Книга чая. Магия, пропитанная ядом - Джуди И. Линн

Я беру тяжелый и прохладный чайник. Обхватываю пальцами мягкую печать, открываю крышку и смотрю на джинкан, сидящую внизу. Такое маленькое неестественное создание. Я поднимаю ее и кладу в миску. Лиан передает мне кувшин с водой, которую я тонкой струей выливаю на джинкан. Золотой шелкопряд поднимается, а затем опускается, поглощая воду и высвобождая свою сущность.

Я придвигаю миску в ограждение с Пэн-Чжи. Теперь, когда она привыкла к моему присутствию, птица немедля прыгает вперед, чтобы изучить содержимое миски. Ее доверие усугубляет ситуацию, когда я наблюдаю за тем, как она пробует воду. На мгновение я уж было понадеялась на то, что она не такая умная, как говорила Старейшина Го, – она просто увидит воду и вдоволь напьется. Но, кажется, Пэн-Чжи осознает опасность, которая содержится внутри, и без всякого интереса улетает от миски.

На подносе на моем столе всего три предмета. Нож. Брикет чая. Чаша.

Взяв брикет чая, я вдыхаю его аромат. Чайные листья, оставленные для брожения в темноте и спрессованные вместе, формируют брикет размером с мою ладонь. Легко перевозить, удобно хранить.

Воспользовавшись тонким лезвием, я отрезаю кусок чая и кладу его в чашу, чтобы он настоялся. На дне чаши лежат листья копытня. Лиан выходит вперед с тяжелым чайником в руках, вода уже закипела. Когда она наливает воду в чашу, раздается яростное шипение. Мне нужно, чтобы получившийся чай был сильным и мощным, чтобы я могла использовать его в качестве оружия.

Прямо как шеннон-ши, который убил мою маму.

Я закрываю глаза, обеими руками поднимаю чашу и подношу ее к губам.

Шао заколдовал джинкан, преобразив в нечто другое, проделал эдакий трюк с чувствами. Я, в свою очередь, использую магию прямо на пийе.

Чай на вкус густой и тяжелый, жидкость оставляет налет на языке. Магия быстро пробуждается, призванная к своей цели. Отец использует копытень, чтобы прочищать горло и носовые проходы, обеспечивая тем самым циркуляцию тепла. Но шеннон-ши используют его для другой цели, а именно – достучаться до разума, обеспечив силу хитроумного убеждения. Я кладу в ладонь перо, принадлежавшее Пэн-Чжи. Я заранее достала его из ее клетки.

«Прошу, – я посылаю мольбу богине. – Вы уже помогали мне прежде. Сделайте это снова, хотя я прекрасно понимаю, что оказываю ужасное влияние, которое идет вразрез с вашими принципами».

Следуя за магическими нитями, я выхожу из собственного тела, представляя, как мои руки тянутся к пийе, и ласково зову ее по имени. Птица поднимает голову, словно видит, что я приближаюсь, хотя я знаю, что со стороны я стою с закрытыми глазами и слегка шевелю губами.

Пэн-Чжи склоняет голову набок, ее мысли простые и непонимающие. Ей знакомы только обыденные вещи в пределах Ханься, в ее вольере, увитом стелющимися бегониями и плющом, ей чужда свобода открытого неба. Она хорошо знакома с голодом и жаждой, и ей прекрасно известно то, что может причинить ей боль.

– Ты хочешь пить, – шепчу я пийе, борясь с этим нехорошим чувством. – Ты уже очень давно хочешь пить. Ты провела несколько дней без воды.

Птица издает пронзительный крик, когда дискомфорт закрадывается в ее разум, щупальца моей магии вползают внутрь, чтобы завладеть птицей. Я чувствую неладное на каждом своем шагу, и, когда вызываю жажду у птицы, это чувство отражается и во мне самой; мои губы трескаются, а во рту становится сухо.

Я нахожу внутри себя нежное пятнышко, которое вобрало в себя каждое чувство обиды, каждую горькую мысль, которая была у меня с тех пор, как канцлер раскрыл один из компонентов яда и рассказал, что Кан все это время лгал мне. Эта магия, темная и искушающая, взывает меня использовать ее против других, чтобы они смогли почувствовать ту же боль, что испытала я.

В мое горло словно вонзаются иглы, оно отчаянно нуждается во влаге. Пийя пытается подняться и убежать от влияния магии, но ей удается сделать лишь несколько взмахов крыльями, и она тут же падает.

– Пей, – уговариваю я ее, подводя к яду.

Делая нерешительные шатающиеся шажки, птица сворачивает к чаше с водой. Она разрывается между выживанием и болезнью, между жизнью и смертью. Пийя борется против всего, чему ее учили, и в конце концов терпит поражение.

Она опускает голову и пьет, пока не напивается.

Я отшатываюсь назад. Лиан ловит меня, когда связь между мной и Пэн-Чжи разрывается и птица теряет сознание.

– Ты в порядке? – тихо спрашивает она, и я киваю, осушая фляжку, которую Лиан передает мне, чтобы я смогла избавиться от мерзкого привкуса.

Вкуса жестокости и силы, который не так уж отличается от вкуса «Вороньей головы». Но мой желудок выворачивает еще до того, как я успеваю это обдумать.

Лиан трудится над тем, чтобы избавить Пэн-Чжи от яда, используя навыки, к которым она прибегла, когда мы пытались спасти Руйи. Зонтичное дерево придания силы, кора шеффлеры, чтобы противостоять токсинам. Действие яда ослаблено, потому что Пэн-Чжи пила только настоявшуюся воду и не ела сам джинкан.

Я опорожняю желудок в горшок, который стоит в углу павильона. Теперь я хорошо понимаю, что имела в виду мама, говоря о цене шеннон. В случае если магия наносит вред, она в десятикратном размере воздействует на ее владельца. Но я никогда раньше не шла против ее учений, и сейчас это ощущается как оскорбление памяти мамы.

Пока я плохо себя чувствую, в голову закрадывается мысль: каким могущественным должен быть шеннон-ши, раз он способен направлять яд через чайные брикеты на такое огромное количество людей и при этом, видимо, это не оказывает никакого влияния на него самого?

– Держи. – Я поднимаю взгляд и вижу, как Вэньи, отводя глаза в сторону, предлагает мне свой носовой платок. Я принимаю его и бормочу слова благодарности, понимая, какой, наверное, сейчас у меня убитый вид. Я вытираю платком слюну с губ и лица, снова возвращая себе приличный облик. Он кивает мне, прежде чем снова вернуться на свое место рядом с Чжэнчжи.

К тому времени, как я возвращаюсь, слуги уже убрали ограду. Я встаю рядом с Лиан. Она слегка кивает мне, показывая, что успешно справилась со своей задачей, и мы стоим перед судьями, чтобы услышать их вердикт – прошли ли мы испытание или нет.

Старейшина Го хмурит брови, выглядит она противоречиво. Маркиз сурово смотрит на меня, а министр Сон лишь медленно качает головой. Канцлер шепчет что-то принцессе, и та утвердительно кивает в ответ.

– Судьи обсудили ваше выступление и определили, что вы действовали в соответствии с правилами соревнования, – объявляет Старейшина. – Хотя мы и не одобряем этот способ… влияния на столь беспомощных существ, мы признаем, что вы велели пийи выпить зараженную воду, после чего избавили ее от яда. Таким образом, вы проходите в финал состязания.