Расшифрованный Сервантес. Необыкновенная жизнь автора «Дон Кихота» - Тимур Федорович Дмитричев

была столь велика во всей стране, что стала вызывать определенные меры их сдерживания со стороны властей. Так, пользуясь длительным траурным периодом после смерти Филиппа II, они ввели запрет на театральные представления на городских площадях, где на них собирались большие массы зрителей и особенно из числа простых обитателей. Однако под давлением публики это запрет через несколько месяцев был снят. В порядке контрмеры власти тогда ввели контроль на сами спектакли и стали регулировать положение актеров. Указом от 26 апреля 1603 года Филипп III ввел запрет на театральные представления во время продолжительного Великого поста, а также на территории монастырей. Если бродячим театрам еще разрешалось продолжать свою деятельность, то на остальные театральные труппы налагалось ограничение: в стране разрешалась работа только восьми театров, которым была выдана королевская привилегия с ежегодным наймом актеров по контрактам. Эти декреты позволили авторам популярных пьес, и в первую очередь самому известному из них Лопе де Вега, стать фактическими диктаторами театральной жизни.

Необыкновенный и заслуженный успех Лопе вместе с его положением монополиста подмостков не мог не породить и завистников среди собратьев по перу. Было бы затруднительно отнести к их откровенным представителям и нашего героя, но высказывания на этот счет со стороны ряда персонажей в его работах свидетельствуют если не о прямой критике, то по крайней мере о некоторой двусмысленности его оценок де Вега. Так в прологе к «Восьми пьесам» наш автор продолжает чествовать «Это Чудовище Природы», которое, учредив «театральную монархию, подчинило себе и поставило под свою власть все театральные труппы». В одном из своих сонетов Сервантес признает удивительные таланты «спокойного и всегда плодородного Вега», «которому Аполлон никогда не отказывает в своей благосклонности», но в других сочинениях он не без иронии говорит о бесконечных и порой скандальных любовных авантюрах Лопе.

В некоторых случаях Мигель позволял себе и более ощутимую критику де Вега за его не всегда качественные работы, некоторые из которых, по его мнению, «не достигают требуемого совершенства». Со своей стороны, самый популярный драматург не остается перед Сервантесом в долгу и, среди прочего, в своем письме от 4 августа 1604 года довольно резко и агрессивно выпаливает, что «нет никого, кто был бы хуже, чем Сервантес, и нет никого глупее того, кто хвалит «Дон Кихота». Однако при этом обращает на себя внимание тот факт, что Лопе дает такую разгромную оценку этого романа еще до его выхода в свет, что произошло в начале следующего 1605 года. По всей вероятности, блестящий и преуспевающий драматург, как и другие литературные деятели, уже слышал о готовившейся к печати рукописи Сервантеса, но не читая текста, за глаза в эмоциональном взрыве жестоко и несправедливо осудил и самого автора, и его гениальное детище.

В остальном наш герой продолжал в Вальядолиде свою размеренную семейную жизнь, с нетерпением ожидая выхода романа его жизни в свет. Чиновники Казначейства в это время его будто не беспокоили. Сейчас, когда писателю было уже 57 лет и горький опыт прошлых попыток этого добиться, он уже и не думал снова обращаться ко двору за получением должностей в государственных учреждениях. Это было также время, когда Сервантес уже начинал испытывать признаки той болезни, которая через 12 лет станет главной причиной его ухода из жизни. Он уже не занимался работой для обеспечения своего проживания, поскольку его теперешний оседлый образ жизни, скромные поступления от собственности жены и доходы его сестер позволяли ему сосредоточиться на главном призвании его жизни – работе писателя.

21. «Дон Кихот» выходит в свет

В декабре 1604 года после получения от корректора текста романа, кстати, переполненного неисправленными опечатками, была утверждена продажная цена за каждый экземпляр «Кихота» в размере 290 мараведи, то есть около двух третей эскудо. По тогдашним нормам это была довольно обоснованная цена при условии, что книга будет напечатана тиражом не менее 500 экземпляров на дешевой бумаге. Теперь, когда роман был готов к выходу в свет, Сервантесу предстояло, согласно существовавшей традиции, найти высокородного аристократа, которому он посвящал свое произведение. Из разных возможных вариантов наш автор остановился на молодом 26-летнем человеке по имени Алонсо Диего Лопес де Сунига и Сотомайор, герцог де Бехар. Почему он выбрал именно этого кандидата, мы не знаем, но одно из объяснений предполагает, что этот аристократ оплачивал аренду всех помещений дома, где проживал Мигель со всеми домочадцами, родственниками и друзьями, которые им сдавал их хозяин Хуан де лас Навес, служивший майордомом у герцога де Бехара. Однако вскоре после выхода романа его автор убедился, что его ожидания в обретении меценатской поддержки со стороны этого аристократа были напрасными, и он оставил его, перейдя к патронату графа де Лемос, который оказывал энергичную поддержку многим писателям и поэтам своего времени. Ему наш герой посвятит впоследствии «Восемь пьес и восемь интермедий», «Назидательные новеллы» и второй том «Дон Кихота».

Свою оценку принятому обычаю посвящения литературных произведений аристократам Сервантес вкладывает в высказывание самого Рыцаря Печального Образа, отмечая, что в Испании есть лишь немного высокородных господ и грандов, которым можно было бы посвящать книги и которые были бы достойны такой чести, говоря: «И это не потому, что они этого не заслуживают, а потому, что не хотят их признавать, чтобы не быть обязанными высказывать свое удовлетворение, которое представляется должным в адрес авторов за их труд и куртуазность».

После написания посвящения Сервантес принимается за тоже традиционный тогда пролог. Его текст удачно сочетает в себе здравый смысл, иронию и критику в адрес некоторых из своих собратьев по перу, которые, по всей вероятности, не очень оценили его соображения, если узнали себя в осуждениях автора тех, кто предпосылает своим работам воспевающие их хвалебные сонеты, сочиняемые услужливыми стихотворцами на идеях, взятых у известных поэтов. «Однако я, – пишет он, – хотя и кажусь отцом, но являюсь отчимом Дон Кихота, не хочу плыть с обычным течением и не умолять с почти выступающими слезами на глазах, как это делают другие, мой дражайший читатель, чтобы ты простил мне или не заметил те недостатки в моем детище, которые ты видишь…» В прологе к «Назидательным новеллам», вышедшим в 1613 году, Сервантес вновь возвращается к прологу первого тома «Дон Кихота» и уже высказывается о нем с некоторым сожалением: «Мне бы хотелось, милейший читатель, если бы было возможно, простить меня за этот пролог, потому что мне было неудобно за тот, который я написал для моего «Дон Кихота», чтобы испытывать желание, содействующее теперешнему». Да, это суждение свидетельствует о том,