Каждый день как последний - Ольга Володарская

И тут он ее вспомнил, эту белобрысую девочку! Она торчала у этой калитки с утра до вечера. По крайней мере, Паше, частенько проезжающему мимо, она попадалась на глаза в любое время дня.

Он вернул фото на место и взял другое. Черно-белое, групповое. На нем компания взрослых. Все сидят за накрытым столом и что-то отмечают.

— Это родители проставляются за новую квартиру, — услышал Паша голос Дины.

— А снято где?

— Во дворе старого дома. Было начало октября. Но погода стояла изумительная, вот столы на улицу и вынесли.

— А это кто, не знаешь? — спросил Паша, ткнув в изображенного на снимке мужчину. Худощавый, черноволосый, с высоким лбом, он очень напоминал ему одного человека.

— Друг родителей, я не помню фамилии. С ним рядом его жена. Когда-то они тоже жили в Рабочем поселке. На другой улице только. Но им гораздо раньше квартиру дали, и они переехали.

— Копия Егора!

— А ведь точно…

— Может, это отец его? — спросил Паша.

— Узнать?

— Если не трудно.

— Я позвоню маме, спрошу.

— Нет, поздно уже, не надо. Не к спеху.

Какая-то мысль крутилась в голове, а он никак не мог за нее ухватиться.

А перед глазами почему-то стояла картинка, вырезанная на шее Егора. Квадрат, в который заключен…

Паша отогнал ее. Мешает думать!

— А что за девочка на фото? — спросил он между прочим. Сначала подумал, что это Дина. Но потом понял, не она. Старше гораздо. Дина говорила, что они переехали в новую квартиру, когда ей было четыре, а девочке на снимке все десять. Она стояла позади взрослых и хмуро смотрела в камеру.

— Это моя сестра.

— У тебя есть сестра?

— Была. Она умерла ребенком.

— От чего?

— Покончила с собой.

— Сколько же ей лет было?

— Не исполнилось и двенадцати. Она съела все таблетки, что нашла в доме.

— Что заставило ее так поступить?

— Не знаю… Она вообще была очень странной.

— Ее не Катей звали?

— Да. А откуда ты?..

— Она была тебя старше лет на пять?

— Шесть.

— Значит, моя ровесница. Я помню ее. Когда я жил у бабушки, мы с ней играли. Строили шалаши. А их постоянно разрушал тот хулиган… Как его звали, не помню. Кличку только — Бобер. У него зубы сильно выступали вперед… — Паша щелкнул по фото пальцами, нацелившись в брюнета с залысинам. — Это был наверняка Егор…

— Но у него были нормальные зубы!

— Свои он в тюрьме потерял, сам мне говорил.

И опять эта неуловимая мысль!

Паша закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на ней.

Почему он вспомнил о Кате только сейчас? Ведь они были дружны. Павел так плохо ладил со всеми, что должен был запомнить эту девочку…

А Егор-Бобер? Гроза всей детворы Рабочего поселка. Он не жил там, но постоянно ошивался. Говорил, что это его родина, мол, из роддома его привезли туда, и только через месяц семья переехала в другую квартиру. Как Паша мог не узнать в Егоре Бобра? С его-то памятью?

Как будто в мозгу какой-то блок стоял!

…И стоило только подумать об этом, как быстрая, мечущаяся, ускользающая мысль замедлилась и дала себя поймать.

— Неужели? — прошептал Паша.

— Что? — непонимающе заморгала Дина. — Что с тобой такое? Объясни?

— Я, кажется, понял! Не все, но главное…

— Что? Что ты понял?

— Придется нам потревожить твоих родителей!

— Да?

— Мы едем к ним!

— Зачем?

— Чтобы найти подтверждение моим догадкам. — Он вскочил с дивана. — Звони им, предупреди, что едем. Я вызываю такси!

Настроение было преотвратным. Лида ввалилась в квартиру и, не разуваясь, прошла в комнату. Там упала на кровать, зарылась лицом в подушку и разрыдалась. Она редко себе это позволяла. Уже не в том возрасте, чтобы плакать. Потом еще двенадцать часов глаза будут припухшими. Облегчение со слезами все равно не приходит. Разве опустошение, которое подгоняет сон. Но Лида намеревалась провести эту ночь в объятиях не Морфея, а…

Как там его?

Имя парня, с которым она кувыркалась последний раз, вспомнить так и не удалось. Но это и не важно. Номер телефона, главное, имеется.

Лида вытерла мокрое лицо о подушку. Перевернулась на спину. Опустив руку, нашарила на полу сумочку, открыла, достала мобильный. Пролистав список звонков, нашла нужный номер, набрала…

Ей никто не ответил. Малыш либо спал, либо находился там, где музыка заглушала звонок.

— Да и пошел ты! — рыкнула Лида, швырнув телефон. К счастью, упал он на ковер и не разбился. А то бы еще одна неприятность в общую копилку.

Лида вскочила. Она не знала, куда себя деть. Как выпустить пар. Чем себя успокоить…

Валяющийся на полу мобильный затренькал.

Козлик увидел пропущенный вызов от нее? Что ж… Пока она не передумала, пусть приезжает!

Подняв телефон, Лида поднесла его к уху:

— Слушаю.

Зазвучал голос, но не мужской.

— Это Лидия?

— Да.

— Я Нелли.

— Кто?

— Ну Нелли. Я жила у вашей тети. Мы с вами познакомились, когда вы к ней пришли…

Лида хорошо помнила тот день. После того как она явилась в нотариальную контору, вызов из которой получила, и узнала, что никакого завещания ей не оставлено, то сразу поехала к тетке. Решила, что это ее злая шутка. Сестра матери всегда была противной бабой, а уж с возрастом ее характер еще больше испортился.

Дверь ей открыла полная черноволосая девушка. Очень приятная, с добрым лицом Не та, которую Лида помнила. То есть тетка избавилась от предыдущей приживалки и завела новую. И теперь пила соки из нее.

Родственницы поцапались. Лида послал тетку по известному адресу и покинула квартиру, хлопнув дверью. Нелли выбежала за ней.

«Зачем вы так с ней? — с укором произнесла девушка. — Она же больной человек. Ей нельзя нервничать».

«Да она уже двадцать лет помирает, все помереть не может! — зло парировала Лида».

«А вам бы этого хотелось?»

«Мне все равно!»

«Ей жить осталось всего ничего…»

«Да она еще на моих похоронах простудится!»

Лида зашагала по ступенькам вниз.

«Оставьте телефон свой, пожалуйста», — крикнула ей вслед Нелли.