Кто-то просит прощения - Вадим Юрьевич Панов

слишком быстро, зато до двух тысяч – так девушка решила. Она называет числа, глядя на душевую кабинку. Считает сначала молча, про себя, затем начинает произносить числа вслух; она заставляет себя не сбиваться и возвращается, если пропустила хоть одно число. Она не может позволить себе ошибиться.

Ведь слишком многое поставлено на карту.

И лишь произнеся:

– Две тысячи!

Лера ослабляет хватку, отползает от кровати и без сил падает на пол. Дрожит. От напряжения, эмоций и… страха. Дрожит и не спускает взгляд с раскинувшегося на кровати Аркадия. Боится, что он поднимется, покрутит головой, откашляется и скажет:

– Не получилось.

Боится, что он начнёт её избивать, но знает, что продолжит драться. До конца. Насмерть.

Дрожит.

Боится.

Но Аркадий лежит недвижно. Грудь не вздымается. Дыхания не слышно. Не двигается. Лера встаёт, медленно подходит к похитителю и касается пальцем запястья. Пульса нет. Пробует нащупать на шее. Пульса нет.

Лера улыбается.

///

Лера открывает глаза и улыбается.

«Какой чудесный сон!»

Приятный во всех отношениях сон, обещающий великое счастье свободы. Он снился девушке трижды, и каждый раз обрастал новыми важными деталями. Причём детали были настолько точными, что Лере начинало казаться, что она не сон видит, а тренируется. Оттачивает движения, учится правильно дышать и до миллисекунды угадывать момент атаки. И у неё всё получается.

И вот уже трижды девушка просыпалась в отличном настроении.

И даже собачий корм не вызывал привычного отвращения.

Лера сделала зарядку, приняла душ, съела горсть еды, сделала пару глотков воды и медленно прошлась по комнате. Сон не отпускал. Уже после первого раза он навсегда застрял в памяти и ощущениях, не позволяя думать ни о чём другом, и очень быстро превратился в постоянный фон. А сразу после пробуждения мысли о нём, а особенно – чувства, были невероятно яркими. Острыми. В первые мгновения Лере всегда казалось, что это уже случилось – и поэтому она улыбалась. Потом её охватывала лёгкая грусть, а потом – неуверенность.

Сумеет ли она претворить задуманное в жизнь?

Точнее – в смерть.

Ведь одно дело – быть яростной и сильной во сне, и совсем другое – наяву.

Сумеет ли?

Лера села в кресло, сделала маленький глоток воды, несмотря на то, что воды теперь было вдоволь, бутылку она расходовала экономно, подняла левую руку и посмотрела на «браслет».

Совершенно понятно, что какой бы девочкой она ни была: послушной, покорной, страстной, искренне любящей, особенной – она всё равно умрёт. Не в том смысле, что все мы однажды умрём, а умрёт очень скоро и, возможно, в этой комнате. И не нужно обольщаться: что бы Аркадий ни говорил, каким бы восхитительным любовником ни был, он привёз её сюда не для того, чтобы отпустить. Или убьёт, или будет держать в плену очень и очень долго, пока не встретит другую «особенную» женщину. Или его не переклинит. Или Лера попросту ему наскучит.

И тогда – убьёт.

Без сомнений.

Лере была отвратительна мысль, что её убьёт Аркадий. Когда-то от осознания этого делалось страшно, но девушка постепенно заставила себя сменить страх на отвращение к будущему убийце.

К своему будущему убийце.

К человеку, который лишит её жизни.

Если она ничего не сделает.

Если позволит себя убить.

Если окажется слабой.

Вот почему к ней приходил сон – напоминал, что нужно быть смелой, решительной, опасной. Напоминал, что жизнь – это дар, который нужно отстаивать. И если нет того, кто за неё вступится – нужно драться самой.

Или умереть.

* * *

– Вы позволите называть вас Светой? – мягко спросила Дарья.

Девушка вздрогнула, подумала, внимательно разглядывая следователя, после чего неуверенно спросила:

– А я останусь с вами?

Вопрос, мягко говоря, получился нестандартным.

– Что вы имеете в виду? – удивлённо поинтересовалась Дарья.

