Атлас. История Па Солта - Люсинда Райли

меня от земли, правая рука издала тошнотворный хруст. Жаркая боль из локтя расплескалась по всему телу. Я заходился криком, но парни решительно тащили меня от огня. Когда они отпустили меня, я свернулся в клубок, содрогаясь от боли.

– Дыши, молодой человек, – сказала фрау Шнайдер, которая снова оказалась рядом со мной и гладила меня по голове. – Ты выжил.

– Все остальные… они выбрались? – выдохнул я.

– Все, кто был дома. К счастью, осталось мало жильцов, большинство еще в городе после сегодняшнего представления… Хотя я не стану говорить за другие дома.

– Другие дома? – промямлил я.

– Боюсь, что так, молодой человек. Все началось всерьез, и мне очень жаль. Это произошло из-за меня.

Я озадаченно нахмурился.

– Не понимаю, фрау Шнайдер.

– Я еврейка. Они подожгли дом, чтобы отобрать мой заработок и показать, что я здесь не нужна. К сожалению, сегодня им это удалось.

Шестеренки начали вращаться в моей голове.

– Простите, фрау Шнайдер.

– Тебе нечего извиняться. Сегодня ночью ты мог погибнуть, и все из-за меня. – Фрау Шнайдер опустила голову.

– Нет, фрау Шнайдер, – ответил я. – Вы не виноваты… – Я ощутил свинцовую тяжесть в животе. – Вы упомянули о других домах. Значит, эсэсовцы приходили в другие дома, где живут евреи?

– Боюсь, что да.

Я поднялся на нетвердых ногах. Волны боли расходились по телу из сломанной руки. Я скривился и глубоко задышал.

– Будь осторожен! – взмолилась фрау Шнайдер. – Я пошлю за доктором.

Я побежал к кофейне и увидел, что дом Элле не пострадал. Облегчение, охватившее меня, было более эффективным болеутоляющим средством, чем морфий.

– Мне не понадобится врач, фрау Шнайдер. Спасибо, у меня все будет в порядке. Нужно только найти Элле…

Фрау Шнайдер кивнула.

– Я ее не видела. Возможно, если ты расспросишь соседей… – Она прикрыла рот ладонью и заплакала, внезапно сраженная событиями сегодняшней ночи.

Я положил ей на плечо здоровую руку.

– Это страшная несправедливость, фрау Шнайдер. Сожалею о вашей утрате.

– Спасибо. – Фрау Шнайдер шмыгнула носом. – Но странно, как они смогли вычислить меня? Моя вера не выставляется напоказ, как и у многих других горожан.

Меня пронзил укол вины. Я понял, что сегодня ночью не фрау Шнайдер была мишенью поджигателей. Этой мишенью был я.

– Бо! – Из-за плеча фрау Шнайдер я увидел Элле, бежавшую ко мне в сопровождении Карин. Когда я подошел обнять ее, вспышка боли пронзила мою руку, и я скривился. – Любимый, что случилось? Ты ранен?

– Ох, Бо, – прошептала Карин.

Я указал на дымившееся здание.

– Мне пришлось спрыгнуть. Они поджигают дома, которые принадлежат евреям. Но, Элле… это был он. Он знает. Нам нужно уехать, сегодня, если возможно.

– Кто такой он? – спросила Карин.

Элле повернулась к своей подруге:

– Он имеет в виду одного… особенно мерзкого офицера СС, которого мы видели в городе. Верно, Бо?

– Да, – отозвался я, радуясь тому, что Элле соображает лучше меня. – Просто он очень агрессивен. Моя домохозяйка фрау Шнайдер оказалась еврейкой, так что мы попали в список сегодняшних поджогов. А где Пип?

– Все еще в городе, празднует свой успех, – сказала Карин. – Всем удалось выбраться?

– Судя по всему. Но теперь каждый из нас находится в опасности, и нам нужно составить план немедленного отъезда.

Я обнял Элле левой рукой, и она опустила голову мне на грудь. Потом я посмотрел на свой бывший дом, рядом раздавались пожарные сирены, и ощутил жесткий смычок от виолончели за поясом. Моя земная участь повторялась, и я снова потерял все, что имел. Но на этот раз Элле находилась рядом со мной.

– Куда вы отправитесь? – спросила Карин.

– Как можно дальше. Наверное, в Америку.

– Мы будем скучать по тебе, Карин. – Элле расплакалась. – Ты была мне как сестра.

– И ты, Элле. – Карин закусила губу. – Но что, если бы у нас был способ остаться вместе? Вы бы согласились?

Мы с Элле переглянулись.

– Разумеется, Карин, – ответила она. – Мы будем очень рады видеть тебя рядом с нами. Хочешь присоединиться к нам в Америке?

– Вообще-то я думала о том, чтобы вы присоединились ко мне. Как вам известно, Пип предложил увезти меня в Норвегию. Я уверена, что после сегодняшних событий он будет только рад распространить свое предложение и на вас. Ну, что скажете?

– О, да! – ответила Элле, прежде чем я успел осмыслить услышанное. Она повернулась ко мне. – Это превосходный план, Бо.

Я кивнул, все еще пребывая в оцепенении.

– Если Пип согласен, то, разумеется, мы поедем вместе с ним. Спасибо, Карин. Ты не представляешь, как много это предложение значит для нас.

– Тогда решено. Остается лишь несколько дней до конца семестра, а потом мы сможем получить пропуск в Берген.

– Нет, – твердо возразил я. – Я совсем не шутил, когда сказал, что нам с Элле нужно уехать завтра вечером. Это чрезвычайно важно для нашей… для ее безопасности, нам необходимо немедленно уехать из Лейпцига.

Я выразительно посмотрел на пылающий дом.

– Понимаю, – сказала Карин. – Я первым делом поговорю с Пипом. Он хотел, чтобы его произведение было исполнено на сцене, и вчера вечером это произошло. Надеюсь, завтра мы сможем покинуть Лейпциг.

– Между тем, Бо, тебе нужно где-то переночевать, – сказала Элле. – Уверена, что фрау Фишер не будет возражать, если ты переночуешь на нашем этаже. Ты согласна, Карин?

– Ну конечно!

К счастью, домохозяйка не стала возражать. Я устроился на деревянном стуле в комнате Элле и Карин, готовый принести извинения за недавние события. Если бы я был осторожнее, всего этого можно было бы избежать. Теперь, когда Элле находилась под моей ответственностью, я не мог допустить очередного промаха. Я подождал до восхода солнца, прежде чем растянуться на полу и немного поспать, пребывая в уверенности, что Криг не станет ничего предпринимать при свете дня. В семь утра я услышал, как Карин ушла для разговора с Пипом.

Через несколько часов она вернулась и сообщила, что его семья будет рада видеть нас у себя дома и что Пип пытается устроить срочный звонок из кабинета Вальтера Дэвисона, чтобы оповестить своих родных в Бергене.

Остаток дня прошел в поспешных сборах. Я помог Элле разобраться в ее пожитках, испытывая странное удовлетворение от того, что мои собственные вещи превратились в кучку пепла. Иногда я забывал о своем локте, слишком энергично что-то поднимал и вскрикивал от боли.

– Ох, Бо, тебе нужно к врачу, – сказала Элле. – Вот.

Она выбрала один из своих шарфов и повязала его мне на шею как самодельную перевязь. Потом нежно поцеловала меня в щеку и провела рукой по синякам на моем лице.

– Бедняжка. Скоро ты станешь похож