Заживо в темноте - Майк Омер

– Тогда… что же это такое?

– Фейк, – ответила Зои, очень надеясь, что голос звучит уверенно. – Реквизит.

– А если…

– Трансляция остановилась! – объявил вдруг Тейтум. – Все оборвалось.

– Уже? – Фостер поспешил к экрану. – Да ведь и пятнадцати минут не прошло!

Но Тейтум был прав. Вместо девушки они видели лишь черный экран.

* * *

Он сидел у себя в подвале, с легкой улыбкой наблюдая, как борется за жизнь погребенная девушка. Пожалуй, эта лучшая. Единственное, что ему не удавалось предсказать, – как поведет себя жертва, когда попадет в могилу: такие вещи люди обычно не постят в «Инстаграме». Но эта просто идеальна. Крики, рывки, слезы на щеках, огромные испуганные глаза…

Кляп и связанные руки – пожалуй, отличное дополнение. Раньше он об этом не думал, однако теперь так и будет действовать дальше. Когда связаны руки и заткнут рот, картинка выходит еще более… отчаянная.

– Подумай, – шептал он девушке на экране, – подумай над своим поведением!

Кнопка под видео была красной – положение «оффлайн». Он поколебался. Может, пора продолжить трансляцию?

Нет. Подождем еще несколько секунд.

Он отпил воды из стакана, мыча себе под нос прилипчивый мотивчик, услышанный по радио несколько дней назад.

Ладно. Пора.

Он нажал мышью на кнопку, и красный цвет сменился зеленым. Прямой эфир продолжается!

* * *

– Снова началось! – крикнула Лайонс.

И действительно, на экране опять появилась девушка.

– Похоже, у него были технические проблемы. – Фостер висел на телефоне, отдавая распоряжения диспетчерам: направить патрульных к дому Джулиет, домой к ее матери, поговорить с друзьями, с которыми она встречалась накануне.

– Не думаю, что технические, – ответила Зои. – Вот здесь видно, сколько времени длится видео, – оно не останавливалось. Он сам выключил трансляцию. А потом включил.

– Зачем?

– Это и есть эксперимент номер три. Дело не в кислоте. Он с нами играет. Помните, что говорила доктор Кобб? Состояние суперпозиции. Каждый раз, когда он прекращает трансляцию, мы не знаем, жива Джулиет Бич или мертва. Она в обоих состояниях одновременно. Контейнер с кислотой нужен, чтобы мы думали, что он может открыться в любой момент. Чтобы увеличить неопределенность – для нас. Заставить гадать, жива она или мертва.

– Или это настоящий контейнер с кислотой.

– Нет, не настоящий.

– Очень интересно, – раздраженно хмыкнул Фостер. – А теперь, может, скажете что-нибудь полезное? Карта необъятная, а у меня всего две собаки и один дешевый радар, да и тот барахлит. Где нам искать в первую очередь?

Поколебавшись, Зои ответила:

– У профайлеров есть так называемая географическая формула. Позволяет рассчитать примерное расстояние, на котором преступник нанесет следующий удар, исходя из допущения, что, по статистике, каждое преступление совершается все дальше и дальше от дома. Но… метод очень неточный. И требует расчета некоторых переменных, связанных с психологическим портретом преступника.

– Звучит сложновато… Зои, у нас совсем нет времени!

– Ничего особенно сложного. Просто математика.

Бентли села и начала писать в блокноте, восстанавливая формулу по памяти. Этому методу она никогда вполне не доверяла – слишком часто видела, как преступники действуют вне буферных зон, предсказанных формулой. А кроме того, терпеть не могла неопределенность.

Но надо же откуда-то начать…

– Ну? – нетерпеливо спросил Фостер.

– Секунду, – ответила она, еще раз просматривая выписанные на листок переменные, соображая, насколько те соответствуют географии предыдущих убийств. Да, более или менее соответствуют. Будь у нее хоть полчаса, можно было бы рассчитать точнее…

– Шесть-восемь миль от его дома, – объявила она. – Для простоты можем исходить из того, что живет он в центре Сан-Анджело. Предыдущие места преступлений этому соответствуют.

Лайонс уже отмечала на карте места поиска, а Фостер, снова схватив телефон, приказывал отправить туда всех кинологов с собаками, каких смогли найти.

* * *

Джулиет не могла дышать. Ощутила это, едва очнулась, и чувство не уходило. Тьма, кромешная тьма окутывала ее невесомым покрывалом, липла к телу, не отпускала. Перекрывала доступ воздуха.

Джулиет кричала, кричала, пока к горлу не подступила рвота, и лишь тогда усилием воли заставила себя остановиться. Во рту кляп; можно задохнуться и умереть.

Впрочем, наверное, смерть и так неизбежна.

Лежа на спине неподвижно, она могла вообразить, что находится в огромной темной комнате. Однако любое движение разрушало эту иллюзию. Стены тюрьмы смыкались вокруг нее со всех сторон. Деревянная крышка ящика – меньше чем в двух дюймах от носа. Попытавшись поднять ногу, она ударилась коленом о дерево.

В горле першило, между ног было жарко и влажно. Она обмочилась чуть раньше, когда давление в мочевом пузыре стало нестерпимым. Воспоминания о прошлом вечере были отрывочными и бессвязными. В ресторане с Тиффани и Луисом… в машине… а что потом?

Обрывки образов и ощущений вспыхивали и гасли в сознании, словно светлячки. Нож, приставленный к горлу. Чужая хватка на плече. Кислый запах чужого пота.

Она снова начала кричать. И зарыдала. А потом затихла, чувствуя, как смыкаются тьма и тишина.

И вдруг… какой-то звук. Что это? Ритмичное бам-бам-бам… Что-то очень знакомое!

Басы! Музыкальный ритм. Где-то рядом, не очень далеко, кто-то слушает громкую музыку!

И она закричала опять, напрягая все силы, чувствуя, что горло вот-вот разорвется от крика.

Музыка стихла.

Теперь ее все-таки вырвало. Рвота заполнила рот, пошла носом, перекрыла ноздри. Джулиет не могла дышать.

* * *

– Что за звук? – спросил вдруг Тейтум.

– Какой звук? – нахмурилась Зои.

Звуков вокруг было примерно миллион: Фостер и Лайонс, перекрикивая друг друга, говорили по телефонам, трещала и хрипела полицейская рация, настроенная на поисковую волну, видео включалось и выключалось еще четыре раза, и каждый раз напряжение в комнате росло так, что его можно было руками потрогать: никто не знал, вернется ли трансляция или это конец.

– Какой-то звук на видео. – Тейтум оглянулся вокруг. – Фостер! Лайонс! Ради бога, заткнитесь хоть на секунду!

Все замолчали, Фостер выключил радио. Остались лишь звуки, доносящиеся с экрана телефона. Тихий плач Джулиет. И что-то еще. Размеренное ритмичное «бам-бам-бам».

– Музыка! – сказал Тейтум.

– Кто-то поблизости слушает музыку? – недоверчиво переспросил Фостер. – Думаете, что, возможно, она не похоронена?