Однажды я встретила волка - Анна Клирик

что наши с людьми пути окончательно разойдутся. — Лик высвободил руку и прикрыл ей глаза. — Кто-то не выдержит первым. Либо люди уйдут с этих мест, либо мы.

— Возможно, — усмехнулась Тайра невесело, — если бы я иначе завела сегодня с ними разговор, до потасовки бы не дошло. Но я не умею сдерживаться. От одной мысли, что они ранят наших волчат, убивают сородичей, а потом еще вопят о том, что их ущемляют, меня бросает в яростную дрожь. А когда я вижу их, то перестаю думать, что говорю.

— Я заметил, — хмыкнул Лик. — Поэтому отец никогда не брал тебя на переговоры с людьми.

— Я и не напрашивалась.

Тайра поднялась на ноги и едва заметно улыбнулась.

— Отдохни немного. Извини, что навела тут шуму.

— Только не выходи из дома, прошу, — напомнил брат. — Не дразни деревенских.

— Я во двор. Не могу оставаться в этих стенах, тесно и дышать трудно.

— Во внутренний двор, — настоял он.

— Ладно…

Тайра напоследок сжала его ладонь напоследок и быстро вышла, потупив взгляд.

* * *

Солнце щедро заливало двор, и Тайре пришлось прикрыть рукой глаза, чтобы видеть хоть что-то после полутемного подклета. Она прислонилась к стене, там, где край крыши отбрасывал небольшую тень, и огляделась. На небольшом пятачке земли за домом приютились скромные грядки с аккуратными лохматыми кустиками, похожими на листья лесного купыря. Землю кое-где прикрывала солома, а местами наружу пробивались длинные сорняки с тонкими стеблями, которые среди сочных кустов выглядели как поганки на поляне с боровиками. С краю ютился сарай, рядом с которым прямо на пожелтевшей от жары траве лежали ведра, тазы и какие-то инструменты. Даже здесь было довольно тесно: Тайре хватило бы десяти шагов, чтобы дойти до забора, за которым протянулись неглубокий овраг и заросшее бурьяном поле.

Решив, что это все равно лучше, чем быть запертой в четырех стенах, Тайра присела прямо на траву и вытянула ноги. В тени земля была еще прохладной, но воздух уже постепенно наливался полуденным зноем.

В сарае раздался шум, и волколюдка вцепилась взглядом в дверь, сколоченную из неровных досок. Через некоторое время она приоткрылась, выпуская наружу травницу. В руках девушки было пустое ведро, которое тут же отправилось к остальным. Митьяна взяла грабли, отбросила за спину длинную косу и только потом заметила сидящую у дома Тайру.

Волколюдка даже не попыталась выдавить из себя дружелюбную улыбку. Митьяна побледнела, перехватила грабли и поспешила за угол дома, стараясь не смотреть на незваную гостью.

Некоторое время Тайра слушала возню травницы за углом, прикрыв глаза. Язык чесался сказать какую-нибудь колкость, но стоило ей задуматься, что именно сказать, как все слова вылетали из головы. В сущности, говорить Тайре было нечего. Все причины говорить Митьяне гадости сводились к простой неприязни.

За углом раздался грохот, от которого Тайра едва не подскочила. Встревоженные куры подняли шум, и теперь причитания травницы мешались с кудахтаньем. Когда голос травницы затих, волколюдка, наконец, рискнула подняться и заглянуть за угол.

Митьяна сидела у стены курятника на корточках. Льняное платье, испачканное землей, задралось, обнажая худые колени. Травница зарылась пальцами в волосы, отчего лохматая коса растрепалась еще сильнее, и закрыла ладонями глаза. Вокруг было рассыпано зерно, валялись ведра, те самые грабли и прочая людская дребедень.

— Ты там живая? — как можно равнодушнее поинтересовалась волколюдка.

Митьяна вскинула голову и поспешно натянула рукав платья на предплечье, но Тайра успела разглядеть огромный синяк.

— Не обращай внимания. Все в порядке.

— Дело твое, — хмыкнула Тайра.

Митьяна поднялась, подхватила с земли корзинку и стала собирать зерно. Из курятника донеслось беспокойные кудахтанье. Волколюдка подошла ближе и поддела носком ботинка грабли.

— Все хозяйство на тебе, значит.

— Можно и так сказать, — бросила Митьяна, не оборачиваясь.

— И не лень тебе? Изо дня в день такой рутиной заниматься…

— У вас что, никакого своего хозяйства нет?

Тайра ухмыльнулась.

— Зачем оно нам? Весь лес наш, его даров нам вполне достаточно.

— И правда…

Травница украдкой потерла глаза, и Тайра нахмурилась. Она не любила, когда кто-то плачет, — это для слабых. Потому и не хотела брать никого в ученики — детям истерику можно было простить, но она не представляла, что делать со слезами.

Некоторое время Митьяна молча собирала зерна. Корзинка медленно наполнялась. Тайра отошла к стене и села на полено, потемневшее от времени. Хотелось завязать разговор, высказать ей все, что думается, но Тайра никак не могла открыть рот, а потому безмолвно следила за монотонными движениями травницы.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — наконец, нарушила тишину Митьяна и перехватила корзинку. — Я с самого начала понимала, что все это из-за меня.

Тайра оказалась застигнута врасплох и первые несколько мгновений растерянно молчала. А потом неожиданно хохотнула.

— Знаешь, я вот думаю, что это даже неплохо.

Митьяна оторвалась от сбора зерен и впервые за все утро посмотрела прямо на Тайру.

— Что?

— Ты ходячее несчастье, это так. Никто не знает, как с тобой быть — убить или дать шанс стать одной из нас. Знаешь, именно такие случаи показывают нам, кто мы есть, как бы больно и неприятно это ни было.

— Зачем ты мне все это говоришь? — Травница отвернулась.

— Раз уж ты такая нескладная, хотя бы знай, что происходит. — Тайра скривила губы. — Мы уже много лет старательно делаем вид, что у нас все чинно и гладко. Идеальные отношения внутри клана, «лучшие традиции культа сильнейшего», как любит говорить Тир… И именно от культе сильнейшего половина всех бед. Вторая половина от людей.

Тайра пнула черенок грабли.

— Знаешь, это как язва на лапе. Время от времени она ноет, ты чувствуешь, как скапливается в ней гной, но наружу он вылезать не торопится. И сам ты не можешь его вытащить — слишком глубоко, боишься что-нибудь зацепить, кого-то поранить.

Руки Митьяны замерли рядом с корзинкой.

— Хочешь сказать, в клане раскол?

— Ну, раскол — громко сказано. Просто все давно знают, что клан как бы разбился на два лагеря. Одни преданы нашему отцу и ждут, что Лик в будущем займет его место. Они поддерживают стремление отца сохранить мир между нами и вами, людьми. Другие же считают, что единственным правильным решением будет война. До недавнего времени я и сама в это верила. Но сегодня, глядя на Лика, впервые усомнилась. И как бы сильно мне ни хотелось этого говорить, видит Всевидящая, ты — ключ к решению.

Тайра откинулась на спину и прикрыла глаза.

— Смешно, конечно. Сама не верю, что говорю такое. Как же меня раздражает человеческое тело, слов нет…

— Я? Ключ? — Митьяна не удержалась от