Книга чая. Магия, пропитанная ядом - Джуди И. Линн

Это был не совсем тот исход, на который они надеялись, и не такое зрелищное выступление, которое они могли бы великодушно преподнести сановникам и чиновникам, тем не менее мы справились с нашей задачей. Теперь мне известны их предпочтения касательно приятной глазу магии, которая так распространена в столице, и это выводит меня из себя. Ясно одно: они ничего не знают о жизни вне этих прекрасных стен. Я комкаю платок в ладони, еще раз напоминая себе, что я не соответствую их ожиданиям.

Лиан кладет руку мне на плечо, словно каким-то образом чувствует мои мрачные мысли. Мне прекрасно известно, какие ужасные эмоции мне пришлось почувствовать, чтобы причинить боль этой птице, и мне за это очень стыдно.

– Мы справились, – шепчет Лиан. Хотелось бы мне ощущать такой же восторг вместо чувства страха.

Наступает небольшой перерыв. Слуги подходят, чтобы повесить фонари на крыше павильона, дабы обеспечить светом последнюю пару выступающих. Вдалеке стрекочут сверчки. Где-то в темноте квакает лягушка.

Вэньи и Чжэнчжи подходят к возвышению и кланяются судьям. Чжэнчжи выпускает птицу, а Вэньи отвечает за яд. Он прикрывает нижнюю часть лица повязкой и измельчает джинкан в порошок – это традиционный подход, поскольку он не имеет запаха и вкуса и поэтому идеально подходит для добавления в пищу и напитки.

Чжэнчжи приносит большой горшок и ставит его на пол перед Вэньи. Тот насыпает туда порошок. Мы все с нетерпением смотрим, как горшок начинает трястись, до моих ушей доносится звук, словно внутри его что-то двигается. Затаив дыхание, мы прислушивается к тому, как звук становится громче, когда внутри что-то бьется. А потом… горшок становится неподвижным. Что бы ни было внутри, оно поддалось яду джинкан.

При помощи двух палочек Чжэнчжи вытаскивает змею из горшка. С рептилии стекает вода. Я узнаю стройную форму водяной змеи, ее коричневое тело с черными крапинками. Она безвольно висит, когда Чжэнчжи подносит ее к ограждению, закрывая их с пийей в одном помещении. Птица отступает к задней части клетки, с опаской поглядывая на незваную гостью.

Мы с Лиан смотрим друг на друга, не понимая, как пийя сможет проглотить яд, если он уже содержится внутри змеи. Вэньи берет с подноса мешочек, достает из него кусок чего-то черного и крошащегося и кладет его под язык.

Странный прохладный ветерок проносится по павильону, шевеля волосы и рукава нарядов. Над нашими головами раскачиваются фонари, их тени прыгают по каменному полу. В воздухе витает морозный запах с сосновыми нотками. Словно идешь зимой по узким тропинкам в горы за грибами. Когда я поднимаю голову к небу, я почти уверена, что вот-вот с него начнут падать снежинки…

– Она двигается! – на одном дыхании выпаливает кто-то.

Возвращая свое внимание к вольеру, я замечаю, как дергается тело змеи. Она двигается странным образом, словно составлена из сегментов, подобно деревянной игрушке. Рептилия находится между жизнью и смертью. Она поднимается, и ее голова начинает резко раскачиваться; она высовывает язык, пытаясь хватать воздух.

Что-то явно не так с ее глазами, покрытыми белой пленкой. Змея поворачивается, все еще неестественно покачиваясь, и ударяется головой о сетку.

Она снова поворачивается, а потом – встречается взглядом со мной. Какое-то время мы обе неподвижно смотрим друг на друга, пока она не отворачивает голову и не возвращается к своим поискам.

Уверена, мне это привиделось.

Змея замечает птицу и бросает ей вызов. Ее тень удлиняется на каменном полу. Пийя расправляет крылья в поисках пути к отступлению; она предостерегающе кричит, но деваться ей некуда. Змея шипит и обнажает свои клыки; она нападает первой, бросаясь вперед. Птица с яростным криком хватает ее когтями, она даже не думает отпускать ее, когда змея пытается вырваться на свободу. Птица снова и снова кусает обидчицу, оставляя кровавые брызги на полу вольера. Пока змея не уступает из-за полученных ран; ее тело неподвижно. Птица, окровавленная, под стать змее, начинает дрожать, а потом и вовсе трястись, что свидетельствует об одном – яд вступает в силу.

На полу движутся их тени, образуя таинственные фигуры когтистых существ, которые приближаются к нашим ногам. Я отступаю назад, хотя почти уверена, что это всего лишь тени… Морозный аромат становится сильнее, в воздухе заметно наше дыхание, а подобное уж точно невозможно летом.

Чжэнчжи шагает вперед с маленьким блюдцем в руке. Он кладет его перед птицей, и я вижу, что на блюдце – кротон, тот самый плод, который я ранее предлагала Пэн-Чжи в библиотеке, тот самый, что вызывает легкую рвоту. Птица клюет наживку, быстро съедает гроздь ягод, и тут же извергает кашу черной жидкости. Яд извлечен, смерть предотвращена. Вэньи вздыхает, тени в павильоне рассеиваются, принимая свои привычные формы. Парень вытирает лоб и делает глоток воды; цвет его лица бледнее обычного.

Судьи вежливо аплодируют. Маркиз хмурится, прикрывая лицо носовым платком, на его лице написано отвращение. Министр Сон выглядит слегка бледным и тоже делает быстрый глоток воды.

– Это безусловно было зрелищно, – Старейшина Го выходит вперед, приподняв бровь. – Прибегнуть к яду, чтобы создать угрозу, заставив птицу защищаться и в процессе вынудить ее проглотить немного джинкана из крови змеи. Как раз такое количество, которое можно легко извлечь.

– Можно ли воскресить змею? – обеспокоенно спрашивает принцесса.

– Нет, Ваше Высочество, – Вэньи склоняет голову. – Это имитация, подражающая движениям существа, не более того. – Марионетка, танцующая, когда тянут за веревки. Умное решение, однако судьи этого не оценили.

– Жаль, – комментирует канцлер. – Было бы лучше, если бы змея была живой.

Их пийю выносят из вольера. Она издает жалобные звуки, но мое внимание сфокусировано на змее, в сознании тут же всплывает воспоминание о той змее, которая напала на меня на скале. Она не двигается, единственный зрячий бледный глаз устремлен в никуда. Слуга кладет ее обратно в горшок, куда она падает с тяжелым хлюпаньем. По краю стола стекает кровь.

«Она мертва, – повторяю я себе. – А тени – это всего лишь тени». Можно подумать, если я буду постоянно повторять себе это, моя мысль станет правдой.

Мы стоим перед Старейшиной Го в ожидании, когда нас отпустят после окончания третьего этапа состязания.

– Осталось только шестеро, – она сцепляет руки вместе. – Шестеро участников, но в финальном этапе есть место только для троих из вас.

– Для троих? – Гуомин вздрагивает, его былой уверенности как не бывало. Четверо молодых ребят с беспокойством смотрят друг на друга, оценивая, кто из них представляет наибольшую угрозу, полностью игнорируя нас с Лиан.