Кто-то просит прощения - Вадим Юрьевич Панов

поражённый. А когда пришёл в себя, то понял, что девушка почувствовала то же самое.

Особенный взгляд.

Особенная девушка.

Она была нежна и прелестна. Она искренне, ещё более искренне, чем он, верила, что отыскала единственного. Но она не была Риной. Совсем не была. И заплатила за это страшную цену.

Его первая «особенная» девушка.

* * *

После обеда Феликс вплотную занялся информацией с планшета Рины.

Начал с фотографий, перепроверил себя и убедился, что показал Григорию все те, на которых присутствовали хоть какие-то парни. Кейна и Доктора хозяин книжной лавки на них не опознал.

«Интересно, как им это удалось?»

Впрочем, пока неважно: расследование продолжается, информация накапливается и скоро – в этом Вербин не сомневался, он будет знать настоящие имена всех участников экспедиции.

Просмотрел календарь, но тоже впустую: судя по всему, Рина стала им активно пользоваться только в самом конце весны, узнав о диагнозе – никаких других отметок, кроме приёмов у врачей, в этом приложении не обнаружилось. В электронном блокноте – обрывочные заметки о путешествиях. Видимо, делались, когда под рукой не оказывалось блокнота бумажного. Аккаунты в социальных сетях удалены, узнать, с кем девушка переписывалась в их мессенджерах, не представляется возможным. Во всяком случае, сейчас. И, возможно, это никогда не понадобится. Последняя надежда – записная книжка телефона, которую девушка синхронизировала с планшетом. Контакта «Доктор» в ней не оказалось, «Кейн» – тоже, зато был некий «Дима Я», а поскольку других контактов с подобными инициалами не нашлось, Вербин решил, что это и есть Дмитрий Яковлев. Что же до отсутствия в списке Доктора, его легко объяснить разрывом отношений.

Доктор пока оставался «белым пятном».

Итак, телефон Кейна есть. Если, конечно, он всё ещё действует – за десять лет многое могло измениться. И есть кое-какая информация, которую Феликс запросил, узнав настоящее имя Кейна.

Дмитрий Леонидович Яковлев, тридцать семь лет, уроженец Иркутска, в настоящее время место постоянной прописки – Москва. Высокооплачиваемая должность в IT-департаменте очень крупной компании. Не женат. Собственность: квартира в Москве, была квартира в Иркутске – продана. Дом в Иркутске, доставшийся по наследству от деда.

Дом на Марата.

Почему не продал? Феликс вбил запрос в поисковую строку и прищурился: компания, в которой работает Кейн, имеет крупный филиал в Иркутске, наверное, ему часто приходится здесь бывать. Вполне возможно, вообще живёт на два дома, такое случается, и в этом случае наличие собственности объяснимо.

Если Кейн сейчас в городе, то наверняка в доме. В любом случае, нужно узнать, был ли Кейн в Иркутске на той неделе. Соседи должны знать, даже если они не общаются, то наверняка обращают внимание на свет по вечерам или приезжающую машину. Нельзя провести в доме несколько дней и не привлечь к себе внимание.

Нужно заехать и проверить.

«Сегодня пятница, – напомнил себе Вербин. – Даже если Кейн в городе, он может быть где угодно и явиться домой далеко за полночь».

Позвонить?

Но звонить, не контролируя ситуацию, Феликс не хотел. Он, конечно, был далёк от мысли, что, узнав о цели визита майора полиции, Кейн мгновенно запаникует и ударится в бега, но голосу по телефону легко отказать, сославшись на занятость. Или на то, что он сейчас в Москве. Или собирается ехать в аэропорт. Любая причина сгодится. Голос по телефону даст понять, что им заинтересовались, и самым логичным для Кейна будет выиграть время под любым невинным предлогом, чтобы тщательно продумать предстоящий разговор. Он не дурак и сразу поймёт, что интерес к экспедиции десятилетней давности может быть вызван только одним – обнаружением на мысу трупа рыбака. Догадается, что Феликс связал два этих события, и спланирует дальнейшие шаги.

Нет, Кейна нужно выводить на разговор неподготовленным и внимательно наблюдать за эмоциями.

– Выведу, – пообещал Вербин, разглядывая присланную фотографию Яковлева. – Будем говорить тогда, когда нужно мне, а не тебе.

С фотографии на него смотрел обыкновенный, не незаметный, а просто ничем не примечательный светло-русый мужчина с приятным, гладко выбритым лицом и приветливым взглядом больших синих глаз. Аккуратная причёска, волевой подбородок. Больше на портретном фото ничего не разглядишь, но Феликс не сомневался, что Кейн держит себя в отличной физической форме, подтянут и хорошо сложен. Он нравится женщинам, знает об этом и умеет пользоваться. Надо полагать, на работе у него репутация жуткого бабника, что является отличным объяснением отсутствия семьи. Он умён…

– Я не знаю, ты ли это, но я это выясню, – негромко произнёс Вербин. – И если это ты – я тебя возьму. Ты всё продумал, но я тебя возьму.

