Redrum 2018-2019 - Юлия Саймоназари

удлиненные человеческие стопы, сросшиеся вместе.

Дед Вани был одним из них.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Деревня Кирщановка распласталась в низине на берегу реки. Почти три десятка дворов с приземистыми кособокими домишками, огородами и скотиной; пять наезженных телегами улиц и никаких благ цивилизации.

Щедрая и плодородная земля, заговоренная предками, уже больше двухсот лет давала жителям крохотного поселения, удаленного от шумного мира, все необходимое. Люди здесь никогда не голодали и не забирали у природы больше, чем нужно. Они жили с ней в гармонии.

В середине 20 века, во времена великих строек коммунизма из-за строительства ГЭС деревня попала в зону затопления. В Кирщановку зачистили люди в форме, они проводили собрания на берегу реки, рассказывали о важности новой гидроэлектростанции и подготавливали кирщановцев к переезду.

— Товарищи! — начал раздраженный и уставший капитан Жданов. — Через десять дней, 7 августа, прибудут грузовики, чтобы перевезти вещи следующих семей: Антиповы, Гурьевы, Матвеевы…

— А дома как же? — перебил Ленька Антипов.

— Я уже говорил, дома в Кирщановке признаны ветхими, их перевозить нельзя. Владельцы получат денежную компенсацию на строительство нового дома. Сумма выплаты зависит от оценки вашего жилища или…

— А скотину куда?

— Продавайте. Сдавайте в колхозы, режьте, перегоняйте на новое место… В общем, сами решайте.

— Мы не хотим уезжать! — выкрикнул кто-то из кирщановцев. — Эта земля наших пред…

— Да чтоб вас! — не выдержал капитан. — Ну, сколько можно?! А?! Вашу деревню водой накроет! На дне она будет лежать! Все должны покинуть затопляемую территорию по своей воле или против нее. Каждого, кто окажет сопротивление, арестую. Понятно? — гневным взглядом капитан окинул собравшихся.

Кирщановцы в ответ закивали и тихо затянули:

— Да. Понятно. Чего уж тут не понять.

— Зачитаешь, — Жданов сунул листок со списком первых переселенцев главе Кирщановки Митяю Лаврентьеву, что стоял рядом, потом развернулся и махнул подчиненному. — Едем.

Кирщановцы, склеенные общей бедой, так и остались сидеть на берегу. Никуда не расходились, даже когда машина капитана выехала из деревни и ушла направо к райцентру. Тягостное молчание висело в воздухе, пока самая старая жительница деревни — повитуха Евдокия, не встала, опираясь на кривую можжевеловую клюку. Она смотрела на земляков двумя разными глазами — голубой обжигал холодом, карий опалял жаром. Ее суровое столетнее лицо растеклось от времени, щеки и шея повисли, брови опустились на веки. Десятки лет она не расплетала длинную, до пят, косу, отчего седые волосы слиплись и превратились в серебряный колтун.

— Нельзя уходить. Сила наша в земле, предками заговоренной. Зачахнем без нее. Связаны мы с нею, нельзя корни отрывать. Вдали от Кирщановки никому счастья не будет.

— Что же делать, Евдокиюшка? — спросила Анисья, жена Кольки Гурьева.

Старуха пожала плечами и поковыляла к деревне.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

7 августа в Кирщановку въехала вереница грузовиков. Жданов и солдаты обомлели от ужаса, когда оказались на пустых улицах, залитых кровью. На деревьях и заборах висели прибитые вниз головой, с перерезанными глотками и вспоротыми животами коровы, свиньи, кошки, собаки, куры и козы. Густая тошнотворная вонь, исходившая от бурой земли и сырых потрохов, скрутила животы нескольким бойцам. Не в силах сдержать подступившую рвоту, они перевалились через кузова, и их желудки вывернулись наизнанку.

— Больные уроды! Напугать решили? Ну, ладно, — сказал Жданов и вылез из машины. — Хватит блевать! Проверьте дома! — приказал он солдатам, а сам пошел к калитке Антиповых, на которой висела собака. Он пнул хлипкую створку, и она со скрипом распахнулась. Капитан пересек двор, поднялся на крыльцо и постучал. Никто не спешил его встречать, тогда он толкнул незапертую дверь и вошел.

— Хозяева! — позвал капитан.

В доме никого не было. Жданов осмотрелся. Мебель стояла на месте, никто даже не начинал собирать вещи.

— Скоты! Ну, я вам покажу! — со злости он хлопнул дверью и пошел к машине.

Вскоре вернулись солдаты, они опасливо озирались по сторонам. По их глазам Жданов видел — ребята напуганы кровавыми декорациями деревенских. Распотрошенные животные, развешанные по всей Кирщановке, и земля, напитанная кровью, произвели нужный эффект.

— Нашли кого-нибудь?! — спросил капитан.

— Нет, никого.

— А вещи собраны?

— Нет.

— Ну, все! Сами виноваты. Вы, трое, — указал он на бойцов справа от себя, — идите в лес, наверняка эти говнюки там отсиживаются. Ждут, что мы уйдем и ничего не тронем. Остальные… Приступайте к санзачистке!

— А как же вещи? Мебель? — спросил хилый парнишка.

— Плевать! Я предупреждал! Они не послушались. Пусть теперь горит все к чертовой матери. У меня приказ — очистить дно водохранилища. И так уже все сроки срываем, а еще восемь деревень, — тяжело вздохнул Жданов.

— Может, хоть на улицу вынесем? Они вернутся, заберут, — предложил помощник Волков.

— Нет, я сказал! Жгите все! — рявкнул Жданов, ослепленный злостью и жаждой мести. — Приступайте! Чего стоите?!

Солдаты заметались, выгружая из машин канистры с керосином, а после разошлись по Кирщановке исполнять приказ. И как только они начали расплескивать горючее на ветхие домишки, разразился ливень. Капли зашуршали по крышам и стенам, смывая воспламеняющуюся смесь. Завеса из воды скрыла все, что находилось на расстоянии вытянутой руки.

— Да чтоб тебя… — злился Жданов. — Этого еще не хватало.

Прошло два часа. Дождь не прекращался. Капитан, погруженный в раздумья, сидел за столом в одном из домов. С потолка текли струйки воды, барабанили по полу и мебели.

Помимо Кирщановки Жданов отвечал за расселение еще восьми деревень с населением меньше трехсот человек, и день ото дня его ненависть к переселенцам росла. Сначала он им сочувствовал, потом стал равнодушен, а теперь еле сдерживал гнев, особенно когда в очередной раз какая-нибудь семья, не зная, как получить побольше выгоды со своей халупы, в пятый раз меняла решение в пользу выплаты компенсации или получения квадратных метров по количеству членов семьи, а то и вовсе требовала перевезти их дом на новое место, несмотря на то, что он подлежал сносу.

Когда Жданову поручили выселить из зоны затопления 1849 человек, он обрадовался: наконец-то подвернулся случай проявить себя на службе. Но общение с недовольными озлобленными людьми отнимало слишком много сил и нервов. Он устал, а выполнить приказ и написать рапорт об исполнении нужно было до конца сентября. Иногда капитан так сильно злился, что, как сейчас, желал, чтобы всех строптивых переселенцев накрыло водой, и они навсегда остались в своих чертовых деревеньках.

Жданов не мог больше ждать, когда кончится дождь, он понапрасну терял драгоценное время. Каждый день и час был на счету, и он