Пружина для мышеловки - Александра Маринина

Вывод меня не порадовал. Конечно, у нас уже давно всеперестроилось и стало по-другому, но я человек трезвый и понимаю, что если всмерти Шляхтиной повинен, прямо или косвенно, кто-то заметный, то фиг мне дадутсегодня это раскопать. Конечно, двадцать девять лет – срок немалый, но, есливдуматься, не такой уж большой, и человеку, которому тогда, в семьдесят шестом,когда погибла Шляхтина, было не больше сорока, сегодня не больше семидесяти, ион почти наверняка еще жив. А если он был ее ровесником, то есть сынкомкакой-нибудь партийно-правительственной шишки, то нынче он вообще цветущиймужик на пике служебной или деловой карьеры. Ну и что вы думаете, позволит онмне выставить его убийцей? Как же, разбежался.

Но найти его все равно надо, потому что он может знать,какие отношения связывали Елену и Личко и зачем она «это сделала». Пинчукполагал, как мне сказал Мусатов, что Елена дала против Личко ложные показания,на основании которых он и был осужден. Но возможно, она сделала и что-тодругое. Я записал на отдельном листочке фамилию следователя, который вел дело.Пусть Семенов его разыщет, если тот еще жив, конечно. Только предварительнонужно получить согласие Мусатова, ведь платить-то за работу придется ему.

А Шляхтина-то была поистине красавицей, если веритьфотографии, которую Семенов тоже переснял. Правда, на ксероксе, поэтому эффектне тот, но и этого достаточно, чтобы судить о внешности загадочной девицы. Ипри такой красоте она одевалась на зарплату рабочего отнюдь не самой высокойквалификации. То есть, проще говоря, одевалась она не интересно, повозможностям, потому что на «интересные» вещи у нее не было денег: спекулянтыдрали втридорога. Могу себе представить, как бешено завидовала она своейподружке Майе Истоминой, которая при довольно-таки заурядных внешних данныхвыглядела, как картинка, в импортных шмотках, купленных папой в закрытомраспределителе.

Я еще раз пролистал материалы, теперь уже более внимательно.В первый-то раз я смотрел только те документы, где могло содержаться объяснениетакого внимания Генпрокуратуры к скромной рабочей с кондитерской фабрики.Сейчас я уже читал все подряд, в том числе и заключение посмертнойсудебно-психиатрической экспертизы, где было сказано, что погибшая ШляхтинаЕ.В. имела отягощенную наследственность (ее мать страдаламаниакально-депрессивным психозом и неоднократно подвергалась стационарномулечению в психиатрической больнице, выписка из истории болезни и справка изпсихоневрологического диспансера прилагаются); что сама Шляхтина перенесла ввозрасте 16 лет черепно-мозговую травму, следствием которой являлись систематическиемигренеподобные боли, лишавшие ее трудоспособности (выписка из амбулаторнойкарты поликлиники, где во время работы на фабрике наблюдалась Шляхтина,прилагается); что родной брат Шляхтиной тоже страдал психическим расстройствоми покончил с собой на несколько месяцев раньше сестры, в декабре семьдесятпятого года (документы прилагаются). Документы, которые «прилагались», я дажесмотреть не стал. Мне было очевидно, что документы эти липовые и что все этосостряпано, дабы убедить всех в психическом нездоровье девушки, котораявнезапно впала в тяжелейшую депрессию и наложила на себя руки. То естьбросилась с крыши многоэтажного дома. Правдой из всего этого было только одно:у Шляхтиной перед выпускными экзаменами случилось сотрясение мозга, о чем онасама рассказывала соседкам по общежитию, и ее периодически мучали головныеболи, такие сильные, что ей давали больничный.

Стоп! Ведь это уже было, было… Лидия Смычкова, проживавшая сШляхтиной в одной комнате, говорила, что когда Лена болела, то уходила жить кподруге, которая за ней ухаживала. Этой подругой могла быть только Истомина. НоИстомина категорически отрицала факт ухода за больной. Когда Шляхтина жила унее, то каждый день с утра уходила на работу, а возвращалась в разное время, ток вечеру, то поздно ночью, то есть образ жизни вела совсем не болезненный. Да ине жаловалась она на недомогание. Что же это? Выходит, Шляхтина бралабольничный, на работу не выходила, но тем не менее где-то проводила целые дни ивыглядела вполне здоровой. Может быть, это и есть та тайная сторона ее бытия,ради которой Генпрокуратура так расстаралась? И дело не в личности убийцы (хотяи она имеет значение), а все-таки в личности самой Шляхтиной? Кем она была насамом деле? Сотрудником КГБ или ГРУ, внедренным на кондитерскую фабрику длявыполнения задания государственной важности? Или американской шпионкой,внедренной туда же и для того же? Держите меня семеро, а то лопну от смеха.

