Ночи северного мая - Галия Сергеевна Мавлютова

до шкафа, вытащил свежую рубашку, натянул на себя, раздумывая, как бы ему умыться без Таниной помощи.

– Ой, ты что, встал уже? – закричала Таня, внося в комнату поднос с чашкой и чайником. – Тебе на Дворцовую надо, к врачу. Ты весь израненный. Хочешь, дежурного врача вызову?

– Нормально, Таня, не надо! Там очередь? – покраснев от стыда, спросил Сергей.

– В туалет? Нет, никого нету. Все уже на работе, а кто с дежурства пришёл, те отсыпаются. Иди уж, стеснительный ты наш!

Сергей вышел, провожаемый улыбчивым взглядом соседки. Он умылся под раковиной на кухне, посмотрел в окно. Осенняя хмарь тяжелым пологом завесила мрачный город, полностью поглотив его под собой. День ещё не начался, но рассвет явно запаздывал. Москвин вздохнул. Пора ехать на службу. Там всё прояснится. Он вернулся в комнату, под пристальным Таниным взглядом, обжигаясь, выпил чаю.

– Вкусный чай, Таня, спасибо за заботу! Я пошёл.

Она громко фыркнула, не в силах сдержать обиду. Сергей почистил ботинки гуталином, долго растирая их тряпкой, затем громко высморкался и выбежал из общежития. Всё это время Таня молча стояла за его спиной немым укором.

В отделе никого не было, только дежурный на входе и Наташа в приёмной. Сергей прошёл в кабинет и тихо охнул, открыв дверь. За столом сидел бодрый и весёлый Геннадий Трофимович, как пионер с горном. Взял и сошёл с плаката. Хорошо, что не с ума.

– О, Серёжа, ты жив-здоров? Рад тебя видеть!

Товарищ Басов подошёл и обнял настолько крепко, что у Москвина перехватило дыхание.

– Ты молодец, Серёженька, со всех сторон молодец!

Москвин тихо злился, слушая ветерана. Нельзя задавать вопросы, нельзя. Само собой всё откроется. Басов открыл форточку, но духота не отступила. В кабинете можно было задохнуться. В городе включили отопление.

– Я как увидел, где ты живёшь, сразу понял, что ты наш человек! – одобрительно начал Геннадий Трофимович. – Я ведь тоже живу один, в общежитии. Так и не выделили мне жилплощадь. Хотели комнату в коммуналке дать, да я отказался. Хочу квартирку, маленькую, хоть хрущёвку, но свою, отдельную. Семьи у меня нет, сам видишь, я постоянно на работе горбачусь, детей не нажил, одни болезни да ранения. На Афганской вон контузило. Думал, квартиру дадут за последний бой, так не дали. Вот и обретаюсь в общаге. Так что мы с тобой два сапога пара.

Сухой говорок сослуживца успокаивал, но и бередил внутреннее беспокойство Сергея. Он не знал, с какого боку подступиться к расспросам.

– Ты молодец, Серёга! Не уступил врагу ни пяди пространства нашей Родины! Жалко Кручинина, – вздохнул Геннадий Трофимович и замолчал.

Ветеран многозначительно жевал сухими губами. Оглушительно зашелестела высохшая кожа. Сергей знал, что нужно молчать. Если он сейчас задаст хоть один вопрос, то пропадёт с концами. Его слова истолкуют как попытку оправдаться.

– Кручинина жалко, – повторил товарищ Басов, – пропал парень! Он так старался, чтобы угодить, а взяли его прямо там. Кто-то опознал его по Ямским баням. Помнишь, ты к Ване Чекомасову ездил?

Москвин угрюмо кивнул. Он-то помнил, как бил и бил Игоря Кручинина, стараясь забить до смерти. Руки до сих пор помнили мягкое месиво человеческого тела.

– Его чуть до смерти не забили. Кто-то его измесил чуть не до смерти. Но ничего, жив остался. Опознали люди злодея, теперь срок ему корячиться. Большой срок! Так ему и надо! Теперь за Ваню он ответит по полной. А ты здорово накостылял искателям прав и свобод. Мать их твою так! Тебе уже благодарность выписали. Хотели премию, но зажали.

Геннадий Трофимович коротко хохотнул. Москвин не узнавал угрюмого деда, часами корпевшего над одной фразой в рапорте. Разговорчивый мужчина, вполне здоровый, не сумасшедший. Ещё не совсем старый, а выглядит глубоким стариком. Как легко он меняет кожу! Только что жевал губами, не зная, как выведать секреты у Москвина, и вот уже толкует о вселенской справедливости. Наверное, так же непринуждённо он поведёт на расстрел кого угодно, хоть Москвина, хоть Кручинина. Для старика Басова нет разницы, в кого и как стрелять. Такой боец, не целясь, попадёт в лоб. После продолжительного монолога наступила томительная пауза. Оба бездумно смотрели на стены, каждый на свою сторону.

– А где Влад? Что с ним? – Москвин сломался, не выдержал. Пусть Басов думает, что хочет, но у него не было больше сил терпеть эту изощрённую пытку.

– А щас покажу! – ретиво взвился Басов, ломая стул под собой. – А-а-а, стул треснул. Не выдержал напряжения, голубчик!

Они вышли в коридор. Первым шёл ветеран органов Басов, за ним неуклюже ковылял Москвин. Ноги ломило от боли; по всей видимости, его здорово избили, уже бесчувственного. После путаных объяснений Басова картина прояснилась. Всё вышло по плану. Очевидно, что за Кручинина вступился кто-то из свободных художников, тогда Москвин накостылял заступникам, но никто из сотрудников не видел, как Сергей избивал Игоря. Влада взяли вместе с объектом наблюдения. Получилось колесо, оно и спасло Москвина от неприятностей. Впервые в жизни удача благоволила изгою. Она преподнесла ему шикарный подарок в виде свободы.

– Куда мы идём? – раздражённо прикрикнул Москвин. Спина Басова дёрнулась, но мигом сникла. Геннадий Трофимович ссутулился и стал похож на большого гнома.

– К Вовке Беспалову! Там Сашка Москалёв Они ждут нас.

Москвин слегка разозлился, но промолчал, не понимая причины ожидания. С Москалёвым и Беспаловым не получилось ни работы, ни дружбы, ни приятельских отношений. Небрежный обмен словами при встречах, приветствия сквозь зубы при входе, натужное растягивание губ при прощании – вот, пожалуй, и всё, что можно было вспомнить при упоминании этих двух фамилий.

– Ты же входишь в оперативную группу Москалёва. Ты и Беспалов. Москалёв у вас за старшего.

Сергей чуть не споткнулся. Оказывается, здесь все и всё расписано и разделено на группы и разряды, а он ничего не знает.

– Ты был в свободном полёте, но официально числился за Москалёвым. Так положено!

Товарищ Басов имеет превреднейшую привычку читать чужие мысли. Только подумаешь, а он тут как тут, сразу отвечает. И ни разу его ответ не вступил в противоречие с мысленным процессом напарника.

– А вы тоже в его группе? – снова не выдержал Москвин. Если уж пошла такая пьянка – всё говорить начистоту, – пусть Басов откроет все тайны. Сказал «а», говори «б»!

– Нет, я числюсь в помощниках у Германа Викторовича. Я же на заслуженной пенсии. Тоже в свободном полёте, так сказать!

Товарищ Басов неожиданно обернулся и хитро подмигнул Москвину: держись, голубь, не теряй почвы под ногами. Они шли быстрым шагом, причём Москвин едва поспевал за расторопным помощником