Ночи северного мая - Галия Сергеевна Мавлютова

начальника. Юркая спина товарища Басова напоминала змеиную шкуру. Те же разводы, та же окраска. Никакой разницы между линючей гадюкой и вечным капитаном. Москвин с трудом освободился от приступа раздражения, понимая, что злоба – плохой советчик в трудных ситуациях. И в этот момент Геннадий Трофимович резко застопорил шаг. Сергей невольно уткнулся ему в спину.

– Ты что, совсем ошалел? – прошипел Басов, осторожно стукнув по наличнику. В кабинете наступила тишина. Только что грохотала музыка, раздавался громкий смех, и вдруг разом всё стихло. Басов стукнул ещё разок. Тишина усилилась, словно там, в кабинете, затаили дыхание. Геннадий Трофимович грохнул кулаком в дверь. От удара наличник отошёл от стены.

– Кто там? – спросил высокий голос изнутри кабинета. Голос звучал как из колодца.

– Свои, Сашка, свои. Открывай!

И товарищ Басов приложился ещё раз, для основательности грохнув по двери двумя кулаками. Дверь распахнулась. В проёме стоял Саша Москалёв, щерясь в глупой ухмылке. Его добродушное широкое лицо расплылось наподобие жирного блина. Красная кожа сально лоснилась от обильного пота.

– Чё надо? – грубоватым, но доброжелательным тоном осведомился Москалёв.

– Так мы к вам! – радостно сообщил капитан Басов. – Вот полюбуйтесь, стажёр Москвин прибыл в полном здравии. Готов служить Родине!

– Да пошли вы!

Дверь закрылась. В кабинете завозились и снова притихли.

– Ну, ты тут подожди, а я до Петрова сгоняю, – после недолгого раздумья сказал Геннадий Трофимович. – Инструкции получу и обратно. Стой здесь!

Капитан рысцой побежал по коридору, а Москвин с тоской смотрел ему вслед. Ощущение полной безнадёги охватило его. Сколько времени нужно, чтобы понять, в чём заключается смысл жизни? Минута, вечность? Если бы знать, как сложится, то обошёл бы этот отдел за три километра. Лучше бы на стройку пошёл. Давно бы уже в прорабы выбился.

Москвин прислушался. За стеной началось движение. Послышались удары, грохот, что-то упало. Судя по звуку, тяжёлое, стул, наверное. Раздался долгий протяжный стон. В этом звуке слились тоска и безнадёжность, настолько созвучные с настроением Москвина, что он не выдержал и дёрнул дверь на себя. Она неожиданно открылась. Сергей встал на пороге, одним взглядом вобрав в себя происходящее. На полу валялся Влад Карецкий, истерзанный и забитый до неузнаваемости. Беспалов склонился над ним, проверяя пульс. Москалёв потирал руку, покрасневшую от удара. Увидев Москвина, Саша бездумно пнул бездыханное тело, словно хотел проверить, жив тот или нет. Сергей молча смотрел и не мог понять, что должен делать. От пристального взгляда у него всё спуталось в голове. Состояние ужаса хлынуло снизу и проникло в затылок. Так и стоял он на пороге, переполненный смертельным кошмаром. От напряжения зазвенело в висках.

– Пошёл вон! – крикнул Москалёв и для наглядности несколько раз пнул неподвижное тело. Карецкий был жив. Он жалобно застонал, словно жалуясь кому-то на несправедливость всего мира. Беспалов вскочил и бросился к двери. Москвин хотел ударить его, но не смог даже пошевелить рукой. Его будто разбил паралич. Тело стало неподвижным и замороженным. Беспалов молча вытолкал Сергея в коридор. Щёлкнул замок. Сергей медленно опустился на корточки. Из-за двери донёсся протяжный вой.

* * *

В приёмной было густо накурено. Обычно гости Петрова не дымили в присутствии Наташи, но сегодня все запреты были сняты. Мужчины курили везде, где им вздумается. Девушка отмахивалась от дыма старой газетой.

