Борис и Глеб - Андрей Ранчин

Ехали больше ночами, днем отсиживались в лесах, воровато и боязливо объезжали города. В деревнях посланцы князя брали запасы еды. Сам Святополк боялся появляться на людях. На третьи сутки он занемог. Начался жар. Белый платок, омоченный в воде, Святополк обвязал вокруг головы, но влаги не чувствовал. Болезнь была странной, неведомой. На глухом починке князя показали бабе-знахарке. Та дала выпить какой-то отвар, но легче не стало. Его начали неотвязно преследовать какие-то странные, бессмысленные слова: крычать телегы полунощы, рци, лебеди роспущени…

В ушах стоял непрерывный звон, будто комариная туча окружила князя. Слабело тело, руки и ноги не слушались. По коже, чудилось князю, струилась горячая смола, но вместе с тем ему было холодно, тело будто сжигал бледный адский огонь…

Святополка переложили в телегу… Крычать телегы полунощы, рци, лебеди роспущени… Он слышал голоса дружины, вдыхал горьковатый теплый запах сена. Но не видел ничего вокруг. Глаза застил черный ужас. Перед глазами стояла темнота. Из нее появлялись какие-то смутные образы. Женщина в белых одеждах вынырнула из этой тьмы. Лицо напоминало кого-то. Мама?.. Что-то трепетало, колыхалось у нее за спиной. Наверное, крылья?.. А в руках свеча… Как над телом Глеба.

Он протягивал руку и вдруг натыкался пальцами на жесткое холодное перепончатое крыло, как у летучей мыши. «Ангел или бес, — стучало в голове. — Если ангел, значит, я прощен, значит, не ад». «А-н-г-е-л», — попытался выговорить он и услышал лишь страшный полуплач-полувой. «А-а-а!» Он видел себя на постели, почему-то маленького, сморщенного, и висящий над ним меч. Он порывался бежать, а сзади слышался стук, топот… крычать телегы полунощы, рци, лебеди роспущени… За ним гнались! Гонятся!

Путша, ехавший впереди, обернулся на крик князя. Святополк полупривстал в телеге и, глядя перед собой невидящими, широко раскрытыми от ужаса глазами, кричал:

— Гонятся! Скорее! Ох, скорее же!

Посланные в дозор слуги Путши сказали, что никакой погони за князем нет. Но Святополкуже ничего не слышал и не понимал. Он повторял раз за разом лишь два слова: «Гонятся, скорее!»

Сбившийся с пути, заплутавший в дебрях между Чехией и Польшей отряд Святополка был настигнут погоней. Меч, поднятый против братьев, обрушился на голову убийцы. Не люди, но сама смерть покарала великого грешника.

Драккары Эймунда медленно входили в один из рукавов устья большой реки. Гребцам не приходилось напрягать силы: к счастью для людей Эймунда, ветер был западный, и он помогал кораблям идти против течения. Эймунд, сын Хринга, стоял на носу передового драккара, у злобно ощерившейся драконьей головы, и зорко смотрел по сторонам. Рядом с ним были низкорослый, коренастый, густобровый, похожий на гнома Грим, с боевым топором в узловатых, как древесные корни пальцах, и юный Лё'гманн — лучший лучник в отряде.

Перед ними тут и там по мшистым, топким речным берегам чернели избы жалких, нищих эстов: поживиться здесь было нечем. Солнце поднималось, вставало за плотной пеленой облаков, и туман медленно рассеивался, отлетая от земли, хотя отдельные клочья его еще затаились в низинах, цеплялись за здешние низкорослые березы. Вокруг простиралось плоская, как сковорода, однообразная местность — межграничье Финнланда и Гар-дарики.

Смоленые кони морей — драккары шли по этой огромной серой реке, повисшей над своим глубоким дном, как огромное серое небо — над ней самой. Драккары шли к Альдегьюборгу — городу конунга Ярицлейва; в Гардарики этот город называли Ладогой. Вода, рассекаемая веслами, пела свою вечную влажную песню. Было зябко и немного тревожно: ни Эймунд, ни его люди не знали, что их ждет. Конунг Ярицпейв был скуп — об этом Эймунд и его воины знали. И это было плохо. Конунг Ярицпейв вел долгую войну с братом за власть в Гардарики, за трон в столице Кэнугарде — об этом Эймунд и его люди знали тоже. И это было хорошо. Конунгу были нужны храбрые и сильные воины.

На корме мерно начал свою вису старый скальд Сигват:

Сложат ли и о нем хвалебную песнь или сагу? Суждено ли ему вернуться из Гардарики со славою и богатством или, на радость врагов, могильная земля покроет его?

А голос старого Сигвата звучал все мощнее и громче, заполняя пустое пространство:

* * *

История гибели Бориса и Глеба, изложенная в предыдущей главе, основана на русских источниках — летописи и житиях святых братьев. Есть злодей Святополк, есть невинные жертвы. Имеется, однако, еще один текст, из которого как будто бы следует, что всё было не совсем так. А точнее — совсем не так.

Это так называемая «Эймундова сага» («Сага об Эймунде»), входящая в состав «Саги об Олаве Святом» в версии «Книги с Плоского Острова». Рукопись на древнеисландском языке была создана в 1387—1394 годах. В рукописной традиции «Сага об Эймунде» именуется «прядью», то есть «повествованием с самостоятельным сюжетом, включенным в одну из саг». Но, строго говоря, это скорее небольшая законченная сага (хотя и вставная), чем «прядь». Именно так — «Эймундовой сагой» — я и буду ее называть дальше.

Эймунд был вторым сыном Хринга — одного из норвежских конунгов (князей). После того как конунг Олав Святой захватил всю власть в Нореге-Норвегии, Эймунд решил попытать счастья в близкой Гардарики — на Руси. «Эймунд сказал: “Если вы хотите поступить по-моему, то я скажу вам, если хотите, что я задумал. Я слышал о смерти Вальдимара (князя Владимира. — А. Р) конунга с востока из Гардарики, и эти владения держат теперь трое сыновей его, славнейшие мужи. Он наделил их не совсем поровну — одному теперь досталось больше, чем тем двум. И зовется Бурицлав тот, который получил большую долю отцовского наследия, и он — старший из них. Другого зовут Ярицлейв, а третьего Вартилав. Бурицлав держит Кэнугард (Киев. — А. Р.), а это —лучшее княжество во всем Гардарики. Ярицлейв держит Хольмгард (Новгород. — А. Р.), а третий — Палтескью (Полоцк. — А. Р.) и всю область, что сюда принадлежит. Теперь у них разлад из-за владений, и всех более недоволен тот, чья доля по разделу больше и лучше: он видит урон своей власти в том, что его владения меньше отцовских, и считает, что он потому ниже своих предков. И пришло мне теперь на мысль, если вы согласны, отправиться туда и побывать у каждого из этих конунгов, а больше у тех, которые хотят держать свои владения и довольствоваться тем, чем наделил их отец. Для нас это будет хорошо — добудем и богатство, и почесть. Я на этом решу с вами”. Все они согласны. Было там много людей, которым хотелось добыть богатства и отомстить за свои обиды в Нореге. Они были готовы покинуть страну, только бы не оставаться и не терпеть притеснений от конунга и своих недругов. Собираются они в путь с Эймундом и Рагнаром и отплывают с большой дружиной, избранной по храбрости и мужеству ».