Рассвет костяной волшебницы - Кэтрин Парди

улыбаемся друг другу. Грудь наполняется теплом, хотя я прекрасно понимаю, насколько перепачкалась в грязи.

Каз моет руку в воде, а затем протягивает ее мне. Я сомневаюсь, что мне когда-нибудь удастся отмыться, но все равно протягиваю ему свою. Он пожимает мою ладонь, и на его правой щеке появляется ямочка.

– Вот мы и начали все сначала, Сабина.

– Так мы теперь друзья? – ухмыляюсь я.

Его большой палец касается тыльной стороны моей ладони, и я вдруг понимаю, что задержала дыхание.

– Друзья.

28. Аилесса

Я стою на берегу ручья и смотрю, как Сабина и Каз смывают грязь с одежды. Сабина уже ополоснула лицо, и ее щеки заливает румянец от прохладной воды… или, возможно, легкой улыбки Каза, который периодически встречается с ней взглядом. «А ведь меня это совершенно не задевает», – понимаю я.

Оказавшись оторванной от привычной жизни, я на многие вещи стала смотреть иначе. И сейчас, наблюдая за Казимиром, не испытываю противоречий и сомнений в том, что должна или не должна чувствовать к нему. Сейчас я смотрю на него более беспристрастно. Не как на моего amouré, а как на мудрого и милого парня, которого, кажется, заинтересовала моя сестра.

На его лице появляется задумчивая улыбка. И я бы сейчас отдала все, чтобы забыть свои проблемы и остаться на минутку наедине с Сабиной. Я бы подколола сестру, что ей нравится Каз. Она бы стала все отрицать, а я дразнить еще сильнее, пока не заставила бы в этом признаться. Мы бы вели себя как в старые добрые времена, когда прятались в кустах у дороги и наблюдали за проезжающими в город и из города путешественниками, со смехом обсуждая, какую они ведут жизнь… Интересно, а какой бы была наша жизнь, родись мы совершенно обычными людьми.

Все мечтательные мысли растворяются, когда опускаю взгляд на браслет на левом запястье. Я дергаю его, пытаясь стащить с руки, но широкая лента плотно прилегает к коже и твердая, словно железо. Она не светится chazoure, как цепи у Скованных, которых Леуррессы переправляют через Врата. А каким-то особым цветом, как и все мое тело. Когда кузнец оставил ее на моем запястье, я ждала, что на меня набросятся шакалы. Но не услышала даже отголоска воя. Вот только вряд ли звено от цепи можно считать хорошим знаком.

Шестое чувство мне подсказывает, по правой руке расползаются мурашки, и я поворачиваюсь в ту сторону. Неподалеку от меня вновь появился кузнец, но в этот раз с красивой женщиной, которая, как и он, выглядит ни молодой, ни старой, словно время над ней невластно. Они стоят на том же берегу, что и я, но чуть ниже по течению. Если бы кузнец появился один, я бы занервничала, но женщина действует на меня успокаивающе и отчего-то кажется знакомой. Ее длинные волнистые волосы заплетены в косу, которая лежит на плече. Ее волосы, глаза, кожа и все остальное такого же цвета, как у меня.

Кузнец с женщиной стоят близко, но при этом не касаясь друг друга. Он что-то шепчет ей, и она слегка склоняет голову в его сторону. Но когда одна из прядей выскальзывает из косы и падает ему на лицо, тут же отстраняется. Судя по тому, как они смотрят мне в глаза, они говорят обо мне, хотя я не пошевелилась и не издала ни звука.

Женщина кивает кузнецу, и до меня доносятся ее тихие слова:

– Я позабочусь об этом.

Они замирают на пару секунд, обмениваясь прощальными взглядами, в которых чувствуется давняя, почти осязаемая тоска. Кузнец сурово смотрит на меня и уходит, а женщина направляется ко мне. Я решаю пойти ей навстречу. В ее прекрасных глазах видна мудрость, и она явно может рассказать мне об этом месте.

Мы встречаемся у изгиба ручья. Вода заливает мои туфли и ее босые ноги, при этом не обтекая их, как какое-нибудь препятствие. Словно мы никак не воздействуем на нее. Женщина смотрит на меня. Она не улыбается, но при этом в выражении ее лица нет и осуждения. Выпавшие из косы пряди волос развеваются на иллюзорном ветру, который также шевелит мои собственные волосы и платье. А ее поза изящна и в то же время расслаблена.

– Форжерон[3] сказал мне, что среди нас появилась еще одна Леурресса, – говорит она.

– Еще одна? – нахмурившись, переспрашиваю я. – Ох… вы, наверное, встречались с моей матерью, когда она была здесь.

Она кивает и заглядывает мне в глаза.

– Я не такая, как мать, – добавляю я, нервно теребя пальцы за спиной.

– Скорее, не во всех отношениях, – поправляет она, склонив голову набок. – Твоя мать хотя бы оказалась достаточно умна, чтобы не получить ни одного из них.

Женщина указывает на мой браслет, и я прикрываю его рукой. Легкая усмешка появляется на ее полных губах.

– У меня их два, – признается она и поднимает руки.

Длинные рукава ее платья спадают к локтям, открывая браслеты на каждом запястье. Они такого же размера и цвета, как мой, но на них выгравированы красивые цветы и завитки.

– За несколько столетий я уже привыкла к ним.

Несколько столетий? У меня перехватывает дыхание.

А ее усмешка становится шире.

– Меня зовут Эстель, Я тоже Леурресса. Первая в нашем роду.

У меня распахиваются глаза от удивления.

– Ты хочешь сказать, что ты первая родившаяся Леурресса, появившаяся из луча серебряного лунного света между Ночными Небесами и Подземным миром?

– На самом деле, я спустилась на землю с Ночных Небес в луче серебряного лунного света. – Ее плечи дрожат от беззвучного смеха. – Но да, это была я.

Я ошарашенно смотрю на нее.

– Как?.. Почему?..Что ты делаешь?.. – Я пытаюсь взять себя в руки. – Ты должна находиться в Раю, а не здесь. – Я переступаю с ноги на ногу. – А где мы вообще находимся?

Она поворачивается и идет вниз по течению.

– Пойдем со мной, Аилесса.

Она знает мое имя? Я оглядываюсь на Сабину и Каза. Они увлеченно болтают о чем-то, и, что самое главное, сейчас им ничего не угрожает. Поэтому, сделав вдох, который мне и не нужен, я следую за Эстель. Но стоит мне подойти к ней, как пейзаж меняется. Мы больше не у оврага, а на берегу моря Нивоус. За нашими спинами возвышаются высокие скалы из известняка, а у ног вода растекается по сверкающему песку.

– Тебе знакомо это место? – спрашивает Эстель.

Я внимательно осматриваюсь по сторонам. Скалы окружают нас с трех сторон. А среди морских волн