Кольцо принца Файсала - Бьярне Ройтер

– Феликс, – обратился к нему офицер, – я привел тебе того рыжеволосого мальчишку, что мы выудили у берегов Порт-Ройала. Он, правда, за словом в карман не лезет, но ты жаловался на нехватку людей, так вот тебе еще один голодный рот и две пары рук, на этот раз не черных.

Кок вытер руки о передник и уставился на Тома.

Они были почти одного роста и комплекции.

– Что ты умеешь делать? – кок взял руки Тома и, покрутив их и так и эдак, неопределенно пожал плечами, так что было непонятно, рад он новичку или нет.

– Сеньор, – ответил Том, расправив плечи, – я не боюсь никакой работы.

Это чрезвычайно позабавило офицера, который, усмехнувшись про себя, ушел, оставив Тома с его новым начальником.

– Как твое имя, рыжий? – кок обошел вокруг Тома, оглядывая его с головы до ног.

– Мое имя Хосе Алонсо Эммануэль Родригес Васкес, я родом из Кадиса.

– А что ты делал в Порт-Ройале?

– Эти чертовы англичане, которых изрыгнула сама преисподняя, схватили и пытали меня, потому что я имел несчастье крикнуть на рыночной площади «Viva Espana!».

– Но что ты делал в Порт-Ройале? Умеешь ли ты что-нибудь? Или мне придется тратить время еще на одного дурака?

– Я работал у кузнеца, позволю себе заметить, испанца. Когда мои родители умерли от дизентерии, он взял меня к себе в ученики. Мне было всего пять лет, а тут еще нужно было кормить моих братьев и сестер…

– Ясно. Как-нибудь на досуге расскажешь историю своей жизни кокосовым орехам. Значит, тебя зовут Хосе. Слушай, Хосе! На моем камбузе есть правила. Первое касается чистоты. Хоть раз увижу тебя здесь грязным, и можешь распрощаться с плитой и горшками – тебя посадят в трюм на заднее весло или отправишься ловить крыс между шпангоутов. Грязь – это болезни, а болезни – смерть. Понятно, Хосе?

– Да, сеньор Феликс.

– Можно просто Феликс. Прибереги красивые слова для нашего капитана. Он порадуется тому, что суп ему наливает белый. Прежде это делали негры, которых ко мне приставили, чтобы я их обучил. Мы назвали их Январь, Февраль, Март и Апрель. Я бился с ними несколько месяцев, но Январь – нерадивый, Февраль – ленивый, Март – хилый, а Апрель пытался сбежать с судна. Теперь он сидит в трюме, прикованный к балке. И если не поумнеет, то будет продан в первой же гавани или отправится за борт с ядром на ногах. В общем, мне приходится почти все делать самому. У матросов, слава богу, есть свой собственный камбуз, но путь домой долог, и чем быстрее ты поймешь, что к чему, тем проще будет мне. А когда кок доволен, то и все довольны. Следующее правило касается воровства. Если я поймаю тебя на том, что ты без спросу берешь еду или питьевую воду, то прямым ходом отправишься на килевание.

Кок на мгновение замер, явно придя в восторг от этой мысли.

– Правило номер три! Малейшая царапина, покраснение или, не дай бог, насекомые-паразиты – немедля обращайся к судовому врачу. Лучше лишний раз перестраховаться. Потом будет поздно слезы лить, когда все офицеры окажутся заражены. Будь готов работать от восхода и до заката, едоков много. Кроме капитана здесь есть еще штурман, боцман, главный канонир, хирург, писец, четыре лейтенанта, священник, старшина первого ранга, два парусных мастера, три помощника штурмана, два помощника артиллериста, десять кадетов, два капрала, двадцать артиллеристов и один барабанщик. Корабль у нас хороший, народ понимающий, насчет гигиены все знают, что к чему, но крысы и у нас есть. Большую часть времени ты будешь готовить суп и резать мясо, чистить орехи, делать уборку и ловить крыс. Сейчас эту работу выполняют трое чернокожих, и от того, насколько хорошо они работают, зависят их порции еды. Но негры от природы ленивы. Ты же испанец, и, я надеюсь, к тебе это не относится. Думаю, мы поняли друг друга?

– Да, сеньор Феликс, я все очень хорошо понял, и, если позволите, добавлю, что я вообще очень понятливый и за свою жизнь поймал много крыс. Я работал у кузнеца и был надсмотрщиком на сахарной плантации, умею пользоваться градштоком и прокладывать курс по звездам, а еще моя мать научила меня готовить много разных блюд.

– Хорошо. Иди вымойся и почисти ногти, потом переоденешься в белую куртку, что висит на шкафчике со столовыми приборами. Твои штаны мы сожжем, а пепел выбросим за борт. Боюсь даже подумать, сколько на них грязи. Наденешь мои запасные, думаю, они тебе подойдут. И посмотрим-ка, сможешь ли ты принести кружку нашему капитану, не расплескав при этом по всей палубе.

Кок подошел вплотную к Тому и заглянул ему в глаза.

– В Кадисе сложно встретить человека с таким цветом глаз, как у тебя, Хосе, – задумчиво проговорил он.

– Это все потому, что я в детстве клал слишком много соли в еду, – ответил Том, глядя прямо в глаза коку, который лишь головой покачал в ответ и, почесав в затылке, пробурчал, что таких врунишек ему встречать еще не приходилось.

Полчаса спустя Том в белой поварской куртке спешил к капитанской каюте с большой кружкой.

Он опаздывал и все равно задержался возле рулевого – крупного, сильного мужчины в полосатой рубахе, который, казалось, тоже был рад отвлечься от своей монотонной работы.

Он разрешил Тому осмотреть компас, чья магнитная стрелка плавала в ворвани. На специальной доске было отмечено местоположение судна и время последнего замера его координат.

«Мне неслыханно повезло, – сказал себе Том. – Надо ущипнуть себя и проверить – вдруг это сон?»

– Ты ведь тот самый парнишка, которого подобрали в гавани, – проговорил рулевой и высморкался.

– Да, это я, – ответил Том, – меня зовут Хосе.

– Говорят, за тобой гнались англичане?

– Эти чертовы британцы прикончили бы меня, если бы вы меня не спасли, – Том сокрушенно покачал головой.

– Что с твоими родителями, или их, должно быть, уже нет в живых?

– Оба умерли, сеньор. Повешены за пустяк все теми же британцами. Должен сказать, что их ненависть хорошо понятна. Ямайка скоро станет британской вместе со всеми этими фортами, губернаторами и прочим сбродом. Скоро можно будет вернуться домой в Кадис.

Рулевой оживился:

– Так ты из Кадиса? Я тоже оттуда. Как, говоришь, твоя фамилия?

Том откашлялся.

– Э, Васкес, сеньор.

– Ты случайно не приходишься родней гончарам Васкесам? Тем самым, которые делают такие замечательные глиняные кувшины?

– Это семья моего отца, – Том молол чепуху, а сам тем временем бочком-бочком пятился к трапу.

Рулевой посерьезнел лицом.

– Печально то, что произошло со стариком Алонсо, – проговорил он, – ты случайно не слышал, как он сейчас?

– Помаленьку, – ответил Том, – но едва-едва.

– Расскажи мне, что с ним случилось, отчего он потерял зрение?

Том с задумчивым видом потянул себя за мочку уха.