Его ученица - Юлия Оайдер

мотаю головой. — Черт, прости… Он оказывается потерял память и на днях приезжал к нам, выяснял все с Ромкой. Я думала он тебе рассказал, раз привез к нам…

— Он немногословен и мы не так близки, — тихо отвечаю я. — А это точно его были дети?

— Да, Алена тщательно готовилась к ДНК экспертизе, но когда Леша вернулся, он не дал им объясниться, — тараторит Инга. — А потом все как-то понеслось: девочек взяли в заложники и Рома не успел их спасти, а Алена в этот же день, когда узнала, покончила с собой… Вот такие у нас печальные семейные истории.

Чувствую, как холодеет все внутри от понимания состояния Алексея. Вернее не от понимания, а от лютого непонимания. Я не знаю, что он чувствует и боюсь даже представить, потому что… Ну вот каково это, узнать что у тебя были дети, но их больше нет в живых?! Ужасно, боже мой… Просто ужасно!

Раздается громкий хлопок входной двери, а это значит что вернулся Алексей с пробежки. Как на него теперь спокойно смотреть, без взгляда сострадания и жалости…

— Давай доедай и поедем в квартиру к брату. Хоть покажу что там и чего, — говорит Инга и встает из-за стола.

Алексей, как ни странно, ведет себя как обычно. То есть собран, спокоен и отстранен. Разве что изредка замечаю на себе его странный взгляд. Тема ночного происшествия больше не поднималась, да и при Инге как-то не очень хочется об этом разговаривать.

То что я узнала, так и вертится в мыслях, как назойливая муха, жужжит и жужжит. Нужно ли сказать Леднику, что я знаю правду про Алену? Думаю, что нет. Он пока не готов делиться сокровенным, а если узнает, что я получила эту информацию от Инги еще до того, как он дозрел ее сам рассказать, ничего хорошего это точно не даст.

Квартира брата Инги находится не так далеко от их, но Васильева все равно вызывает такси. Вручает мне связку ключей и протягивает сумку с вещами:

— Пригодится, носи шмот смело. Обувь тоже если нужно предоставлю.

Нет на свете таких слов, чтобы передать мою благодарность, но приходится обойтись большим спасибо.

Инга показывает нам квартиру, комнаты которые можно занять и какими вещами пользоваться. Снова неприятное чувство чужого дома, но в моем случае выбирать не приходится. Для меня теперь любой дом будет чужим.

— Если что вот наши номера, звоните в любое время, я так точно на связи, — улыбается она, протягивая мне бумажку с записанными на ней цифрами номера. — Магазин есть за углом, потом… Ай, ладно, не маленькие, сориентируетесь! Располагайтесь, ребят… Я поеду домой, досыпать!

Пока Ледник выкладывает наши вещи, я успеваю поймать Ингу в прихожей.

— А здесь где-нибудь есть ломбард? — как можно тише интересуюсь я.

— Надо гуглить, — задумчиво произносит Инга. — Кстати! Пароль от вайфая на холодильнике, все оплачено.

— Спасибо, — киваю я и, получив прощальные обнимашки, закрываю за девушкой дверь.

Сразу какое-то неведомое напряжение начинает метаться по этой квартире… Возвращаюсь в спальню и начинаю распаковывать сумки.

Накаленная тишина, я разбираю свои вещи, Алексей разбирает свои и мы лишь изредка переглядываемся, но не удерживаем визуальный контакт дольше пары секунд. Не знаю в чем его причина такого поведения, но мне неловко за свои знания его тайн, в первую очередь, а уже потом за ночную слабость.

Когда, кажется, напряжение в комнате достигает своего апогея, Ледник нарушает эту опасную тишину.

— Я все утро думал и… Золушка, скажи, — подает голос мужчина и я поднимаю на него взгляд, — не жалеешь, что сбежала?

— Глупый вопрос, — отвечаю я.

— А по-моему очень даже к месту, — ухмыляется Алексей. — Ты привыкла жить в… других условиях, на более широкую ногу. Тебе еще не тошно от вот этого всего? — окидывает взглядом комнату он.

Он снова… Снова тыкает меня носом в “другие условия”!

Достаю последнюю стопку вещей и грубо отбрасываю сумку в сторону. Стискиваю зубы и мысленно считаю до десяти, чтобы не кричать на него и не повышать голос.

— Нет, я не жалею! — уверенно заявляю я. — Я готова жить даже в берлоге, лишь бы не возвращаться к родителям и не быть проданной замуж за старпера! Или не жить вовсе, чем к нему!

Начинаю нервничать, но упорно продолжаю складывать вещи.

— А если бы старпер не был старпером, а? — на губах мужчины проскальзывает улыбка. — А, например, был бы молодым богатым красавчиком, что тогда бы ты сказала?

Замираю и вновь перевожу на него взгляд. Он издевается?!

— Это ничего не меняет.

— А по-моему меняет, — Ледник заканчивает со своими вещами и прислоняется спиной к стене. — Я знаю условия твоей, как ты выразилась продажи, и, знаешь ли, переспать с молодым красавчиком перспектива неплохая…

— Fuck! — отбрасываю в сторону так до конца и не сложенную кофту, уверенно подхожу к Алексею. Сердце начинает заходиться в груди и хочется кричать. — Дело не в том, что я бегу от Стейси Вайса! Я бегу от самого факта управления моей судьбой, понимаешь?! Я не хочу выходить замуж и тем более спать с тем, кого не люблю! Я думала это и так понятно… — складываю руки на груди и смотрю ему в лицо.

— И тебя не смущает, что здесь ты тоже будешь жить с человеком, который тебя, возможно, не любит? — бьет по больному и я вижу, как на его скулах пляшут желваки от злости. Он зол сам на себя, потому что устроил этот допрос.

— Главное, что я буду жить с тем, кого люблю, — отвечаю я, теряясь в зеленых омутах его глаз.

— Серьезно? — выгибает бровь. — И это твой окончательный выбор? — киваю и облизываю губы. — Какая же ты… — мужчина не находит нужного слова и просто одаривает меня восхищенным взглядом.

— Встречный вопрос, раз уж тут такие допросы с пристрастиями пошли, — решаюсь я, иду ва-банк. — Зачем же ты помогаешь той, кого не любишь?

Ледник тяжело вздыхает и прикрывает глаза, словно собирается с мыслями.

— Черт, Золушка, я не знаю что я сейчас чувствую и это ужасно! В голове тонна