Атлас. История Па Солта - Люсинда Райли

тем, как сверстники и профессора хлопали Пипа по спине и с равным энтузиазмом поздравляли его. Там был даже журналист из газеты, попросивший у Пипа интервью. Было совершенно ясно, что после многомесячной вдохновенной работы Пип получал заслуженную награду. Я видел, как Карин пробилась через толпу и обняла его.

– Мой дорогой Григ, – сказала она. – Милый, это начало твоей блестящей карьеры!

Трудно было не согласиться с ее оценкой.

Консерватория выставила шампанское, и казалось, что этот год, вопреки всему, будет благополучным. Игристое вино лилось рекой, поэтому студенты не стеснялись излишеств. Трудно было винить их: они жили сегодняшним днем и наслаждались моментом. Мне предлагали бокал за бокалом, но я отказывался при любой возможности.

За последние годы я стал мало-помалу убирать защитные барьеры, заговорил и даже поделился с другими моей историей, на что никогда не осмелился бы раньше. Но алкоголь развязывает язык и притупляет чувства, поэтому я счел за лучшее избегать того, что многие считают сладчайшим нектаром. Уже ранним вечером стало ясно, что я нахожусь в ничтожном меньшинстве, поэтому я принял решение вернуться на квартиру – довольным, но трезвым.

Я пошел сообщить Элле о своем решении.

– Думаю, я еще немного побуду здесь с Карин, – сказала она.

– Как хочешь, любимая. Встретимся утром за кофе?

– Отлично. – Она поцеловала меня в щеку.

Я повернулся к ее соседке:

– Спокойной ночи, Карин. Пожалуйста, передай Пипу, что для меня было удовольствием исполнять его музыку сегодня вечером.

– Хорошо, Бо, спасибо тебе. Доброй ночи!

Когда я вышел из Гевандхауза, было около полуночи, и трамваи уже не ходили, поэтому я отправился на двадцатиминутную прогулку до дома. Днем это был бы приятный променад, но ночной воздух холодил шею, поэтому я поднял воротник. Дорога от Гевандхауза до Йоханнисгассе была длинной и пустой, обрамленной двумя рядами высоких елей и тускло освещенной газовыми фонарями с интервалом примерно пятьдесят футов. По обе стороны от дороги расстилались огромные поля, которые использовались жителями Лейпцига в основном для активного отдыха и для выгула собак. Ночью это зрелище производило странный эффект, словно я шел над бездной по понтонному мосту. В такое позднее время вокруг не было ни души.

Я уже шел минут десять, когда услышал треск ветки за спиной. Я обернулся, ожидая увидеть лису или, возможно, оленя, переходившего через дорогу с одного поля на другое. К моему удивлению, там ничего не оказалось. Я помедлил, выискивая признаки движения, потом развернулся и зашагал дальше. Но еще через двадцать футов, я мог бы поклясться, я услышал шаги по другую сторону от деревьев.

– Эй! – крикнул я. Никто не ответил.

Мной овладело беспокойство, и я пошел быстрее. Между тем шаги сзади стали громче; мой преследователь перестал соблюдать осторожность. Решив, что в данном случае лучшей защитой будет нападение, я снова развернулся и побежал к деревьям, за которыми слышал шаги.

– Зачем ты идешь за мной? Почему не показываешься? Не будь трусом: если ты хочешь что-то сказать мне, я готов выслушать!

Я несколько раз пробежал между деревьями в надежде увидеть чей-то силуэт. Ничего не обнаружив, я вышел в поле, где меня обступила темнота. Я замер и прислушался. Секунду спустя я снова услышал характерный шорох и поскрипывание шагов по сухой земле. Теперь они отступали в темноту, удаляясь от меня. Удовольствовавшись этим результатом, я вернулся на дорогу и пробежал остаток пути легкой трусцой.

Я запыхался и, когда в полутьме перед дверью начал возиться с ключами, то уронил их на пол. Повернувшись, чтобы подобрать их, я увидел темную фигуру, метнувшуюся за угол соседнего дома.

Криг вернулся в Лейпциг? Он знает, где я живу?

Я оценил свои ограниченные возможности. Если загадочной фигурой был Криг, то глупо бегать вокруг и бросать ему вызов. Скорее всего, он вооружен и попросту застрелит меня. Моим немедленным желанием было защитить Элле, но если я отправлюсь в долгий обратный путь к концертному залу, то выведу Эсзу прямо на нее и подвергну опасности не только любимую, но и друзей. Было ясно, что остается лишь укрыться в своей квартире. Я быстро поднялся в свою спальню, запер за собой дверь и не стал включать свет. Потом я осторожно подошел к окну и выглянул на улицу, выискивая признаки темной фигуры внизу. Там никого не было.

Тем не менее я счел разумным принять меры предосторожности. Я достал карманный нож из тумбочки возле кровати, потом вернулся к наблюдательному пункту у окна и задернул занавески, оставив лишь узкую щелку. Отсюда я различал угол дома, где жила Элле. По крайней мере, я смогу увидеть, что они с Карин благополучно вернулись домой.

Ночь обещала быть долгой.

Я пододвинул стул и подложил за голову подушку. Вероятно, у меня оставалось еще несколько часов на составление плана бегства от Крига… если это на самом деле был он. Я бдительно наблюдал за пустой улицей внизу. Проходило время, и снаружи по-прежнему не было намека на фигуру, которая преследовала меня. Но почему я был так уверен, что меня преследовали? Может быть, мое сознание разыгрывало меня? В последнее время я находился под огромным давлением, и возможно, мое воображение стало неуправляемым.

Поскольку моя комната находилась на верхнем этаже, там было тепло, и пощелкивание железных радиаторов звучало успокаивающе. Я почувствовал, что у меня слипаются глаза. В попытке взбодриться я чуть приоткрыл окно, и в комнату хлынул прохладный ночной воздух. На какое-то время это подействовало, но в конце концов природа взяла свое, и я погрузился в сон.

Я проснулся от того, что задыхался. Мои глаза распахнулись, но я ничего не видел перед собой. Я рефлекторно встал и сделал несколько шагов вслепую, после чего зацепился за ножку стола и рухнул на пол. Несмотря на боль от падения, мое зрение моментально прояснилось. Когда я перекатился на спину, то с ужасом осознал, что моя комната наполнена едким черным дымом.

Меня захлестнула паника. Я кое-как поднялся на ноги, но при этом наглотался дыма и снова начал задыхаться. Тогда я с сильно бьющимся сердцем опустился на пол и пополз к двери, пользуясь углами комнаты в качестве ориентиров. Когда я достиг двери, то в страхе осознал, что дым валит внутрь из коридора. Очевидно, мне придется прорываться с боем, но какой выбор у меня оставался? Ухватившись за дверную ручку, я сделал глубокий вдох и поднялся на ноги. Когда моя рука нащупала задвижку, металл был обжигающе горячим. Я стиснул зубы, изо всех сил рванул задвижку, и она, к моему облегчению,