Исход из Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

ты там хочешь. Мне нужно не забыть признаться в этом на следующей исповеди, если следующая исповедь вообще будет. Отныне ты будешь обращаться ко мне «майтера». Это означает «матушка». Ты будешь так делать?

— Ага. Лады, майтера.

— Хорошо. — Она улыбнулась ему; она была на голову ниже его. — Как твоя мать, духовная мать, я должна кое-что тебе объяснить. Пожалуйста, слушай внимательно.

Тур молча кивнул.

— Давай следующего, — крикнул Грифель из мусоропровода.

— Паук, вперед, — сказала майтера Мята и опять повернулась к Туру. — Хотя у меня было мало времени, чтобы определить твой характер, я думаю, что не ошибаюсь. И моя оценка не слишком благоприятна для тебя.

Он ничего не ответил, и она добавила:

— Совсем не благоприятна. Я не буду сравнивать тебя с такими людьми, как сержант Песок. Он не набожный, но решительный, энергичный, верный и достаточно честный. Сравнивать тебя с ним — значит, в высшей степени недооценивать его. И я не рискну сравнивать тебя с Его Высокопреосвященством, хотя он менее храбрый, чем большинство мужчин, мне кажется. Тем не менее, я видела, что в нем есть намного больше, чем может предположить случайный наблюдатель — его набожность и усердие завоевали ему высокое положение в Капитуле. К тому же он умен и почти слишком усердно трудится, используя остроту ума, полученную от богов, для службы им.

— Вы поставили его на предохранитель, леди?

— Называй меня майтера. Я настаиваю.

— Лады, лады! — и Тур повторил дрожащим голосом: — Вы поставили его на предохранитель, — и добавил, — майтера?

— Нет, сын мой, не поставила. — Она глубоко вздохнула. — Перестань говорить и начни слушать. От этого зависит твоя жизнь, а у меня мало времени. Я — генерал и сивилла. И как сивилла, я пытаюсь найти хорошее в каждом, и, хотя это может прозвучать не совсем скромно, обычно у меня получается. Я нашла очень много хорошего в Его Высокопреосвященстве, как и ожидала. И нашла значительно больше, чем ожидала, в сержанте Песке. Есть хорошее и в рядовом Грифеле, рядовом Сланце и рядовом Шифере. Не так, чтобы очень хорошее, возможно, но достаточно богатое, для их типа. Я попыталась найти хорошее в Пауке и нашла больше, чем смела надеяться. В Антилопе проблески хорошего есть, несомненно, хотя они едва различимы. — Она вздохнула. — Устав, я говорю слишком много. Надеюсь, ты следишь за моей мыслью.

Тур кивнул. На одной из скул слабо заиграл свет; только через полсекунды она сообразила, что он потеет — холодный пот впитывал серый пепел, становился черным и тек по лицу ручейками свежей краски.

— Мой долг, как генерала, — победа над врагом. Я должна делать это, убивая мужчин и женщин. Я обнаружила, что это отвратительно, но выбора нет. И ты враг, Тур. Ты все еще следишь за моей мыслью?

— Готовы для следующего, — крикнул Грифель из мусоропровода.

— Твоя очередь, — сказала майтера Мята Сланцу. — И помни, что я тебе сказала о петлях.

Он отдал честь, щелкнув стальными каблуками.

— Так точно, не забуду, сэр.

Она опять повернулась к Туру:

— Ты враг, как я и сказала. Должна ли я, которую называют Мечом Ехидны, оставить тебя в живых, когда ты в моей власти?

— Вы сражаетесь с Аюнтамьенто, верняк? Генерал, клянусь всеми растреклятыми богами, что я не сделал ни хрена…

— Заткнись! — Она зло ткнула в него дулом большого игломета, принадлежавшего Пауку. — Я уверена, что тут ты не соврал. Ты никогда не служил Аюнтамьенто. Но мой самый главный враг — зло, во всех проявлениях. И зло — главный враг любого из нас.

Какое-то время она молчала, слушая слабое шуршание, с которым Сланец поднимался по мусоропроводу, вздохи никогда не прекращающегося ветра и лихорадочное дыхание Тура.

— Вроде бы пепла в воздухе стало поменьше, — сказала она.

Шифер кивнул:

— Почти перестали шевелить его, сэр.

— Я тоже так думаю, и еще эти мерзкие животные пытались вырваться. — Она толкнула Тура так сильно, как только могла, и он взвизгнул.

— И этот, тоже. Я устала, Тур. Ужасно устала. Я спала на полу, проходила лигу за лигой. Иногда я забываю, что я говорила и что хотела сказать. Мгновение назад ты собирался вырвать у меня игломет.

Шифер хихикнул, сухой металлический треск.

— Никаких сомнений, ты мог бы. Никаких сомнений, ты можешь. Вырвать игломет у усталой женщины, много меньшей тебя, женщины, которая стоит так близко, что ее игломет рукой достать, — совсем просто, для тебя. Для любого. — Она подождала.

— Но если ты не собираешься, лучше подними руки. Иначе любое, самое незаметное движение может привести к тому, что я нажму на спусковой крючок.

Тур медленно поднял руки.

— Как ты и сказал, ты никогда не работал на Аюнтамьенто. Я говорила с советником Потто. Ты знаешь об этом?

Он помахал головой.

— Говорила. И с Пауком, который служил Аюнтамьенто и еще будет служить, если сможет. С несколькими гвардейцами, особенно с генералиссимусом Узиком, который служил ему много лет. И я допрашивала пленных. И в каждом из них я находила проблески добра. Советник Потто, мне кажется, хуже всех. Но даже советник Потто — не полное зло.

— Как насчет генерала и второго био? — спросил Грифель из мусоропровода.

Майтера Мята отступила на шаг, потом показала на область под желобом.

— Я предупреждаю тебя, Тур, в последний раз. Я должна увидеть в тебе хоть что-нибудь хорошее, и как можно быстрее.

Он улыбнулся, одновременно жалко и жутко.

— Так вы собираетесь дать мне слинять, леди? Дадите подняться вверх?

— Называй меня майтера!

— М-майтера. Майтера, я п-п-просто слинял. Я кантовался в яме, гребаной яме, а потом мы все слиняли вниз и пошли вместе со стариком…

Шифер поднял его за лодыжки.

— У него нет болячек на ногах, как у того второго, сэр. Могет быть, вы видели их, сэр.

Поглядев на игломет, майтера Мята почувствовала, что кивнула.

— Я вроде как должен был вымыть руки пеплом. — Шифер слишком резко сунул голову и плечи Тура в мусоропровод. — После того, как поднял его, сэр. На них гной, сэр.

— Его, несомненно, время от времени кусали звери, которые у него были, — рассеянно сказала майтера Мята. — Он, возможно, из той банды, которую, как рассказывал наш кальде, перебил патера Наковальня.

В таком случае Тур и Антилопа должны были встречаться с Гагаркой; она сделала себе мысленную заметку — спросить у них об этом, и, подумав, добавила, что не должна убивать Тура, пока не допросит его.

— Вы остаетесь, сэр?

— Пока рядовой Сланец не спустит сверху свои петли. Да, остаюсь. Иди, Шифер. В любом случае они ждут тебя.

Предохранитель