Тогда что же? Девочка «для особых интимных поручений»,которую вызывали или посылали к высокопоставленным чиновникам? А вот этовозможно. Но тогда…

Я снова открыл папку и нашел выписку из амбулатрной картыШляхтиной, где подробно (ну а как же, нужно же продемонстрировать всем, комуинтересно, как часто Елена болела «головой») перечислялось, когда, на какойсрок и в связи с каким заболеванием ей выписывали больничный. Диагноз почтивсегда был один и тот же: вегето-сосудистая дистония по гипертоническому типу,только два раза за восемь лет, прожитых Шляхтиной в Москве, ей давалибольничный в связи с гриппом. При этом по гриппу она бюллетенила оба раза всегопо три дня, потом закрывала больничный и выходила на работу. А вот дистониейсвоей она болела основательно и со вкусом, дней по десять-пятнадцать. Зачемнужна девушка для интимных услуг на полторы-две недели? Чтобы взять ее с собойна отдых или в деловую поездку. Но Шляхтина никуда не уезжала, она продолжалажить в Москве, ночевала у Истоминой. Еще такую девушку можно арендовать, когдауезжает жена и жаждущий нестандартных плотских утех крупный руководительостается в Москве один. Это объясняло бы тот факт, что Шляхтина не выезжала изгорода, но никак не объясняло, почему она не ночевала у своего клиента, авозвращалась каждый раз к Истоминой. Когда же она его ублажала, если не поночам? Днем, в рабочее время? Ну что ж, и такое бывает. Допустим, чиновник неможет привести к себе на ночь даму, потому что в подъезде охрана, консьержи ипрочие глазастые и языкастые личности, и ночевать вне дома он тоже не может,поскольку его неявка по месту жительства немедленно будет зафиксирована. Онвстречается со Шляхтиной днем на какой-нибудь квартире. Сомнительно, новозможно. Но тогда почему нельзя делать это регулярно и нужно непеременно ждатьотъезда жены?

До вечера я ломал голову над странной «историей болезни», нотак ничего и не придумал, кроме одного: именно в этих эпизодах, связанных сбольничными листами, и кроется тайна личности Елены Васильевны Шляхтиной. Этатайна, безусловно, объяснит интерес к ее смерти, проявленный Генеральнойпрокуратурой. Но прольет ли она свет на историю Олега Петровича Личко, из-закоторой, собственно говоря, мы во всем этом копаемся?

Вот в этом я уже засомневался. Конечно, здесь прослеживаласьнекая психиатрическая тематика. Липовый диагноз Личко, на чем настаивал докторЮркунс. Липовая история отягощенной наследственности у самой Шляхтиной, в чембыл уверен я сам. Но что с того? Психиатрия советских времен былапалочкой-выручалочкой во множестве ситуаций, когда нужно было объяснитьповедение человека так, чтобы ни у кого не возникало вопросов. Диссидент, несогласный с режимом? Да что вы, он же просто сумасшедший, разве человек вздравом уме может быть не согласен с таким расчудесным режимом? Убийство,закамуфлированное под самоубийство, когда убирали неугодных, тоже былодостойным поводом для привлечения знаний из области психиатрии, ведь считалось,что покончить с собой может только психически нездоровый человек. Помнится, мнерассказывали, что в советское время даже попытка суицида являлась основаниемдля принудительной госпитализации в психиатрическое отделение. А еще у нас былав уголовном кодексе статья (она и сейчас есть, никуда не делась) «Доведение досамоубийства». И если человеком, доведшим другого до трагического решения, былкто-то, кого «трогать не моги», тоже пускали в ход всяческие депрессии ипсихозы. Что же касается Личко, то врачи, вполне вероятно, исходили не изособенностей его личности, а из описания того, что он сделал. Ведь шестьдетских трупов ему доказали? Доказали. Какие у врачей были основаниясомневаться? Никаких. Они не судьи, они врачи, их ставят перед фактом. Имсказали: на экспертизу поступил человек, изнасиловавший и убивший шестерыхмаленьких детей. Разве человек со здоровой психикой способен на такое? Нет,конечно. Вот вам и диагноз.