Вальс ведьмы - Белен Мартинес

больше, чем я. Но я рад за тебя, правда. Хотел бы я быть таким же храбрым.

Я нахмурилась, услышав его последние слова, и, прежде чем он ушел, поднялась и еще раз окликнула его. Он повернулся, на этот раз с приоткрытой дверью перед собой. Свет из коридора проник внутрь и осветил его лицо.

– Ранее… до того, как я сбежала сегодня вечером, ты хотел мне что-то сказать. Мне показалось, речь шла о чем-то важном. О чем ты хотел со мной поговорить? – спросила я.

Он продолжал улыбаться, хотя грусть еще больше окрасила его лицо.

– Не бери в голову. Завтра узнаешь, что я имел в виду.

Он даже не дал мне времени возразить. Лирой бросил на меня последний взгляд и закрыл за собой дверь, оставив меня наедине с лучами утреннего света, которые пробирались сквозь занавески.

* * *

Мне казалось, что, не успев сомкнуть глаз, я открыла их снова. Но теперь через окно проникало больше света, он поднимался по моей кровати, достигая лица.

Где-то у меня в ногах застонал Тринадцатый.

Я промямлила что-то сонно и накрыла голову подушкой. Однако, словно схваченная невидимыми руками, она улетела и оказалась в другом конце комнаты.

Разлепив веки, я увидела в дверях комнаты тетю Эстер, хмуро наблюдавшую за мной. Она была очень ухоженной, в новом платье, которого я раньше у нее не видела, темно-розового цвета.

Она пробормотала еще одно слово, которое я не расслышала, и одеяла и простыни выскользнули из моих рук. Тринадцатому пришлось перепрыгнуть через них, чтобы они не утащили его.

– В чем дело? – спросила я и попыталась снова прикрыться, но простыни и одеяла, казалось, стали каменными.

– Энн сейчас оденет тебя, – сказала моя тетя, нахмурившись. – Потом ты придешь в столовую. Мы ждем тебя.

У меня даже не было времени ни о чем спрашивать. Она вышла из спальни, а Энн появилась на пороге. Я ничего не понимала. В столовую? Мы никогда ей не пользовались, если только не ужинали. Комната выглядела слишком элегантно даже для тети Эстер, а стол был до абсурда длинным.

Сердце начало скакать у меня в груди. Что, если она пригласила Ковен? Возможно, после вчерашнего Кейт призналась, что я рассказала все Андрею, и теперь он знает, что мы все Черных кровей. И, возможно, тетя в ужасе позвонила Фрэнсису Йелю.

– Ваша тетя попросила вас надеть это платье, – сказала Энн. На руках у нее было самое аккуратное утреннее платье, которое у меня было. Бархат изумрудного цвета с золотой брошью под подбородком.

Конечно, сейчас не самое подходящее время, чтобы ждать Ковен. Происходящее больше смахивало на подготовку к балу, хотя сомневаюсь, что в это время что-то начнется.

– Что происходит? – снова спросила я, на этот раз у горничной.

Энн сглотнула и отвела взгляд, уткнувшись в широкую зеленую юбку, соскользнувшую на ковер.

– Сегодня очень счастливый день, мисс, – сказал она без дальнейших объяснений.

– Коронера поймали? – спросила я, вдруг сильно испугавшись.

– Боюсь, речь о другом виде счастья, мисс.

Я обменялась взглядом с Тринадцатым, но он ограничился лишь тем, что немного приподнял передние лапы, словно пожимая плечами.

В любом случае, что бы ни случилось, я скоро об этом узнаю.

Почти полчаса спустя я шагала по лестнице со своим Стражем позади, направляясь в столовую на втором этаже.

«Может, это Андрей, который пришел просить твоей руки», – мелькнуло у меня в голове.

«Не шути так».

«С Андреем или с женитьбой?»

«С обоими вариантами».

Внезапно до меня донесся тихий смешок, и я застыла на месте, с ногой, зависшей в воздухе над ступенькой. Я узнала этот смех. Я слишком хорошо его знала.

Я задрала юбку до икр и поспешно спустилась по последнему лестничному пролету, повернув налево к комнате. Двери столовой были распахнуты настежь.

Я быстро подошла, но остановилась на пороге, когда все взгляды устремились на меня. Тетя Эстер, дядя Гораций и Кейт сидели по одну сторону длинного стола. Глаза сестры были красными, как будто она плакала или находилась уже на грани. На другом конце стола, уставленного едой и напитками для завтрака, которому позавидовала бы даже королева Виктория, сидел Лирой. На нем был красивый костюм, и, несмотря на улыбку, брат был несколько бледен. Его рука была прикована к руке Серены Холфорд, на которой было великолепное платье горчичного цвета. Но она была не единственной посторонней в семье, за ее спиной стояли ее улыбающиеся родители.

Мои глаза широко раскрылись от внезапного понимания. Была только одна причина, по которой они были здесь, как и для Кейт, прилагающей усилия, чтобы не заплакать, и для Лироя, который переплел свои пальцы с пальцами Серены. И тем не менее я спросила:

– Что происходит?

Тетя Эстер одарила меня такой широкой, но при этом фальшивой улыбкой, как будто это не она совсем недавно вытащила меня из постели. Она шустро вложила мне в руку хрустальный бокал, в котором пузырилась жидкость золотистого цвета.

– Подойди и поздравь будущих мистера и миссис Сен-Жермен, – сказала она. – Лирой попросил руки мисс Холфорд на балу у Теннисонов, и она наконец согласилась! Ну разве это не замечательно?

21

«Великое делание»

Это должен был быть разгар вечеринки, однако неловкое молчание, повисшее в воздухе, больше напоминало похороны. Звон столовых приборов и чашек, лежащих на фарфоровых тарелках, наполняли атмосферу.

Тетя Эстер болтала без умолку, а Холфорды не отставали от нее, хотя и не переставали оглядываться, не обращая внимания на настроение, заполнившее комнату. Время от времени они отводили взгляд к потолку из-за протестов и криков дедушки Джонса, которому запретили спускаться к завтраку, чтобы не испортить день. Конечно, тетя сказала не так. Она утверждала, что бедный старик очень устал, но, судя по крикам, доносившимся с третьего этажа, дедушка Джонс был в отличной форме.

Дядя Гораций улыбался, напряженный. Я знала, что он рад этому союзу, но, как и Холфордов, гнетущая атмосфера душила его. Он не переставал теребить тугой воротник своей рубашки.

Глаза Кейт все еще были красными, устремленными в чашку с чаем, к которой она не прикасалась и которая уже давно перестала дымиться. Рядом с ней стоял Лирой, у которого, судя по цвету лица, было сильное расстройство желудка.

В одном углу, все вместе, Стражи были настолько неподвижны и молчаливы, что казались теми чучелами животных, которые иногда ужасно свисали со стен и украшали книжные полки Красных кровей.

Единственной, кто широко улыбалась и, казалось, не обращала на все внимания, была Серена. Она не выпускала руку Лироя в