Катарсис. Темные тропы - Виталий Храмов

– Я понимаю ваше желание, – говорю я, – и с радостью помог бы вам. Но! Понимаете, что этот клинок – случайность? Вчерашнее было просто мозголомным и выбивающим из душевного равновесия. Потому я был в особом состоянии духа и разума. И просто не помню в точности, что и как сделал! Вы хотите, чтобы вот твой, Волк, клинок, семейная реликвия, меч твоих предков растёкся по земле раскалёнными каплями? Или – взорвался, как Шар Огня?

Волчонок невольно отводит меч, украшенный узорами, выполненными серебром и самоцветными камнями драгоценными.

– И я понимаю ваше жгучее желание обладания удивительной игрушкой – немедленно, но – не к спеху. Совсем. Ничего же не требуется, кроме заготовок для экспериментов. Если у нас получилось – случайно, в мойне, как побочный результат душещипательной беседы, то почему не получится на стойбище в Пустоши, когда и заняться особо нечем, кроме расплава полосок железа, а лишних глаз – просто нет? А вот вернуть ноги Малышу мы можем только тут, возможно, только сейчас. Теперь – есть вопросы? Тогда, может быть, всё же приступим к исполнению наших планов?

Фух! Шумною толпою вываливаем за ворота. Опять – затык. Останавливаю отряд. Даже не спрашиваю – кто организовывал выезд? Раз не я, то – никто. Знать – верхом. Даже Волчица – в особом седле, сидит как-то необычно, не видел подобного раньше. Женщины – в повозке. А вот охрана наша – пешком. И коней больше нет – конюшня Пашке пустой осталась.

Пламя, как котёнок, болтая лапками, взлетает в воздух, поднятая моей рукой, как краном, с визгом оказывается на моём коне, передо мной.

– Оскал, тебе точно с нами надо? – спрашиваю я. Пока он, удивлённый, размышляет, спрашиваю у старшей дочери Лилии: – А тебе?

Видя, что меня никто не понял, пришлось пояснить:

– Какой смысл нам отправляться верхом, если стража – пешая?

Оказалось, положено так. Статус. Представительство. Знати не положено ножки сбивать о грязные вонючие булыжники мостовой. Говорят, что быстрее пешей стражи всё одно не получится ехать.

Выяснив этот момент, снял вопрос с повестки дня. Тронулись. И буквально на следующей улице в подтверждение слов ребят – встали, не в силах проехать сквозь сплошную людскую реку.

Но буквально тут же из головы моей вылетел этот вопрос «конно-пеший». Потому как путь нам преградила не просто река людей, а религиозное шествие. Отчего скулы мои свело судорогой, зубы заскрипели, а кулаки сжались. Сплошной белой вереницей текли Чистильщики с вязанками хвороста на плечах и топорами на длинных рукоятях в руках. Самих приговорённых к сожжению я не успел увидеть. Но, судя по пояснениям Пламени, ритуал един для всех земель, где имеются церковники, потому девочка предположила, что в полдень будет массовое народное развлечение – Казнь без Пролития Крови. Ох, какое вычурное название для дикого, варварского обычая! А сейчас – тоже народная забава – вождение приговорённых по городу, чтобы каждый смог плюнуть им в лицо. И судя по текущей толпе городских бездельников, народ это воспринимает крайне положительно и находит очень забавным. Унизить пока ещё живых приговорённых к сожжению заживо. Ходят за Чистильщиками массами, как на первомай!

– А мы на казнь не пойдём? – с сожалением в голосе спрашивает Пламя, так и сидящая со мной на Харлее. А ему – всё едино. Что я – не из самой тяжёлой весовой категории, что она – как куропатка, лёгкая.

– Тебе нравится смотреть на горящих людей? – удивляюсь я.

– Нет, – содрогнулась девочка. – Я отворачиваюсь и уши закрываю.

– А зачем? – вновь спрашиваю я.

– Там много людей. И петушков на палочках продают, – отвечает Пламя.

Понятно. На людей посмотреть, себя показать. Это – неплохо. Повод вот только для народных гуляний – диковатый. Но это – по мне. А остальные, вон, воспринимают как должное. Обсуждают слухи о личностях приговорённых и их обвинительные протоколы. Сам факт религиозного фанатизма безумцев в белых балахонах, с фашистскими вязанками фаций на плечах, сам факт всей бесчеловечности публичной казни, да ещё и таким способом, никого не напрягает, кроме меня. И это ввергает меня в отчаяние.

– Я тебе сладостей и так куплю, – пообещал я девочке.

Дети любят сладкое. С их бешеным метаболизмом растущего и познающего мир естества – сладкое – наркотик. Безопасный наркотик. Пока метаболизм не замедлится. Хотя я уже знаю, что дешёвые сладости тут – явление невероятное. Не растолстеешь.

– А на толпу людей лучше смотреть на рынке или спектакле, в театре каком, – сказал я.

– Спектакле? Артисты! Лицедеи! – Пламя аж подскочила, даже забыв о моём обещании сладостей, зажегшем её глаза. Оказалось, что лицедеи для неё – слаще.

Огнянка, сверкая огненными бесятами в глазах, сказала:

– Посмотрим, сестрёнка! Тут есть одни, что показывают смешные представления про твоего деда и брата. Ну, и остальных – Первых Красных Звёзд. Только обещай – Огнём в них не кидать!

И остальные смеются. А Сирус, лично знавший людей, о которых идёт речь, рассказывает, какими они на самом деле были – Первые и Легендарные Красные Звёзды. Вполне себе живыми, со своими человеческими страстями и эмоциями.

– Почему-то кажется, что герои легенд прямо с рождения были отлитыми из бронзы. И даже сама мысль, что они любили, злились, сморкались и даже гадили, кажется нелепой.

Ну вот! Опять, выбитый из душевного равновесия злостью на фанатиков, потерял концентрацию, контроль над степенью закрытости своих мыслей от разных нехороших приборов – последняя мысль прозвучала во всеуслышание. Реакция на эту озвученную УМником мысль была разной, часто – сильной. Потому и не хотел её предавать огласке. Но кругом – стукачи.

– А Старик, как они называли Северную Башню, был самый необычный из них! – воскликнул Сирус, не видя остро-болезненной реакции на эту тему матери. – Жуткий сквернослов, высокий, даже для меня – высокий, непредсказуемый, никого не боящийся и никого не уважающий.

Я хмыкнул, а УМник спел:

– И всё же, – продолжил я, после обрывка песни, всплывшего из глубин памяти на ассоциациях, – ты не прав, юноша. Уважать он умел. Не суди о людях по их внешности и словам. Суди по их поступкам и следу, что они оставляют. Не напомните нам, как вы познакомились с Красной Звездой?

– Они искали магов Огня и медь для отлива Медного Владыки, памятника отцу, – кивая головой, ответил Сирус. – С моей памяти образ и считали.

– Хватит уже! – воскликнула Лилия. – Прекратите!

– Да и верно! Зачем нам обсуждать путь какого-то незначительного человека? – с самым серьёзным видом поддержал я любимую. – Только вот, юноши со взорами горящими, предлагаю вам подумать: зачем Красной Звезде тратить такие значительные средства, привлекать такие мощные силы к увековечиванию какого-то приграничного рыжего задиры? Есть в этом им выгода? Если есть – какая? Если нет – зачем они это сделали? Зачем пошли на столь неразумные действия и траты? Медь – не дёшева, тем более – такой уровень привлечённых магов! Может, они просто безумны? А почему тогда именно ваш отец, а не красный петух или конь, например? И не медный мост через реку? Почему именно этот, конкретный человек?