Пламя и шелк - Петра Шир

– Ну, скажем так, – ответил стражник вместо Лукаса, – этот парень когда-то вытащил меня из ужасной передряги. Там были замешаны двое темных персонажей, хотя к чему вам эти подробности? Если бы не Кученхайм, то меня бы сегодня уже вообще не было. Рука руку моет, так что… – Он пожал плечами и повернулся к Лукасу. – Вам пора. Никто не знает, когда поднимется тревога, а я не могу допустить, чтобы меня здесь с вами застукали. Да и малышку тоже.

– Да, я знаю. – Лукас на миг сжал плечо старика. – Спасибо.

– Хорошо, хорошо, беги уже, парень.

– Позаботься о Мадлен и доставь ее в целости и сохранности назад в «Золотую кружку».

– Конечно, обязательно. – Айк добродушно кивнул. – Я пошел открывать наружную калитку. А вы прощайтесь, пока я вернусь. – Он развернулся и пошел назад к сторожке, скорее всего, чтобы взять ключи от калитки.

Все еще пребывая в замешательстве, Мадлен подняла глаза на Лукаса, а тот сделал шаг к ней. Она закашлялась.

– Ты… ты же выяснишь правду, да? И потом объяснишь все присяжным?

Лукас молча смотрел на нее. Его обычно такие синие глаза казались ей сейчас почти черными и опасными. Луна как раз вышла из-за туч и в ее свете Мадлен смогла рассмотреть серьезное выражение лица Лукаса. Она вскрикнула от неожиданности, когда он схватил ее за плечи и притянул к себе. На миг она лишилась воздуха, будучи прижатой к его груди.

– Никогда больше не делай ничего подобного, никогда, ты поняла меня? – Его голос походил на рычание сердитого пса.

– Что ты имеешь в виду? – Она испуганно ощущала, как он обнял и еще теснее прижал ее к себе.

– Вот это все. – Он сделал невнятное движение подбородком по направлению к городским воротам. – Подвергать себя опасности. Никогда больше, ты меня хорошо поняла?

– Но… – Ничего не понимая, она смотрела на него. – Но ты же хотел, чтобы я тебе помогла.

– Ты должна была сказать мне «нет». Почему ты это не сделала?

Она тяжело сглотнула. Внезапно ее руки и колени задрожали снова, а пульс утроился. Теперь она безмолвно смотрела ему в глаза. В следующий миг она почувствовала его губы на своих. Его борода слегка царапала ее кожу. Его руки прошлись по ее спине к плечам и затем к лицу, обхватили его и отклонили ее голову чуть назад.

Абсолютно утратив способность что-то соображать, Мадлен крепко уцепилась за его рубашку, его тюремную робу. Его рот уверенно и властно двигался по ее губам. Девичье сердце забилось быстро-быстро, когда он коснулся ее нижней губы и втянул немного в себя, в животе она почувствовала сотни маленьких взрывов и, казалось, время в этот миг остановилось.

Через мгновение он отпустил ее губы и уперся, тяжело дыша, своим лбом в ее.

– Ты бы меня ждала, если бы я тебя об этом попросил, да?

Мадлен тщетно пыталась привести в порядок бушующие в ней чувства, как-то их контролировать. Ей понадобилось время, чтобы до нее дошел смысл сказанного им. Она только собралась с силами, чтобы ответить, как он отпустил ее и решительно отступил на два шага назад.

– Не надо этого делать, Мадлен. – Лукас резко развернулся и пошел к воротам, где его ждал старик Айк. – Отведи ее назад и поскорей, – повторил он еще раз свою просьбу, перед тем как шагнуть за калитку и раствориться в темноте.

Райнбах, 18 сентября 1673 года

Выходя из дома Тыненов, Лукас спрятал запечатанное письмо под полу кителя. Он пообещал Мадлен отправить его д’Армону вместе со своей собственной корреспонденцией. Его впечатлило, как спокойно и сконцентрировано Мадлен работала вместе с ним над составлением письма. Он чувствовал, насколько она была расстроена и встревожена, да и то, что ее жених остался ждать под домом, а не зашел внутрь, не добавляло ей спокойствия.

Его тоже не оставил спокойным тот факт, что Петер фон Вердт проворачивает какие-то делишки с официальным противником куркельнцев. Однако, подходя к Петеру, он никоим образом не выказал этого.

– Пойдем ко мне? – предложил Лукас приветливо. – Это ближе, чем к вам, да и отвлекать никто не будет, мать с Тони уехали к моей тетке в Дрес.

– Мне все равно. – Полковник кивнул с непроницаемой миной на лице и молча пошел вдоль улицы рядом с капитаном.

Лукас тоже воздержался от каких-либо комментариев, пока они не зашли в небольшой двор его дома. И только после того, как внимательно оглядевшись по сторонам, удостоверился, что никого поблизости нет, начал говорить:

– Ты подслушивал нас на складе Тыненов. Я не знаю, как долго, но допускаю, что бо`льшую часть нашего разговора ты слышал.

– Ты шпионил за мной в течение нескольких недель. – Фон Вердт даже не пытался что-то отрицать. – Я должен был допустить это. Ты обманул меня своей просьбой о помощи.

Кученхайм покачал головой. Поначалу, когда он вернулся в город, у него не было никаких подозрений относительно фон Вердта, однако он не посчитал нужным поправлять того.

– Радуйся, что я не рассказал о тебе городскому голове и присяжным. Сделай я это, рано или поздно в игру бы вступил управитель. А с ним и наместник. Я решил избавить нас от такой популярности.

– Нас? – Голос фон Вердта был полон сарказма.

– Тебя, если быть точным. Твоя семья знает, что ты перекинулся на сторону голландцев? – Лукас скрестил руки на груди. – И вообще, почему? Твое неприятие французов похвально, однако связаться с врагом – это совсем уж неприемлемый вариант.

– Почему нет?

– Сколько они тебе платят?

Фыркнув, фон Вердт снова посмотрел на Лукаса.

– Они гарантируют мне безопасность. Мне, моей семье, всему городу.

– Безопасность? – Лукас недоверчиво уставился на него. – Это шутка?

– Они не грабят караваны наших купцов, не трогают наших уважаемых людей во время их перемещений по стране. – Лицо полковника потемнело. – А в случае военной кампании Райнбах не будет разграблен.

Лукас готов был рассмеяться, если бы только все не было так серьезно.

– Ты сумасшедший, если веришь в то, что Вильгельму Оранскому не плевать глубоко на судьбу Райнбаха.

– До сих пор он выполнял все условия договора.

– И сберег тебе и твоей семье кучу денег. Денег, которые вы должны были бы выплатить тем, кто покупал у вас страховые полисы в случае потерь из-за грабежей и мародерства. Очень хитро, но недальновидно, фон Вердт. Несколько неразграбленных поставок – это хорошо и даже замечательно, но я ни за что не поверю, что Вильгельм станет думать о судьбе маленького городка у черта на куличках. Да он не остановится перед Бонном или Кельном, если эти города станут у него на пути! Он напал на Маастрихт, не поведя бровью. Что заставило тебя поверить, что он пощадит Райнбах?

– Его слово. – В бешенстве фон Вердт скрестил руки перед грудью, однако сразу же опустил их вниз. – Ты не имел права впутывать Мадлен в это.