Призрак Оперы - Гастон Леру

Если я увижу это, то вынужден буду признать правоту Эрика,потому что красивая женщина имеет право любить самого уродливого монстра,особенно если монстр умеет очаровывать музыкой так, как этот, а красиваяженщина оказывается выдающейся певицей.

– А теперь уходите, – сказал Эрик – Мне нужно сделатькое-какие покупки.

И я ушел. Я все еще беспокоился о Кристине Доз, но теперьбыл поглощен ужасными мыслями и о себе, особенно после того, что Эрик сказал омоем безрассудстве.

«Чем все это закончится?» – спрашивал я себя. И хотя яфаталист, я не мог отделаться от преследующей меня тревоги, громаднойответственности, которую однажды принял на себя, после того как спас жизньмонстра, угрожающего теперь «многим представителям рода человеческого».

***

К моему изумлению, все произошло так, как предсказал Эрик.Несколько раз я видел, как Кристина Доз покидала дом у озера и возвращаласьобратно в него без каких-либо признаков того, что ее заставляли делать это. Япопытался выбросить из головы эту любовную тайну, но мне было очень трудно(особенно из-за, моих ужасных мыслей) не думать об Эрике. Однако, соблюдаяосторожность, я больше не сделал ошибки и не приходил к озеру или в проходкоммунаров. Но поскольку меня все еще преследовала мысль о секретном входе втретьем подвале, я неоднократно спускался туда, зная, что днем там обычноникого не бывает. Я провел там бесконечное количество часов, прощупывая стеныбольшим пальцем, прячась за комплектом декораций из «Короля Лахора»,оставленных там не знаю почему, поскольку «Короля Лахора» представляли нечасто.

И мое терпение было вознаграждено. Однажды я наконец увиделмонстра. Он направлялся ко мне. Он полз на четвереньках! Я был уверен, что онне заметил меня. Он прополз между декорациями и задниками, подошел к стене и вместе, которое я запомнил, нажал на пружину. Пружина отодвинула камень назад,открывая проход. Эрик исчез в нем, и камень опять сдвинулся за ним. Теперь язнал секрет монстра и мог попасть в дом у озера, когда захочу!

Чтобы убедиться в этом, я подождал примерно час и затемнажал на пружину. Механизм сработал. Но, зная, что Эрик дома, я не полез впроход. Более того, мысль о том, что он может застать меня там врасплох,неожиданно напомнила мне о смерти Жозефа Бюке, и, не желая утратитьпреимущества открытия, которое может быть полезным для многих людей, для«многих представителей рода человеческого», я покинул на этот раз подвалыОперы.

Как вы можете себе представить, меня все еще интересовалиотношения Эрика и Кристины Доэ, но не из-за нездорового любопытства, а из-заужасных мыслей, которые, как я уже говорил, никогда не покидали меня. «ЕслиЭрик обнаружит, что он нелюбим, – говорил я себе, – от него можно ожидатьвсего».

Я продолжал осторожно бродить по зданию Оперы и вскоре узналправду о печальной любовной истории монстра. Эрик завладел умом Кристинынасильно, но сердце ее целиком принадлежало Раулю де Шаньи. Играя в верхнейчасти здания Оперы роль невинной помолвленной пары, они не сознавали, чтокто-то наблюдал за ними. Я решил не останавливаться ни перед чем: я бы убилмонстра, если бы потребовалось, и после этого сдался полиции. Эрик непоказывался, но меня не успокоило его отсутствие.

Я должен рассказать вам о своем плане. Я верил, что монстр,возможно, будет изгнан из своего дома ревностью, и тогда я смогу войти туда, неопасаясь, через проход в третьем подвале. Мне было важно в общих интересахточно знать, что находится в этом доме.

