Падение, или Додж в Аду. Книга вторая - Нил Стивенсон

– Я вижу свет, – объявил Корвус. – Погасите свечу!

Кверк шла первая с фонарем. Она не стала задувать свечу, просто закрыла створку фонаря. Наступила почти полная тьма. Некоторое время они стояли в молчании, затем Лом шумно выдохнул. Он наверняка нуждался в отдыхе больше остальных. Прим не знала, как осуществляется литопластика, но она определенно отнимала силы.

Когда глаза привыкли к темноте, сомнений не осталось: они что-то видели. Однако оно было рассеянное, неопределенное, и мнения, как всегда, разошлись.

– Там над нами солнечный свет, – объявил Лин.

– Утро еще не могло наступить, – произнес Мард.

– Под землей легко потерять счет времени.

– Это не свет. Нам мерещится, – сказала Хвощ.

– Я склонна согласиться, – ответила Прим, – потому что минуту назад мне пригрезилось пещерное озеро с чуть светящейся водой.

– Не пригрезилось, – возразила Хвощ. – Я точно слышала запах пресной воды. Сейчас его нет. Но иногда им веет.

Прим забеспокоилась о Корвусе. Он никогда не оставался так долго в человеческом обличье. И он много раз говорил, как не любит замкнутое пространство. Не любит темноту и невозможность смотреть вдаль. И все это ему приходится терпеть уже много часов. Тихим голосом, который слышала только Прим, он настаивал, что видит впереди свет – который либо указывает им путь, либо заманивает их в ловушку. У нее крепла уверенность, что Корвус повредился в уме. Однако если она сама ощущала запах озера там, где озера быть не может, то ей ли об этом судить?

Все эти соображения сделались не важны, когда они обогнули изгиб стены и увидели перед собой простор открытого хаоса. После стольких часов во тьме он показался им огромным и ярким, словно ночное небо над пустыней, и громким, как водопад. Однако он был светлее и подвижнее того почти незримого вещества, которое Лом хранил в своей адамантовой коробочке. Из хаоса, точнее, сквозь хаос шел свет, возникавший то тут, то там. Он вспыхивал, привлекая взгляд – мгновение казалось, в нем можно почти различить формы, – и тут же пропадал, будто поняв, что на него смотрят. И все это происходило не в одном месте, а в нескольких и чаще всего замечалось краем глаза.

– Под нами пол! – воскликнул Лом. И впрямь, в свете из хаоса они увидели, как он отходит от стены. – Это дело рук Плутона, ибо место это для него важно и он часто через него проходил.

– Проходил… через него? – переспросил Лин.

Он осторожно последовал за Кверк, которая последовала за Ломом. Остальные члены отряда тоже ступили на пол. Теперь Прим понимала, откуда в ее воображении взялись светящееся озеро и плеск воды. Хаос был и внизу, и над ними, так что они как будто брели через озерцо, в котором дна не видишь, но нащупываешь его ногами.

– Вот она! Показывает нам путь! – воскликнул Корвус.

– Она? – спросила Прим. Она отвлеклась, потому что на нее отчетливо пахнуло сосновым бором.

– Движущийся свет! – Голос Корвуса изменился на середине фразы – стал менее человеческим, более птичьим.

– Кто-нибудь чувствует запах костра? – спросил Мард.

Корвус вновь стал огромным говорящим вороном, что казалось крайне неразумным.

– Ты не понимаешь, – сказал он. – Чтобы отсюда выбраться, нам нужна путеводная звезда!

Прим теперь почти точно что-то различала – и это была не звезда, а крылатая женская фигурка, смутно маячащая впереди.

– Дайте мне конец веревки! – приказал Корвус. – И хватайтесь за нее изо всех сил!

Веревки у них было много – из всех запасов почти она одна и осталась. Мард сбросил с плеча моток и протянул Корвусу конец. Тот на лету ухватил его когтями и устремился за блуждающим огоньком.

– Скорее! И держитесь ближе друг к другу! Веревку не отпускать, что бы ни случилось!

Из всех команд Прим сумела выполнить только последнюю – цепляться за веревку двумя руками и не отпускать. Все остальное вылетело из головы в следующий же миг. Понятие «скорее» утратило смысл, когда исчезли время и пространство, то есть сразу, как Прим вслед за Корвусом вступила в хаос. Так же утратило смысл и понятие «держаться вместе». Прим не знала, где другие, более того, не помнила их имен. Всё раз за разом становилось чистым хаосом. Иногда вокруг не было ничего, кроме веревки в руках, и Прим не могла бы сказать, длилось это века или мгновения.

Первым отчетливым впечатлением был запах озера, тот самый, что долетал до нее раньше. Запах и жесткая веревка в руках. Затем свет – ровный, от источника, который не смещался и не пропадал. И, наконец, твердая почва под ногами – с естественной неровностью в отличие от карниза, проложенного Ломом. На светлом фоне двигались темные силуэты человека и большой птицы.

Все это обрело постоянство, и Прим уже почти не сомневалась, что идет по пещере к выходу, откуда и бил свет. Оттуда же долетали запахи – сосен, костра, озерной воды и чего-то, остро напомнившего ей Каллу, – свежеопавшей листвы, красной, мокнущей на земле.

Все вокруг стало прочным и реальным. Хаоса не осталось, кроме тумана в голове, да и он был скорее растерянностью.

Неровный каменный пол шел под уклон. Пещера впереди расширялась. Свет от входа, яркий, как в полдень на Вопросе, временами бил прямо в глаза, вынуждая закрывать глаза ладонью, а временами сменялся темнотой, почти как та, из которой они вышли, но пронизанной лучами и отблесками. Веревка в руках обвисла. Через мгновение в скользнувшем луче Прим увидела, что веревка лежит на полу. Лом бросил свой конец и сбавил шаг. Остальные сгрудились за ним – черные силуэты на фоне дрожащего света. До устья пещеры оставалось несколько шагов. Дальше за ногами товарищей Прим видела наморщенную поверхность, искрящуюся отраженным светом. После недавних событий первой мыслью было, что это хаос, но тут солнце как будто на миг погасло. Прим шагнула между Мардом и Кверк, и ей впервые предстало то, что лежало за устьем. Теперь не оставалось сомнений, что это озеро; его волны накатывали на пол пещеры сразу перед ними.

Примерно на расстоянии полета стрелы в озеро слева вдавалась длинная песчаная коса, соединяющая невидимый отсюда берег с невысоким каменистым островком. На островке росли несколько больших деревьев – вероятно, из семечек, некогда занесенных птицами. Одно из них было целиком объято пламенем, другое переломилось на высоте человеческих плеч – верхушка, зацепившаяся за щепки толщиной в руку, склонилась к воде.

Пламя горящего дерева казалось бледным и слабым в сравнении с тем, что творилось рядом. Небо над островом было черно, кое-где проглядывали звезды, а справа розовела полоска занимающейся зари.

Раздался звон стали о сталь, потом крик. Лучезарная молния описала дугу, оставив в глазах Прим метеорный след, и ударила вниз, но ее остановило более темное препятствие; оно как будто вобрало в себя ее энергию и взметнулось, словно наделенное собственной волей. Свет на мгновение заслонил темный силуэт: кроме рук и ног, как у обычной души, у него были крылья.