План действий сформировался мгновенно. Да, сегодня пятница, люди отдыхают после трудовой недели. Если Кейн соберётся расслабиться, скорее всего, поедет в заведение после работы. Что будет дальше, предсказать тяжело, но вряд ли он вернётся домой раньше десяти вечера. Значит, к десяти нужно явиться по адресу и осмотреться. Если дома никого не окажется, подождать до часа ночи, терпения Вербину было не занимать. Приедет поздно – отложить разговор до утра. Приедет рано – позвонить или постучать и настоять на разговоре. Не приедет – повторить визит завтра. Ведь может оказаться так, что Кейн уже в Москве.

Феликс посмотрел на часы – времени полно, и зашёл в федеральную базу пропавших без вести. Ввёл параметры поиска: пол – женский, возраст – от семнадцати до двадцати шести, предположительное место исчезновения – Иркутск, Иркутская область, одиннадцать лет назад, июль-август-сентябрь. Машина думала недолго и вариант предложила всего один. Анастасия Васильевна Кошкина, на момент исчезновения – двадцать один год, третий курс Иркутского государственного университета, исторический факультет.

«Кем ты хотела стать? Учителем истории? Или планировала заниматься наукой?»

Несколько минут Феликс молча всматривался в фотографию худенькой жизнерадостной блондинки.

Теперь неважно.

Ты сдала сессию, осталась подработать в городе, а последние недели августа хотела провести у родителей. Ты им позвонила и сказала, что приедешь пятнадцатого.

Ты не приехала.

Ты исчезла.

Тебя убили.

Твои родители – единственные люди, которые о тебе помнят. Они надеются, что ты жива. Они знают, что тебя убили, но надеются, что ты жива. Кроме этой надежды у них ничего не осталось. И я хочу извиниться за то, что, может быть, из-за меня они потеряют надежду, Настя, надежду увидеть тебя живой. Может быть, из-за меня они узнают, кто и когда тебя убил и, может быть, получат твои останки, чтобы оплакать их. Может быть. И прости, что я не приду к твоим родителям, если не найду доказательств. Не приду, если не найду тебя. Но я обещаю расплатиться с тем, кто тебя убил.

10 лет назад, август

– Короче, я с ними раскурился, даже не подумал, что мы у меня на хате… Сначала, конечно, помнил, что за ними приглядывать нужно, но раскурился хорошо, на «хи-хи» пробило конкретно, как маленького, а один из них говорит: «Давай вмажемся», ну я и дал.

– И сам вмазался? – уточнил он.

– Ага, – уныло подтвердил Кислый.

– И что?

– И больше ничего: утром просыпаюсь, их нет, конечно, а вместе с ними дневной выручки нет. И десяти «чеков» нет – нашли, суки, нычку.

– Ты попал.

– Приятно, что ты сумел с идеальной точностью описать сложившуюся ситуацию, – хмуро пробурчал в ответ Кислый. – Короче, я к своим пацанам бегу, так, мол, и так, киданули меня, а они ржут. Крысятничаешь, говорят, сука, истории такие ваша долбаная шобла миллионами рассказывает. Гони, говорят, выручку и за те «чеки» бабло не забудь принести, а то научишься играть в «отскреби себя от асфальта». И штраф ещё выписали, суки.

– Как выкрутился?

– Почти всё, что накопил, им отдал. – Кислый добавил несколько грязных ругательств, раскрывающих ненормальные сексуальные пристрастия как самих обидчиков, так и их родителей. – Но хрень в том, что они меня за прокол с «точки» сняли. Сказали, что в следующий раз я денег не найду, а если всех провинившихся торчков мочить, то на ком прибыль делать? Так что я сейчас на дне. – Кислый помолчал и закончил: – В буквальном смысле слова.

И глубоко затянулся сигаретой. Обыкновенной.

Что в этой истории было правдой, а что ложью, спутника Кислого не слишком волновало. Но он не мог не отметить, что окончательное падение Кислого случилось как нельзя кстати – оказавшись без средств к существованию, он с радостью принял предложение провести несколько дней на Ольхоне – «оттянуться по старой памяти» – к месту встречи явился вовремя, вымытым, выбритым и пахнущим первой бутылкой пива. Но извинился, сказал, что старается употреблять как можно реже. Подумав, признался, что из экономии. Поболтал немного, после чего уснул.

Что ему тоже было на руку – болтовня раздражала.

Проснувшись – уже совсем рядом с островом, на подъезде к парому, Кислый во второй раз пересказал спутнику свою