Однажды, устав от ожиданий, я отодвинул камень и тут жеуслышал мощную музыку – монстр работал над «Торжествующим Дон Жуаном». Я знал:это труд его жизни. Я предусмотрительно остался в темной дыре и не двигался.Эрик на некоторое время перестал играть и расхаживал по дому взад и вперед каксумасшедший, говоря гремящим повсюду голосом: «Юн должен быть закончен доэтого! Полностью закончен!» Эти слова меня тоже не успокоили. Едва он опятьначал играть, я осторожно закрыл камнем отверстие. И даже когда оно былозакрыто, я все еще мог слышать отдаленное, неясное пение, идущее из глубиныземли, так же как я слышал песню сирены, поднимающуюся из глубины озера. Явспомнил, что говорили рабочие сцены, которые нашли тело Жозефа Бюке, и над чемлюди скептически посмеивались: рабочие утверждали, будто слышали около тела«звук, похожий на пение мертвых».

В тот вечер, когда была похищена Кристина Доэ, я прибыл вОперу довольно поздно, боясь услышать плохие новости. Я провел ужасный день,ибо прочитал в утренней газете, что Кристина и виконт де Шаньи собираютсяпожениться, постоянно думал над тем, не надо ли мне в конце концов сообщить вполицию о существовании монстра. Но благоразумие наконец вернулось ко мне, и японял, что это может только ускорить катастрофу.

Выйдя из кэба перед Оперой, я посмотрел на здание так, будтобыл удивлен тем, что оно еще стоит. Но, как у всех восточных людей, во мне естьчто до от фаталиста, и я вошел внутрь, готовый ко всему.

Похищение Кристины во время сцены в тюрьме, естественно,потрясло всех, но не меня. Я ни на минуту не усомнился в том, что ееисчезновение организовал Эрик – подлинный король фокусников. И я думал, что наэтот раз это был конец для нее и, возможно, для всех нас.

Я даже хотел попытаться убедить всех этих людей, задержавшихсяв Опере, уйти. Но меня остановило то, что они наверняка сочли бы меняненормальным. К тому же я знал, что попытайся я заставить их покинуть зал,закричав, например: «Пожар!», я мог бы вызвать катастрофу – люди душили бы,топтали друг друга до смерти в давке, дикой драке, даже худшей, чем та, которойя страшился.

Однако я решил, что действовать надо без задержки. Вероятно,Эрик теперь думал только о своей пленнице, и я должен воспользоваться этим,чтобы войти в его дом через проход в третьем подвале. Я попросил отчаявшегосявиконта Рауля де Шаньи помочь мне, и он немедленно согласился, с доверием,которое меня глубоко тронуло. Я послал Дариуса за пистолетами. Он принес их намв артистическую комнату Кристины. Я дал один Раулю и посоветовал ему бытьготовым стрелять, как был готов я, поскольку Эрик мог ожидать нас по другуюсторону стены. Мы должны были идти проходом коммунаров и через люк.

Увидев пистолеты, Рауль спросил меня, собираемся ли мыдраться на дуэли. Мы, определенно, собирались. «И какая дуэль!» – сказал я, но,конечно, у меня не было времени объяснить все ему. Он смел, однако почти ничегоне знает о своем противнике.

Что значит дуэль с самым горячим бойцом по сравнению сединоборством с самым блестящим фокусником? Мне самому казалась сомнительнойперспектива поединка с человеком, которого можно видеть только тогда, когда онэтого хочет, и который сам видит все, когда другие – ничего, человеком, чьистранные познания, хитрость, воображение позволяют ему использовать всеестественные силы и соединить их, чтобы создать иллюзию вида и звука, способнуюпривести его оппонентов к мысли об обреченности. И теперь он действует вподвалах Оперы – то есть в стране фантасмагории! Может ли кто-нибудь подуматьоб этом без содрогания?! Может ли кто-нибудь представить себе, что, возможно,случится в Опере, если в ее пяти подвалах и двадцати пяти помещениях верхнихуровней властвует жестокий и игривый Роберт Худен, который иногда шутит, аиногда ненавидит, иногда опустошает карманы, а иногда убивает? Подумайте толькоо схватке с любителем люков, который в моей стране сделал так много люков,лучших в своем роде, подумайте о борьбе с любителем люков в стране люков!