Вельяминовы. За горизонт. Книга 4 - Нелли Шульман

я улетела в Балморал к ее величеству…  – она долго сидела на балконе, закутавшись в шаль. Закатное зарево гасло над крышами Парижа, в небе метались черные точки птиц:

– В конце недели приезжает Хана, – Марта поднялась, – встречусь с ней и отправлюсь домой. На носу выпускные экзамены. Максим и Маленький Джон справятся, но лучше, чтобы я была рядом…  – захлопнув дверь балкона, она скрылась в квартире.

По мнению Сэма, шоколадный торт в «Рице» был немного суховат:

– Коржи передержали в духовке…  – он поднес к губам крошечную чашку эспрессо, – они попытались спасти дело кремом, но все равно, вкус у десерта не тот…

Наставник в поварском колледже Сэма мог опрокинуть тележку с десертами, не пришедшимися ему по душе:

– За четверть часа до смены тарелок, на торжественном обеде, где сидит сотня человек, – усмехнулся парень, – он еще орал на нас, швырялся посудой и чуть ли не ножи метал в виновников фиаско…  – отец и дядя Сэма тоже не стеснялись в выражениях на кухне:

– Но это хорошая школа, – допив кофе, он взял сигарету из портсигара Краузе, – теперь мне не страшны работодатели с дурным характером…  – брезентовый рюкзак Сэма с нашитым на него швейцарским флагом выглядел в чайном салоне отеля «Риц» бедным родственником. Адвокат Краузе явился на встречу с портфелем крокодиловой кожи:

– Костюм у него миланский…  – на практике, в дорогих швейцарских отелях, Сэм достаточно насмотрелся на патронов, – но часы пока стальные и паркер из дешевой серии. Краузе только на пути к настоящему богатству…

Будущий миллионер, звезда судебных залов, пока что сказал Сэму едва ли десяток слов. Сэм подозревал, что Краузе, представившийся ему только как герр Фридрих, сейчас просматривает его досье:

– Смотри, смотри, – пожелал юноша, – как говорится, в моих бумагах даже с лупой ничего не найдешь…  – Фридрих Краузе изучал бумаги больше для очистки совести. Документы герра Берри прошли через руки самого Феникса:

– Его отец воевал, – заметил глава движения, – дядя подвизался в так называемом Сопротивлении, то есть с бандитами, но в поколении родителей этого парня воевали почти все. Его плюсы перевешивают его минусы…  – Aux Charpentiers каждый год получал три мишленовские звезды:

– Британским ресторанам звезды пока не присуждают, – весело заметил Феникс, – но, судя по газетам, отец этого Берри входит в пятерку лучших рестораторов страны…  – еврейской крови у парня не было даже среди отдаленной родни:

– Отличные оценки на курсе, большой опыт работы со взыскательными клиентами, – Фридрих захлопнул папку, – обезьяны будут довольны, что обрели британского повара с французскими корнями. Они все еще смотрят в рот бывшим метрополиям…  – убрав досье в портфель, Фридрих щелкнул зажигалкой. Герр Берри неплохо говорил на немецком языке:

– Обучение в Швейцарии ему помогло…  – Краузе рассматривал приятное лицо парня, – по акценту он понял, что я из Германии, но он не будет задавать излишних вопросов…  – Краузе, давно потерявший гамбургский говор, объяснялся на хохдойч. В связи с предстоящим ему визитом, он немного побаивался этого обстоятельства:

– Мадам Монахиня не разбирается в немецких акцентах, – успокоил его Феникс, – она понятия не имеет, что берлинцы иначе произносят некоторые слова…  – в кармане пиджака Краузе лежал безукоризненный паспорт, с молотом и циркулем ГДР, с его недавней фотографией:

– После выполнения задания я его сожгу, – напомнил себе адвокат, – не след, чтобы Хана его видела даже случайно…  – на выходных он встречался с актрисой в отеле Le Bristol, до отказа наполненном звездами и папарацци, как, следуя итальянской моде, стали называть репортеров:

– Ее обязательно будут снимать, – гордо подумал Фридрих, – а значит, и я попаду в светскую хронику…  – дома, в Бонне, он завел целую папку с вырезками из газет. Краузе не мог пройти мимо даже самой маленькой заметки о Дате, как о девушке писали журналисты:

