Четыре года спустя - Моника Мерфи

Она шипит, как закрытый кран перед тем, как его прорвет и вода забрызжет повсюду.

– Как ты смеешь так говорить, Челси? Он твой отец. Да, за свои ошибки он сидит в тюрьме, но не тебе его судить. Все совершают ошибки, и сейчас он платит по счетам. Он искупает вину.

– Правильно. Образцовый гражданин. Искупает вину, обращаясь к тебе с просьбой снять украденные деньги с секретного счета. – Я останавливаюсь в ожидании, что мои слова дойдут до нее. – Да он просто подарок, мама. Но я отказываюсь принимать в этом участие.

– Грязные деньги помогут тебе выжить, хочу напомнить тебе, что сама ты едва с этим справляешься.

Спасибо, что напомнила, мама.

– Не нужна мне такая помощь. Он украл эти деньги.

– Мы точно не знаем, – начинает она, но я прерываю ее.

– Знаем. Украл. Не хочу пользоваться ими. – Сколько раз нужно повторить? – Мне ничего от него не нужно. Абсолютно ничего.

– Я не откажусь от мужа в тяжелую минуту, Челси, – говорит она ледяным голосом. – Если ты поставишь меня перед выбором, то подумай дважды. Возможно, решение придется тебе не по вкусу.

Она мне угрожает. Дает знать, что выберет его, а не меня. Я ее не понимаю. Никогда не понимала. Вечно сама себе противоречит, мысли и капризы меняются от дуновения ветра. Папа обидел ее? Мужчины плохие. Папа сейчас крутится ужом, кормит сладкими речами и бесконечными обещаниями? Она должна оставаться рядом со своим мужчиной, несмотря ни на что.

Надоело. Сыта по горло ее изменчивым отношением к человеку, который нас ни в грош не ставит. Это выматывает. Они оба достали меня.

– Не возьму деньги. – Я откидываюсь головой на спинку и закрываю глаза, тяжело сглатывая. – Не хочу, чтобы ты виделась с ним.

– Слишком поздно. Я вижусь с ним, и довольно часто. Мы разговариваем по телефону каждый день. Пишем друг другу письма. В конце года он выйдет из тюрьмы, и мы снова будем вместе.

Она счастлива, ей так легко задурить голову фальшивой надеждой, и мне хочется ее ударить, сказать, что ее ждет еще одно разочарование. Но она уже забыла обо всем. И запросто верит в ложь и пустые обещания. А когда он снова разочарует ее и бросит, что она станет делать? Побежит ко мне!

– Папа сказал, что пытался связаться с тобой, – говорит она, и я слышу неодобрение в ее голосе. – Но ты каждый раз кладешь трубку. Челси, ты не должна так поступать. Он просто хочет поговорить с тобой. Ты же его дочь, его единственный ребенок.

Им больше не придется беспокоиться о звонках, потому что я отключила домашний телефон, оставив только сотовый. Раньше на наличии обычного телефона настаивали родители Кэри, вроде как из соображений безопасности, что бы это ни значило, мне же стационарный телефон не по карману. Плюс на сотовый, как правило, нельзя звонить за счет принимающего звонок.

– Мама, я не хочу, чтобы он возвращался в мою жизнь. Мне жаль.

Я повесила трубку до того, как она успела сказать еще хоть слово, и теперь смотрю на экран, задаваясь вопросом, перезвонит ли она. Думаю, перезвонит. Или, по крайней мере, напишет. Но она этого не делает. И это ранит больше, чем я готова признать.

Откинувшись на спинку, я смотрю в потолок, ощущая… безнадежность. А в начале семестра я чувствовала, словно у меня есть все и даже больше.

Две работы, отличный учебный график, не общежитие, а квартира, которую делю с лучшей подругой, – не жизнь, а сказка.

А потом я встретилась с Оуэном, и мой мир перевернулся. Все изменилось. Не могу обвинить его во всех произошедших переменах, но он их часть. Большая часть. Хотелось бы, чтобы он по-прежнему оставался частью моего мира.

Закрывая глаза, пытаюсь отключить мозг и сверхактивное воображение. Я не могу вернуться домой и не могу остаться в съемной квартире. Жить негде. Ничего нет. Ни друзей, ни возможностей. Может быть, стоит арендовать комнату. Продать всю свою немногочисленную мебель и переехать к кому-то. Это может сработать, и аренда будет дешевле.

Первое, что я сделаю завтра, – это поищу подселение. А сегодня вечером… сегодня я слишком устала и к тому же без настроения.

Телефон гудит, и я открываю глаза. Беру его, пытаясь понять, кто же пишет. Вероятно, Кэри хочет поплакаться о том, что не может пойти на субботнюю вечерку, или о том, что родители ведут себя так, словно она лежит на смертном одре, хотя у нее всего лишь простая ангина. Вчера она жаловалась именно на это, когда писала мне.

Однако сообщения вовсе не от Кэри. Они идут бесконечным потоком, одно за другим. Одно душераздирающее предложение зараз.

– Я скучаю по тебе.

Думаю о тебе все время.

Ты мне снишься.

Я солгал тебе, и мне очень жаль.

Мне было неловко.

И стыдно.

Я хочу заслужить твое прощение, но не знаю, как это сделать.

Держу телефон дрожащими руками, а на глазах наворачиваются слезы. Я не плакала с той ночи, когда убежала от Оуэна. Сказала себе, что буду сильной. Он не сможет сломать меня. Я этого не допущу.

Но теперь, когда поняла правду, я плачу.

Слезы беззвучно льются, текут по щекам, с подбородка стекают на грудь, рубашка становится мокрой. Но мне все равно. Слезы приносят облегчение. Они вымывают все, что накопилось внутри за несколько недель.

Всхлипывая и смаргивая слезы, я пишу в ответ.

Одно жалкое предложение зараз, почти слово в слово.

– Я тоже по тебе скучаю.

И думаю о тебе постоянно.

Во сне ты приходишь ко мне, и я не хочу просыпаться.

Ты солгал мне, но и я солгала тебе.

Потому что мне было неловко.

И точно так же стыдно.

Может быть, когда-нибудь я расскажу тебе об этом.

Жду ответа, и от частого дыхания болит в груди.

Что если он не ответит? Может, он пьян? Может быть… боже, да может, он просто под кайфом и пытается обманом заставить вернуться?

Может быть, я просто хочу обмануться? Хочу вернуться к нему. Я так сильно скучаю. Он мне нужен.

Но нужна ли я ему?

Телефон опять гудит, я смотрю на экран, и сердце застревает в горле.

– Расскажи прямо сейчас.

Потребуется все время мира, чтобы написать ему об этом.

Но раньше, чем успеваю ответить, я получаю еще одно сообщение:

– Приходи. Хочу тебя увидеть.

Смогу ли я? Достанет ли мне храбрости? Не знаю. Я хочу увидеть его. Я отчаянно хочу посмотреть на него, почувствовать запах, ощутить, как его руки обнимают меня и сжимают крепко-крепко.

– Пожалуйста, Челс. Мне нужно увидеть тебя.

Ты так нужна мне.