На краю могилы - Джанин Фрост

— Ты решил, что я зашла выпить крови? — удивиласья, когда увидела, как он наклоняет голову, подставляя шею.

Кости хихикнул:

— Конечно, он так и подумал. Извини, Нил, но она несобиралась тебя кусать. И ты здесь — не лучший, — добавил он, кладя рукуна плечо парня. — Но ты тоже годишься, хотя я бы посоветовал тебе естьпоменьше лука.

На моих глазах Нил повернулся к Кости, а тот прижался ртом кего шее и вонзил зубы, словно перед ним был ходячий кекс. Не прошло и минуты,как Кости отстранился, закрыл ранки и легонько стукнул его по подбородку.

— И чеснока тоже надо бы поменьше, дружище. Я пилитальянских поваров, но и от них не было такого резкого запаха.

Нил даже не перестал улыбаться:

— Это лучшая пицца, которую я когда-либо пробовал,бледнолицый, и она была начинена луком и чесноком. Извини.

Кости удовлетворенно усмехнулся:

— Зубная щетка, дружок. Подружись с ней, или не видатьтебе обращения. Нет, не вставай, — махнул он рукой одной из девушек надиване. — Мы немного пройдемся, а затем поднимемся наверх.

Мать наверняка грохнулась бы в обморок, узнай она, чтотворится у нее под ногами: ходячие закуски, и всегда под рукой.

— Кто эти дети? — спросила я.

Ни одному из людей на вид было не больше двадцати лет.

Кости провел меня по остальным комнатам — библиотека,компьютерный уголок и даже подземный бассейн с джакузи. И через каждый десятокфутов — спальни. Некоторые стояли пустыми, другие были заняты, и оттудадоносились характерные звуки — люди сексом занимаются.

— Здесь всего понемногу, — ответил Кости. —Есть студенты, начинающие артисты, беглецы из неблагополучных домов, бездомныеребятишки и перспективные подмастерья. Нил — один из них. Он хочет статьвампиром и выражает свою преданность, отдавая кровь и оказывая мелкие услуги.Такие случаи происходят довольно часто во всех больших домах, где живутвампиры.

— Они в трансе?

— Что ты, вовсе нет! Они знают, кто их содержит и длячего. Беглецы могут здесь учиться, получают крышу над головой и карманныеденьги, которые они копят на тот случай, если решат начать самостоятельнуюжизнь! Ради их собственной безопасности им чаще всего неизвестно ниместонахождение дома, ни настоящие имена хозяев. Перед уходом все воспоминанияо местной жизни стираются из их памяти. Такой порядок существует не однотысячелетие, Котенок. Это своеобразная форма феодализма.

— Феодализм? — Я остановилась у одной из закрытыхспален. — Теперь это так называется?

— Это, — Кости кивнул на дверь, — происходитпо договоренности. Не могу поручиться, за все дома, но в большинстве случаевсчитается недопустимым гипнотическое принуждение к сексу предназначенных дляеды людей. Если подобное проделает гость, он может поплатиться жизнью. Ну аесли люди не возражают против подобных отношений, кто их за это осудит? Выбор —за ними.

Кто будет осуждать? Я! Отлично, Менчерес. Доставка любойпищи любыми способами. Не забудь спуститься в столовую, Кости. Там — отличныйвыбор. Скотина!

— Котенок, ты же меня знаешь, — со всейсерьезностью возразил Кости. — Этого никогда не произойдет.

Я верила ему, но, как это ни глупо, подобная доступностьменя напрягала.

— Ты поэтому привел меня сюда? Чтобы я не заподозрила,что ты от меня что-то скрываешь?

— Да, это одна из причин, — улыбнулсяКости. — А вторая стоит у тебя за спиной и пялится на твою попку,нарываясь на неприятности.

— Амиго, — раздался чей-то вкрадчивыйголос, — я так давно ее не видел…

Резко развернувшись, я бросилась навстречу говорившему. Хуанобнял меня и тихо загудел по-испански:

— Mi, quierida, твой муж вернулся, que bueno.[3]

— Да, я тоже очень рада, — усмехнулась я. — Итебя тоже рада видеть. Как ты себя чувствуешь?

Непристойно ухмыляющаяся физиономия Хуана напомнила мне отом, что обращение не меняет характер человека.

— Я чувствую себя превосходно, и для моих обновленныхглаз ты еще прекраснее. Только взгляните на эту кожу. — Он дотронулся домоей щеки. — Magnifico.[4]

— Парень, я тебя в последний раз предупреждаю: не смейее лапать.

Кости слегка толкнул его, заставив Хуана отступить на шагназад. Хуан только усмехнулся:

— Я должен за многое тебя поблагодарить, друг, но заэто особенно. Женщины теперь еще больше привлекают меня. А их запах! А стуксердец! А вкус их крови… — Он даже зажмурился. — Delicioso.[5]

Я недоверчиво взглянула на Кости:

— Ты превратил его в еще более похотливое животное!

Кости пожал плечами:

— Он немного ошарашен своими новыми ощущениями, нопривыкнет. Или я его кастрирую, если он забудется настолько, что начнет щипатьтебя за задницу. Думаешь, я слепой? — Он оттолкнул руку, словно ненарокомоказавшуюся рядом с моим бедром. — Не забывай о самоконтроле, дружок.Учись.

— Querida. — Хуан запечатлел на моей щеке поцелуй,на этот раз весьма почтительно. — Мной движет не голод, я научился с нимсправляться. Он дал мне новые силы, и я не намерен… ими пренебрегать.

Одна из девушек встала с дивана перед телевизором и,соблазнительно улыбаясь двум мужчинам, пошла к выходу из зала. Хуан тотчасвстрепенулся, его нос сморщился, а в глазах зажглись зеленые огоньки.

— Кстати, о пренебрежении…

Он торопливо чмокнул меня в щеку и, усмехаясь, побежал вследза девчонкой.

— La rubia, рог favor…[6] подожди. Япроголодался, и я очень сговорчив… Ты можешь меня уговорить на все, что угодно.

— Он не слишком старается побороть свой голод, —сухо заметила я. — Через неделю соберет целый гарем.

Кости проводил взглядом Хуана, так ласково приникшего к шееблондинки, что вряд ли дело было только в жажде крови.

— Он хороший парень, научится.

— Чему именно?

По крайней мере, он не сможет заразиться сам и заразитького-нибудь другого. Обращение Хуана в вампира хоть чем-то было полезно дляженщин.

Кости обвил рукой мою талию и повел к выходу из этогоубежища для плотских утех.

— Он скоро поймет, что многие женщины способныудовлетворить его лишь на время, а когда влюбится, ему будет достаточно одной,зато навсегда.