Redrum 2018-2019 - Юлия Саймоназари

вам, ни детям, ни внукам, ни правнукам. Связаны мы с землей нашей, здесь и должны остаться. Да и теперь поздно отказываться: кровь пустили, землицу напоили, считай, по рукам с нечистыми ударили. Побежите — со смертью обвенчаетесь. Детей и супругов по гробам раскладывать будете, а сами проживете до глубокой старости в одиночестве и муках.

Из толпы вырвался двенадцатилетний Митя Антипов. В отличие от остальных детей Кирщановки, мальчик не боялся Евдокию и любил ее, как родную бабку. Два года назад, когда он провалился в прорубь и обморозился, почти все деревенские были уверены, что дохляк Митя умрет — уж очень хилым и болезненным он был. Но Евдокия боролась за мальчишку. Трое суток без сна провела у его кровати, читала заговоры, жгла травы, поила парным молоком с каплями крови самого здорового мужчины в Кирщановке. А после лучшую во всей деревне по надою корову, чье молоко стало лекарством для больного, принесли в жертву — заживо сожгли во дворе под окнами Мити. Она ревела от боли, умирала в муках, но не могла бежать и брыкаться — страдалице переломали ноги. Утром единственный сын Антиповых проснулся здоровым и чувствовал себя превосходно, будто и не было трех суток в бреду на грани жизни и смерти. С того дня Митя больше никогда не болел, его худосочное тело окрепло, а на белых пухлых щеках всегда светился яркий румянец. Благодарный мальчик каждый день приходил к повитухе в дом, помогал по хозяйству и слушал истории о темном мире тех, кто согласился вместо него взять буренку. Он доверял Евдокии больше, чем родителям, больше, чем себе, и теперь, когда она ждала следующего добровольца, он без страха шагнул к ней.

— Митя! — в ужасе кричала мать, прорвавшись через толпу к сыну.

— Не тронь! — жестом остановила повитуха.

Митя подошел к Евдокии и безропотно ушел под воду, даже старался не сопротивляться, чтобы старухе легче было его топить, но жизнь в нем отчаянно боролась за глоток воздуха. Когда бездыханного мальчика утащили на дно стебли, следом за сыном поспешили мать и отец.

Из воды показалась большая голова, за ней тянулось длинное тело со странными плавниками и коротким хвостом. По коже змеились волнистые бугры, похожие на кожуру запеченного яблока. Огромное рыбоподобное чудище медленно проскользило рядом с Евдокией, высматривая кого-то среди деревенских.

— Анисья! — истошным воплем вырвалось из Кольки Гурьева имя жены. Он узнал ее по маленьким, широко расставленным глазам на большой плоской морде. Перерожденная в жуткое существо Анисья медленно опустила веки, подтвердив догадку мужа, и ушла на дно.

— Я! Меня! — бросился Колька к повитухе, и она быстро отправила его к жене.

Увидев перерожденных земляков, кирщановцы приободрились: теперь они знали — смерть не страшна, и они охотней соглашались на новую жизнь. Повитуха ловко и проворно расправлялась со стариками, детьми и молодыми, даже крепких мужчин топила, как котят в ведре. Вода питала ее силой, забирала усталость и наполняла неуемной энергией.

Над рекой слышались всплески, редкие крики и бульканье. Жители смотрели на убийства родственников и соседей и ждали своей очереди. Только дед Вани — Афанас и еще четверо парней и девушек не хотели обращаться в чудищ и жить в холодных глубинах. Они слишком любили людскую жизнь. И, не убоявшись угроз, молодые люди тихонько отсоединились от толпы, незаметно вышли на берег, а, оказавшись на суше, без оглядки побежали.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Когда старуха перетопила всех жителей, она повернулась лицом к лесу и прошептала:

— Сами виноваты, — слова эти, преодолев километры, долетели до беглецов, и как голодные черви, ввинтились в их уши и протиснулись вглубь сознания, уцепившись за него ртами-присосками.

Евдокия тяжело вздохнула и ушла под воду. Больше она никогда не показывалась над поверхностью.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Кирщановцы кружили вокруг Вани. Он смотрел на них, вспоминая, как дед просил держаться подальше от рек и водохранилищ. Старик частенько рассказал внуку невероятную и жуткую историю о чудовищах, в которых превратились его земляки, а заканчивалась она угрызениями совести. Во всех несчастьях, что неотступно преследовали род Логиновых, дед винил себя. Говорил, что из-за его трусости умирают близкие, что смерть стала ему женой. Но мальчик никогда не верил в эту историю, а потому не боялся рыболюдей. Ваня считал, что после того, как дед похоронил трех жен и четырех дочерей, он немного тронулся умом. Так говорил его покойный отец — единственный ребенок Афанаса от первого брака, проживший несравненно дольше сестер. И даже после гибели родителей Ваня продолжал убеждать деда, заменившего ему отца и мать, что нет его вины в трагедиях, преследующих их род; то же самое он говорил, когда хоронил дочь и жену. И только теперь понял, на что обрек дед Афанас тех, кто носил его фамилию.

Ваня осторожно снял с ремня мини-акваланг и сунул в рот. Он до последнего не терял надежду уйти из затопленной деревни живым. Но еще до того, как он рванул к поверхности, огромная пасть сомкнулась на его пояснице. Длинные рыбьи клыки и человеческие резцы проткнули кожу, порвали органы, а затем раздался хруст. Ваня выронил акваланг.

Тварь сломала позвоночник в двух местах. Боль яркой кометой пронеслась по телу, оставляя за собой огненный шлейф. Ваня не чувствовал ног, луч света в руках истерично метался, и все, что он видел, было лишь раздувающиеся облака крови.

Логинов бил пресноводное чудище фонарем, но град ударов не ослабил хватку. Ваня дотянулся до ножа на ремне, вытащил его из ножен и вонзил клинок по самую рукоятку в голубой глаз. Речная тварь заметалось, сильнее сдавливая добычу в мощных челюстях. Ваня потерял сознание, мышцы расслабились, и он обмяк, точно тряпичная кукла. Из легких выскользнули последние пузырьки воздуха.

Рыбоподобное существо с оставшимся карим глазом затащило Логинова под завал, который был домом в деревне Кирщановка, и оставило гнить, пока тело не размякнет и не взбухнет, чтобы позже обглодать с костей разваливающуюся плоть.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Алексей Жарков

Черная лампа

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

От автора: «Космос — это абсолютный экстремист, который живет сам по себе. Его опасность совершенна. „Назови мне хотя бы одну причину, чтобы тебя не убить". Он такой бесконечный и такой медленный, что кажется