– Она еще больше оценит меня, когда увидит мою преданность ее карьере…  – после обеда их ждала ложа в опере. Фридрих давно бросил считать деньги, когда речь шла о свиданиях с Дате. Девушка, впрочем, принимала его подарки и букеты с неизменно скучающим лицом:

– Мило, – коротко сообщала она, – спасибо за ваши…  – Дате щелкала изящными пальцами, – то есть вашу заботу…  – не смея пока преподносить ей драгоценности, Фридрих ограничивался книгами и безделушками:

– У нее отличный вкус, – вздохнул Краузе, – она второй год входит в список самых стильных женщин мира…  – соседкой Дате по списку была ее кузина, мисс Ева Горовиц. Фридрих откровенно недолюбливал девушку:

– Ее отец работал в ЦРУ и она пошла по его стопам…  – думал адвокат, – хорошо, что она не вылезает из тропической Африки…  – герр Берри отправлялся несколько севернее. Опасности его случайной встречи с девушкой не существовало:

– Впрочем, он и не знает, кто такая эта Ева, – утешил себя Краузе, – ладно, выдам ему последние инструкции и надо звонить Монахине…  – он скрипуче сказал:

– Багаж положите в мою машину, он будет ждать вас в аэропорту, – Сэм понимал, что нацисты перетрясут его немногие пожитки, – возвращайтесь сюда к семи вечера, я отвезу вас в Орли…  – Краузе поднялся:

– Вы летите в Центральноафриканскую Республику, если вы слышали о таком государстве. В столице страны вас встретят, позаботятся о вас. Прошу прощения, мне надо сделать деловой звонок…  – Сэм проводил взглядом широкие плечи:

– Слышал, разумеется. Рауффа потеряли именно там…  – он напомнил себе зайти на почтамт:

– До вечера еще есть время…  – Сэм взглянул на гостиничные часы, – я все успею…  – Краузе, насколько он видел, обосновался в телефонной будке в углу вестибюля. Рассматривая рекламу «Мулен Руж» на стене, Фридрих слушал гудки в трубке:

– Она ждет моего звонка, я ее предупредил. Но если она не захочет со мной встречаться…  – Монахиня деловито сказала: «Слушаю вас». Фридрих откашлялся:

– Мадам де Лу, вы получили от меня весточку…  – женщина перешла на немецкий язык:

– Приезжайте…  – он услышал шелест страниц блокнота, – как вы и просили, моего сына или консьержки в это время не будет в здании…  – запомнив дату и время, поблагодарив ее, Фридрих положил трубку:

– Отлично…  – поздравил он себя, – мадам клюнула на приманку…  – подхватив портфель, он вернулся к дивану, где сидел юный Берри.

Стоя в очереди к окошечку отправки бандеролей на центральном почтамте Парижа. Сэм просматривал взятую им в «Рице» бесплатную The Times. В «Золотом Вороне» держали газеты для джентльменов, по выражению его деда, но сам старый Берри и отец Сэма предпочитали Daily Mail:

– Как говорится, грошовый листок, – хмыкнул Сэм, – мистер Бромли наверняка его и в руки не возьмет…  – в газете писали о смертном приговоре одному из руководителей путча генералов, попытки правого переворота, случившейся в прошлом году в Алжире:

– Президент де Голль помилует генерала Жуо, – настаивал автор статьи, – Франция не отправит на эшафот заслуженного героя войны…  – после двух абзацев о Франции журналист перешел, видимо, к более интересующей его теме:

– Северная Ирландия, – вздохнул Сэм, – про нее все пишут. Маленького Джона могут отправить туда служить, когда он получит офицерское звание…

Журналист считал, что Британия должна брать пример с Франции в быстром и безжалостном подавлении мятежей:

– Однако намерения путчистов в Алжире не могут не вызвать уважения, – замечал он, – генералы выступали за сохранение исконных территорий Франции. Британия тоже не имеет права поддаваться на шантаж ирландцев, на требования каких-то референдумов…  – Сэм ловко метнул газету в урну неподалеку:

– Писаки сидят на Флит-стрит, ни разу не побывав в Белфасте. Они не имеют права рассуждать об Ирландии, и шага туда не сделав…  – дед Сэма после первой войны остался еще на пару лет в армии. Старый Берри заведовал военной столовой в Белфасте:

– Мы кормили части, расквартированные в городе, – услышал Сэм уютный говорок, – что я тебе могу сказать? Католики, протестанты, какая разница? Все мы