Кольцо принца Файсала - Бьярне Ройтер

Кок перекрестился.

– Кстати, Хосе, – проговорил он. – Я совсем забыл о том черномазом, который сидит в трюме, прикованный к балке. Тот самый, которого зовут Апрель. Глянь-ка, не надо ли ему снести воды. Можешь взять ту, в которой мы промывали крупу, и налить ее в бутылку. Возьми с собой фонарь – там внизу темно, хоть глаз выколи. И чтобы больше не упоминал при мне имени этого Булля.

Короткое время спустя Том был уже на полпути к трюму. На верхней палубе несли вахту кадеты. Каждые полчаса с марса между гротом и грот-марселем доносился крик дозорного: «Все спокойно!»

В остальном же ночь выдалась тихой, безлунной и безветренной.

Том спустился ниже и, проходя через верхнюю орудийную палубу, поприветствовал ночных дозорных, которые сидели небольшой группкой, освещаемые одним-единственным фонарем.

Вскоре Том уже спустился в трюм, где находились помпы и лежали бочки с водой. Матросы говаривали, что именно здесь чаще всего можно встретить привидения, но для Тома трюм был излюбленным местом ловли крыс.

В большом помещении было темно, словно в бочке с дегтем, кислый запах дерева щекотал ноздри. Шум от волн, бьющих в киль судна, звучал глухо и как-то безрадостно.

Том поднял перед собой фонарь и осторожно шагнул вперед, даже толком не зная, где именно находится раб. Обычно еду ему приносил кто-нибудь из негров, помогавших на кухне. Том точно не знал, сколько времени провел здесь этот парень, но, судя по запаху, никак не меньше нескольких дней.

Вскоре он различил во мраке очертания человеческого тела. Раб был приблизительно того же роста, что и Том, но более худощавым. Его голова была обрита наголо, чтобы не завелись вши, на талии болталась набедренная повязка.

– Это я, Хосе, – пробубнил Том, – я принес тебе воду. Ты понимаешь по-испански?

Тишина.

Том сунул горлышко бутылки прямо в рот парнишке, и тот принялся жадно пить. Толстые губы потрескались, зрачки расширились – видно, раб уже давно не видел дневного света. Негр осушил бутылку до последней капли и, привалившись к мачте, громко застонал.

– Лучше бы ты приберег немного, – сказал ему Том, – еще неизвестно, получишь ли ты воду завтра.

Он развернулся и направился обратно к двери, держа фонарь над головой, когда позади него раздался шепот. Том остановился.

Он не был уверен, но ему показалось, что раб назвал его имя. Не Хосе – Том.

Фонарь в руке Тома дрогнул, горевшее в нем пламя затрепетало.

Медленным шагом он приблизился к чернокожему парнишке и посветил ему в лицо. Внезапно, словно обжегшись, он отдернул фонарь обратно. Обритая голова, потухший взгляд и ввалившиеся щеки поначалу ввели его в заблуждение. Шутка ли – прошло почти два года! Он сам видел в зеркале, насколько сильно изменилось его лицо за это время, но здесь перемены были еще более разительными. Тощий парнишка, которого он когда-то знал, превратился в почти взрослого мужчину.

– Бибидо, – прошептал Том, – ты ли это?

Взгляд парнишки немного поблуждал по сторонам, потом остановился на Томе. Его губы разлепились, словно он хотел улыбнуться, когда же это не получилось, он произнес:

– Ты дал мне поплавать. Впервые за долгое время.

Том отвернулся, пытаясь унять сердцебиение. Сейчас ему надо было обдумать массу вещей, но, как назло, все мысли разом покинули его, и голова была пустой, как колокол.

– Подожди здесь, – торопливо проговорил он, – подожди здесь, Бибидо.

Через несколько минут Том уже вихрем несся в камбуз, где кок с товарищами травили друг другу байки о русалках, дьявольских псах, сиренах и кровожадных пиратах, которые захватывали испанские галеоны, пока те пережидали штиль.

Том знал, что в этих рассказах была большая доля правды. Даже самый отважный моряк может в панике прыгнуть за борт из страха перед пиратами: есть опасности и пострашнее смерти в воде. Но мысли Тома сейчас были заняты другим. Он с лихорадочной поспешностью наполнил фляжку водой и набил карманы галетами.

Затем выскочил обратно на палубу и, насвистывая, двинулся вдоль борта, стараясь ничем не выдать своей спешки.

– Куда ты так торопишься, Хосе? – спросил лейтенант, несший вахту на орудийной палубе.

Том развел руками и ответил, что только что видел в трюме трех здоровенных крыс.

– Они хороши только в мертвом виде, сеньор лейтенант. Уж я-то разбираюсь в таких вещах.

– А что это ты несешь с собой?

– Я сделаю приманку, так что крысы сами придут ко мне, – и с этими словами Том попятился к трапу.

Лейтенант, совсем еще молодой человек с пушком на подбородке, догнал Тома.

– Я бы очень хотел посмотреть, как ты их поймаешь, – сказал он.

– С большим удовольствием, – ответил Том, – но сеньору стоит быть осторожнее – эти коричневые бестии кусаются дай боже. К тому же никогда не знаешь, какую заразу они разносят. Одного укуса их желтых зубов бывает достаточно, чтобы на борту вспыхнула чума. Нам сюда, господин лейтенант.

– Иди один. Я несу вахту, – ответил лейтенант и, повернувшись на каблуках, быстро вернулся обратно.

Том едва заметно улыбнулся. Страх перед чумой был велик настолько, что люди не ограничивались тем, что просто скидывали умерших за борт, а засовывали их тела в мешки и, отойдя на лодке далеко от судна, топили в море.

Через минуту он распахнул дверь в трюм, где размещались помпы, и бросился к Бибидо, чтобы дать тому еще воды. Потом Том сунул Бибидо галету, которую тот проглотил почти не жуя, подавился и закашлялся.

– Ладно-ладно, ничего страшного, – успокаивающе похлопал его по спине Том и покосился на пеньковую веревку, обмотанную вокруг запястий Бибидо. Следы засохшей крови говорили о той основательности, с которой связывали паренька.

Том посидел какое-то время, собираясь с мыслями, а потом спросил:

– Как… как ты здесь оказался?

Бибидо непонимающе захлопал глазами.

– Разве ты не… я хочу сказать, разве ты не умер? – прошептал Том.

– Жив, как видишь, – тоже шепотом ответил Бибидо, – только ног не чувствую.

Том почесал в затылке.

– Подумать только, найти половину своей собственности в трюме испанского галеона… Что, говоришь, с твоими ногами? Ты совсем их не чувствуешь? Сколько ты здесь уже сидишь?

– Кажется… с полнолуния.

Том подсчитал – выходило, что Бибидо просидел в трюме двенадцать дней. Ноги раба были холодны как лед.

Том выхватил нож и перерезал путы. Когда веревки упали, Бибидо повалился лицом вниз и какое-то время лежал словно мертвый.

Том дал ему еще немного воды, а затем принялся растирать худые ноги паренька, пока тот не почувствовал боль. Бибидо задергался всем своим тощим телом, потом со стоном перевернулся на спину.