть свой страх, – прости несчастной женщине, которая ищет утешения в твоей мудрости.

– Приблизься, прелестная незнакомка, – молвил Арбак, – и говори без боязни, с полной откровенностью.

Юлия села возле египтянина и с удивлением оглядывала комнату, изящная и дорогая роскошь которой далеко превосходила даже нарядное убранство в доме ее отца. С некоторым страхом она заметила иероглифические надписи на стенах, какие-то таинственные изображения, глядевшие на нее из всех углов, и треножник, стоявший поблизости. Но более всего поражала ее величественная, странная фигура самого Арбака: длинная белая одежда, скрывая до половины его черные, как смоль, кудри, спускалась до самых ног. Болезненная бледность придавала его лицу еще больше выразительности, а черные глаза, казалось, пронизывали ее покрывало и читали тайны ее тщеславной, неженственной души.

– Что привело тебя, прелестная незнакомка, в дом пришельца с Востока? – спросил он низким глубоким голосом.

– Его слова, – отвечала Юлия.

– В каком смысле? – спросил он со странной улыбкой.

– Можешь ли ты спрашивать, о мудрый Арбак? Твоя ученость гремит по всей Помпее.

– Действительно, я приобрел кое-какие познания, но разве серьезные, отвлеченные тайны науки могут интересовать молодость и красоту?

– Увы! – отвечала Юлия, немного приободренная этими льстивыми словами, привычными ее уху. – Горе всегда прибегает к мудрости за помощью и утешением, а самые избранные жертвы горя – это те, кто любит безнадежно.

– О! – воскликнул Арбак. – Не может быть, чтобы безнадежная любовь была уделом существа, обладающего такими красивыми формами, пластичность которых легко угадать даже под складками твоей пышной одежды. Прошу тебя, подними покрывало, чтобы я мог видеть, соответствуют ли твои черты красоте фигуры.

Юлия была не прочь похвастаться своими прелестями, думая таким образом еще более заинтересовать мага в своей участи. И вот, после короткого колебания, она подняла вуаль и открыла свое красивое лицо, которое, если б не косметика, показалось бы египтянину действительно привлекательным.

– Ты жалуешься на несчастную любовь, – сказал он, – но тебе стоит только повернуть это лицо к неблагодарному, каких же ты еще хочешь любовных чар?

– О, прекрати свои комплименты! – воскликнула Юлия. – Мне в самом деле нужно какое-нибудь привораживающее средство, и я надеялась на твое искусство…

– Прелестная незнакомка, – возразил Арбак с оттенком презрения, – любовные чары не принадлежат к числу секретов, которые я изучал долгие ночи.

– А! Ну, в таком случае, извини меня, великий Арбак, и прощай!

– Постой, – остановил ее Арбак.

Несмотря на страсть к Ионе, красота посетительницы задела его за живое, и не будь он в таком расслабленном состоянии, он, может быть, попытался бы утешить красавицу иными средствами, а не ухищрениями волшебства.

– Постой! Хотя я и признаюсь, что не занимаюсь колдовством с его зельями и чарами, я предоставляю это людям ремесла, однако, в ранней молодости, увлекаясь красотой, я не раз прибегал к этим чарам для самого себя. Я могу дать тебе полезные советы, если ты будешь со мной откровенна. Судя по твоей одежде, ты еще не замужем?

– Нет, – отвечала Юлия.

– И, может быть, пользуясь дарами фортуны, желаешь подцепить богатого жениха?

– Я богаче того, кто пренебрегает мною.

– Странно, очень странно! И ты любишь того, кто тебя не любит?

– Не знаю, люблю ли я его, – отвечала Юлия надменно, – знаю только, что я хочу восторжествовать над соперницей, хочу видеть этого человека у ног моих, хочу, чтобы он презирал ту, которую предпочел мне.

– Желание вполне естественное и достойное женщины, – сказал египтянин тоном слишком серьезным, чтобы в нем можно было заподозрить иронию. – Еще одно слово, чудная девушка, – можешь ты доверить мне имя твоего возлюбленного? Неужели он из Помпеи? Помпеец не пренебрег бы богатством, если б даже был слеп к твоей красоте…

– Он родом из Афин, – отвечала Юлия, опустив глаза.

– А! – воскликнул египтянин с горячностью, и кровь прилила к его щекам. – Здесь, в Помпее, один только афинянин, молодой и благородный. Ты говоришь о Главке!

– О, не выдай меня! Это он!

Египтянин откинулся на спинку кресла, устремив рассеянный взор на потупленное лицо купеческой дочери, и думал про себя: не может ли пригодиться ему, для его личной мести, эта беседа, которую он до сих пор вел полушутливо, забавляясь суеверием и тщеславием своей посетительницы?

– Я вижу, что ты не можешь помочь мне, – сказала Юлия, обиженная его продолжительным молчанием, – по крайней мере, храни мою тайну. Еще раз, прощай!

– Госпожа! – вскричал Арбак пылким тоном. – Твоя просьба тронула меня, я готов исполнить твое желание. Выслушай меня: сам я не впутывался в эти мелочные тайны колдовства, но я знаю кое-кого, кто этим занимается. У подножия Везувия, не дальше мили от города, живет могущественная чародейка. Ночью, в новолуние, при росе, она собирает травы, обладающие способностью приковывать любовь на веки вечные. Ее искусство может привести твоего возлюбленного к ногам твоим. Пойди к ней