Вальс ведьмы - Белен Мартинес

течение того невыносимо долгого часа, который мы просидели, пытаясь поесть.

Когда наши взгляды встретились, я заметила, как между нашими телами встрепенулся воздух.

– Думаю, в это счастливое для всех время слишком много тишины, – заметила она, с расчетливой медлительностью освобождая руку моего брата. – Как насчет того, чтобы послушать музыку?

Прежде чем кто-либо успел ответить, она встала и направилась к фортепиано, которое стояло в дальнем конце комнаты. Оно принадлежало моей маме, которая, как я слышала, играла на нем по вечерам и на званых обедах. Несмотря на то что никто в нашей семье им больше не пользовался, тетя Эстер позаботилась о том, чтобы оно было идеально настроено, поэтому, когда Серена заиграла случайную трель, которая отразилась нежным чириканьем воробья, ноты зазвучали отчетливо.

Тетя и дядя, Лирой и будущие родственники, Холфорды, встали, чтобы подойти к фортепиано. Однако увидев, что Кейт предприняла попытку присоединиться, я села рядом с ней и схватила ее за руку, чтобы заставить ее остаться на месте.

Ее красные глаза уставились на меня.

– Я сыграю пьесу Шопена, – объявила Серена у нас за спиной. – Она называется «Капли дождя». Это одно из моих любимых произведений.

Раздалось одобрительное бормотание, и я воспользовалась возможностью, чтобы наклониться в сторону моей сестры в тот момент, когда прозвучали первые ноты, сладкие и сопровождаемые аккомпанементом.

– Как ты? – прошептала я.

Она опустила взгляд на свои руки, которые яростно теребили кружевные края белой скатерти, что покрывала огромный стол.

– А как я, по-твоему?

– То, что Лирой женится на Серене, ничего не изменит, – сказала я, слегка сжимая ее руку. – Мы будем видеться с ним реже, это правда, возможно, нам придется побывать в его будущем особняке на какой-нибудь глупой вечеринке, но…

– Я останусь одна, – перебила меня Кейт, качая головой из стороны в сторону.

В другом конце столовой аккорды стали темнее и интенсивнее.

– Нет, я этого не допущу, – ответила я, крепче прижимая ее к себе. – Я буду с тобой.

– Лгунья, – бросила она.

У меня было такое чувство, как будто она дала мне сильную пощечину, словно она наложила на меня проклятие. Ее голос звучал хрипло, он был полон уверенности и гнева, который мог исходить только из одного из Семи Адов.

– Ты тоже уйдешь. Ты бросишь меня ради Андрея Батори.

Я смотрела на Кейт широко раскрытыми глазами, не веря в то, что она говорила. У меня вырвался легкий смешок, хотя это ничуть не смягчило ее искаженного яростью выражения лица.

– Кейт, то, что ты услышала вчера, было ложью. Я это придумала. Это был единственный способ, который мне пришел в голову, чтобы скрыть то, чем мы с Андреем на самом деле занимались.

– И что же вы, ребята, делали?

Мелодия превратилась в череду низких аккордов, напоминающих церковный орга́н, ее тяжесть отдавалась эхом в моих ушах и усиливалась, вызывая у меня головокружение.

С каждым аккордом гнев, казалось, рос в глазах сестры.

– Мы кое-что выяснили о Коронере, об убийце. Мы считаем, что…

На мгновение недоумение, сменившее ее гнев, принесло мне облегчение. Но это было всего за секунду до того, как гнев вернулся с такой силой, что я почувствовала, как он охватил меня.

– Из-за тебя меня исключили из Академии, – тихо прервала она меня. – И с тех пор я сижу с гувернантками, заперевшись дома и почти не выходя на улицу. Я думала, что это абсурдное расследование закончено, потому что, будь это не так, ты бы рассчитывала на меня.

Ее слова обрушились на меня с той же силой, с какой звучали аккорды, которые Серена отыгрывала на фортепиано.

– Во-первых, моей вины в том, что тебя выгнали, нет. Это ты решила пойти за мной, – ответила я хриплым голосом. – А во-вторых, мне казалось, ты достаточно ясно дала понять, что не хочешь иметь никакого отношения ко… ко всему, что происходило, когда мы навещали Андрея.

– Конечно, я не хотела иметь с этим ничего общего! Ты рассказала Красной Крови о том, кто мы и на что мы способны.

– Это было необходимо, – отчаянно повторила я. – И я была ему должна.

– Мы ничего не должны людям Красных кровей, – выпалила Кейт.

Я вздрогнула. Прелюдия вернулась к более мелодичной, более мягкой части, но адские аккорды все еще отдавались эхом в моей голове.

– Не говори так, Кейт.

– А как ты хочешь, чтобы я говорила? – прошептала она себе под нос. – Меня исключили из Академии, заперли дома, мать запретила мне ходить на вечеринки и балы…

– Из-за твоего возраста. Тебе просто нужно подождать еще год, – прервала ее я, все еще не выпуская ее рук, которые начали дрожать от ярости. Но она меня не слушала. Она выглядела потерянной.

– Мой брат, которого я так люблю, убегает по ночам и никогда не говорит мне, куда идет, потому что не доверяет мне. Ты предпочитаешь делиться секретами с Красной Кровью, нежели со мной, хотя я была единственной, кто любил тебя и защищал, когда ты была еще маленькой девочкой; когда твои родители еще были живы и для нашего сообщества ты была сплошным разочарованием. – Слезы начали падать из ее карих глаз водопадом, который невозможно было остановить. – И теперь эта ядовитая девушка со своими чертовыми улыбками и комментариями собирается войти в мою семью и взять ее фамилию.

Внезапно кожа Кейт, казалось, вспыхнула огнем. Я отдернула руки, заглушая крик боли, но она не дрогнула, не обращая внимания на свою бесконтрольную магию.

– Серена нехороший человек, – прошипела она.

– Я знаю.

– Нет, – ответила она и сердито прожгла меня взглядом. – Ты ничего не знаешь.

Она резко встала и сделала вид, что направляется к выходу из комнаты, потому что аккорды подходили к концу, но я схватила ее за пышный рукав платья, притягивая к себе. Никто не обращал на нас внимания, все были очарованы музыкой, льющейся из-под пальцев Серены.

– Что ты хочешь этим сказать? – пробормотала я. Но она хранила упрямое молчание, ее губы были бледными и плотно сжатыми. – Есть ли что-то, что ты знаешь, а остальные нет?

Ее затуманенные глаза устремились к спине Серены, немного наклонившейся к черно-белым клавишам, пока та играла заключительный аккорд пьесы. Когда сестра снова посмотрела на меня, ее гнев утих. Почти превратился в гордость.

– Прошу прощения. Скажи им, что мне не понравилась еда.

И, больше ничего не добавив, она развернулась и быстрым шагом вышла из комнаты. Я стояла неподвижно, парализованная, и, когда зал взорвался аплодисментами, перевела взгляд на фортепиано. Все окружили мисс Холфорд, восхваляя ее мастерство и деликатность, но она, хотя и улыбалась, казалось, не обращала на них