– Иди уже, тебя ждут! – многозначительно произнесла она и лукаво подмигнула. Сергей, прижав кулаки к груди, чтобы его не трясло, прошёл в кабинет Петрова. Там сидели те самые мужчины в пиджаках и галстуках. Сергей сразу узнал, кто они. Это были начальники новых отделов, руководители наружных служб, представитель управления. Они праздновали окончание мероприятия и, судя по блаженным улыбкам, блуждающим на раскрасневшихся лицах, все были довольны результатами.

– А-а-а, Москвин! Явился не запылился? – обрадовался Петров, по-женски всплеснув руками. – Проходи, садись! Выпить хочешь?

Москвин молча смотрел на него, не понимая, чего от него хотят все эти люди.

– Не хочешь? А ведь ты заработал! Мы закрыли классового врага. Надолго. Он уже в следственном изоляторе. Тоже заработал! Все своё получили по заслугам!

Раздался громкий смех. Сергей испуганно дёрнул головой, ему показалось, что смеются где-то наверху, но он ошибся. Рядом с ним смеялись мужчины, искренне радуясь благополучно завершённой операции. Все были уверены, что он поддержит общее веселье.

– Москвин, смотри, мы кидаем звёздочку в стакан, заливаем всё это прозрачной жидкостью. Ах, как вкусно пахнет! Тебе первичное звание присвоили. Везунчик ты наш!

Петров подскочил и сунул гранёный стакан Сергею в руки. Водка расплёскивалась, пальцы не слушались. Москвин с трудом ухватился за ребристые грани.

– Иди к себе, выпей за наше здоровье! Хорошей тебе службы, сынок!

Петров легонько подтолкнул Москвина к двери. Тот послушно вышел. Наташа, сидя за высокой деревянной стойкой, лучилась сияющей улыбкой. Она подбадривала Сергея, покачивая головой в такт его шагам. Москвин, шатаясь, прошёл мимо неё и направился к выходу, с трудом удерживая стакан в левой руке. Правой он держался за сердце, словно хотел вырвать его и бросить себе под ноги.

– Серёжа, я сейчас приду, ты не волнуйся!

Наташа накрыла поднос полотенцем и робко постучала в кабинет Петрова, оборачиваясь и улыбаясь, словно просила прощения, что не может уделить внимания именно в эту минуту. Сергей с ненавистью посмотрел на неё. Невинная улыбка девушки сводила его с ума. Чему она-то радуется?

– Герман Викторович, надо что-то делать! – сказал полковник Ряднов, постукивая стиснутым кулаком по чайному столику.

– Николай Петрович, вы о чём? – удивился Петров, отмахнувшись от Наташиного подноса.

– Ваш сотрудник не выполнил задания! Его надо не к награде представлять, а на нары уложить!

Петров крякнул и заметно покраснел. Он знал, что Москвин нарушил инструкции. Стажёр действовал не по правилам игры. Полковник был уверен, что больше никто об этом не знает. Надеялся, что пронесёт. Надежды не оправдались. Все за всеми следят.

– Николай Петрович, будет исправлено! Наташа, Беспалова ко мне! Срочно!

– Слушаюсь! – пискнула Наташа и испарилась из кабинета, надеясь застать в приёмной Москвина, но его уже не было.

Сергей с трудом доковылял до своего кабинета, не понимая, как он вынесет ещё одного человека, но, на его счастье, Басова там не было. Наверное, тот торчит у Москалёва. Сергей посмотрел на стол, но ничего не увидел. Перевёл взгляд на стену, потолок – всё чёрное. Глаза отказывались видеть этот мир. Скоро перестанут слышать уши, откажет желудок, затем перестанет функционировать весь организм. Это называется коллапс. Именно от него умерла Дора Клементьевна Саркисян. Всю жизнь она боялась коллапса. От него и скончалась.

Москвин прислушался к себе, надеясь,