Голубая кровь - Татьяна Васильевна Гордиенко

Отчаянный вопль Нейман заставил содрогнуться служанок в соседних комнатах, а собака, услышав крик хозяйки, горестно завыла.

В этот момент дверь отворилась, и в комнату вбежали Мария, Изабелла, Леонард и несколько служанок, в том числе и Нэринэ. Нейман встала, чтобы сёстры и брат могли подойти к матери.

— Дети мои, я хочу вас в последний раз обнять, — тяжело дыша, сказала умирающая графиня, прижимая поочерёдно к себе детей.

— Мама, ты не можешь умереть! Нет, только не ты! — рыдала Мария.

— Нейман тебя спасёт, — добавила Изабелла, ей не хотелось верить в худшее.

— Я не хочу покидать этот мир, но не в моей власти здесь остаться. Вы останетесь совсем одни, и пусть старшей будет Нейман. Она сможет вас защитить, — сказала графиня Ронда и, посмотрев на Нейман, прибавила: — Пока на то будет её воля.

Нейман застонала и опустила голову, держась за один из витых столбиков кровати, поддерживавших балдахин.

Мария вскрикнула и схватилась за сердце. К ней тут же подбежали две девушки.

— Мама, не умирай. Не оставляй нас! — плакала Изабелла.

— Даже когда я умру, я всегда буду с вами, — это были последние слова графини Ронды, её агония продолжалась не долго.

— Она умерла, — тихо произнесла Нейман, не веря самой себе.

— Мама, мама! — кричал Леонард, которого рабыни тщетно пытались увести от кровати умершей матери.

Мария потеряла сознание, и её отнесли в другую комнату.

— Не плачь, Леонард, — Нейман крепко прижала к себе брата. — Она умерла, но мы должны выжить и отомстить убийце.

Поглядев на умершую, Нейман пообещала брату:

— Пока справедливость не будет восстановлена, я забуду о христианском милосердии. Весь Аулент содрогнётся, услышав о моей мести. И пусть я потом стану гонима всеми, как и Лэс, я никому не дам забыть о том, что пережили мы за эти сутки!

Глаза Нейман оставались сухими, но она была твёрдо намерена лить впредь не слёзы, а кровь. Кровь своих врагов.

Плачущая Изабелла закрыла глаза матери и, сняв с себя покрывало, накрыла им покойницу, а через минуту на неё упал первый луч солнца, до восхода которого она не дожила.

Утро застало дворец Эриндо в слезах и двойном трауре. Печальные известия быстро облетели все уголки поместья и сейчас сюда съезжались рабы даже из самых отдалённых садов, полей и пастбищ, чтобы почтить память всеми любимых графини Ронды и её дочери Ноэми. Никто не остался равнодушным, но многие начали поговаривать о том, что, Аулент не станет спешить восстановить справедливость и кое-кто рад будет воспользоваться случаем разрушить мирную жизнь поместья Эриндо. Леонард был ещё ребёнком, Мария по натуре уродилась слишком мягкой и болезненной и не умела настаивать на своём, Изабелла же, убитая горем, не хотела ничего знать и совсем упала духом. Вся надежда оставалась на Нейман, но и эта сейчас оградилась от всего мира и ушла в себя, не желая никого ни видеть, ни слышать. Но рабы ждали и верили, что скоро она возьмём всё под свой контроль, и жизнь наладится. Нужно только дать ей время опомниться, ведь Нейман не из тех, кого можно легко сломить.

Нейман в одиночестве сидела у двух гробов, когда к ней подошла Изабелла и присела рядом. От прежней Изабеллы за последние часы осталась только бледная измождённая тень. Её глаза были красными от слёз, а руки слегка дрожали, как от холода. Она поглядела на сестру и заметила, что та по-прежнему красива, только слишком мрачна и подавлена. В эту минуту Изабелле впервые показалось, что перед ней какой-то чужой человек, совершенно ей не знакомый. Да и знал ли кто-нибудь Нейман по-настоящему?

«Загадкой была, загадкой и останется», — подумала Изабелла, глядя на сестру и поражаясь её силе самообладания и её неземной красоте, какой-то слишком уж необычной для простых людей.

Графиню Ронду и Ноэми решили похоронить сразу, так как, несмотря на то, что они были христианками, священники отказались отслужить панихиду и все церковные обряды.

— Ты уже прочла молитвы? — спросила Изабелла.

— Да, — ответила Нейман, закрывая молитвенник.

Уже готовы могилы, но ни Изабелла, ни Нейман не могли сказать ни слова. Они молча сидели рядом, и ни одна не в силах была произнести: «Пора хоронить». Они так сильно оказались шокированы этими смертями, что не могли прийти в себя и принять реальность такой, какой она теперь стала. Ведь ещё вчера и их сестра, и их мать были живы и здоровы, а теперь обе лежат бездыханные. Смерть так внезапно посетила эту мирную и благополучную семью, что в это никто не мог поверить, если бы не два гроба.

— Уже пора? — Леонард подошёл к сёстрам.

— Да, Леонард, — ответила Изабелла, вставая.

— А как же Мария? — мальчик посмотрел в сторону дворца. — Она всё ещё спит.

— Пусть спит, — сказала Нейман, — и чем дольше, тем лучше. Мария имеет слабое здоровье, а от мамы унаследовала и больное сердце. Сейчас для неё сон — это лучший способ пережить всё это.

Нейман встала и опустила на лицо переднюю половину вуали, отдав молитвенник Нэринэ.

— Сколько Мария ещё проспит? — спросила Изабелла, которая не в силах была перенести похороны и старалась их оттянуть. — Быть может, подождём, пока она проснётся?

— Нет, Изабелла, — мягко возразила Нейман, давая знак рабам начать погребение. — Сон Марии похож на летаргический, и я не знаю, когда она проснётся. Это может произойти через час, а может через год. Пусть она спит.

Леонард, Изабелла и Нейман последовали за слугами, несущими гробы. Графиню Ронду и Ноэми похоронили в саду, выбрав место, где цвели самые красивые розы. После этого рабы вернулись к своим делам, а Эриндо — во дворец.

Через час плачущие на террасе Леонард и Изабелла увидели Нейман, вышедшую из дворца с угрюмым и решительным видом. Она была одета на восточный манер Земли: в шароварах и коротком платье, перетянутом на талии широким белым поясом. Её волосы были заплетены в тугие косы, перевитые чёрным траурным жемчугом, а на голове небрежно крепилась тюбетейка без вышивки и какой-либо отделки. Нейман вооружилась до зубов стилетом и кинжалами, спрятанными в широких складках шаровар и платья. На плечи Нейман накинула плащ, скрывавший оружие. Вся её одежда была чёрной, за исключением пояса и лёгкой обуви. Вуали или украшений она тоже не надела.

— Нейман, ты куда? — встревожилась Изабелла.

— Я скоро, возможно, вернусь. Мне нужно кое-кого навестить, — бросила на ходу Нейман, и побежала по лестнице вниз.

Растерянной Изабелле не оставалось ничего, как беспомощно посмотреть сестре