– Я устала ходить по кабинетам. – Света говорила неспешно, ровным, почти бесстрастным тоном, однако следователь видела, что девушка едва сдерживается. – Я не думала, что в нашей стране настолько сложно подать заявление в полицию.

– Теперь вы добрались до нужного кабинета. – Дарья позволила себе чуть улыбнуться. – И поверьте, это произошло очень быстро.

Но помыкаться девушке пришлось.

Сначала Света отправилась в полицию, попросила принять заявление о пропаже человека, на что ей вежливо ответили, что прошло слишком мало времени. Девушка стала кричать, обвинять сотрудников в равнодушии, потом разрыдалась и принялась сумбурно рассказывать о секте, в которой они с Ляпой оказались и из которой сбежали. Услышав о сатанистах, полицейские позвонили в Центр противодействия экстремизму, сказали, что к ним прибыл их «клиент», и отправили Свету на Лыткина. Даже подвезли. По дороге девушка поняла, на что в разговоре с полицейскими необходимо упирать в первую очередь, поэтому разговор с ребятами из ЦПЭ обошёлся без рыданий и обвинений в бездействии. Света подробно рассказала о секте, ответила на несколько уточняющих вопросов, после чего полицейские попросили девушку подождать и позвонили «смежникам» из ФСБ, уточнить, нет ли у них в разработке сатанистов. На что удивлённый Сергей ответил, что есть, немедленно подключил Дарью, и ещё через час девушка оказалась на Володарского.

– Так всё-таки, я могу называть вас просто Светой? – повторила вопрос следователь.

Девушка кивнула:

– Раз я в нужном кабинете, то да, конечно.

– Думаю, так будет удобнее и вам, и мне, – продолжила Дарья и, чтобы не показалось, что она пялится на заявительницу, перевела взгляд на разложенные на столе бумаги. Впрочем, пялиться дальше не имело смысла – следователь не сомневалась, что на фото, которое показывал Сергей, была именно эта девушка. Не на тех кадрах, что были сделаны на кладбище, а из зала, где проходил шабаш. По фотографиям казалось, что Светлана активно и с удовольствием принимает участие в оргии, поэтому её визит вызвал у Дарьи обоснованные подозрения – не затеяли ли сектанты какую-то игру?

– Итак, вы начали с заявления об исчезновении человека…

– Хотела заявить, но мне сказали, что времени прошло мало! – перебила её Света. – А как мало, если Ляпа пропал два дня назад?!

Указывать девушке на неподобающее поведение следователь пока не стала. Позволила высказаться, выдержала короткую паузу, после чего осведомилась:

– Он не пришёл ночевать?

– Ляпа уехал по делам, я ждала его в частном доме, а он… Он не вернулся. И не позвонил. И на звонки не отвечает, я ему сто раз звонила.

– И вы решили, что ваш друг пропал?

– Я всё написала в заявлении, – сказала Светлана, глядя на Дарью с необычной, для девушки её возраста, жёсткостью.

– Я хочу услышать от вас, – произнесла следователь, спокойно выдержав взгляд.

– Мы не жили в том доме, мы в нём прятались. Поэтому я думаю, что Ляпа не просто пропал.

Света перевела взгляд на окно.

– Ляпа – это Николай Григорьевич Ляпунов? – уточнила Дарья.

– Да, – подтвердила девушка.

– Ваш жених?

– Это имеет значение? – удивилась Света.

– Когда человек пропадает, всё имеет значение. Абсолютно всё.

– Например?

– Например, почему вы прятались в том доме?

Светлана вздрогнула. Но быстро взяла себя в руки и вздохнула:

– Об этом я тоже писала.

– Я читала, – подтвердила Дарья. – Но мы должны проговорить все детали, именно проговорить. – Она вновь бросила взгляд на бумаги. – Вы написали, что вас преследовали члены секты сатанистов. Это так?

– Да, – едва слышно выдавила из себя девушка.

– Вы с Николаем состояли в этой секте?

– Нет! – Теперь девушка снова смотрела Дарье в глаза. – Нет, что вы! То есть они, как я понимаю, хотели, чтобы мы в ней оказались. Запудрили мозги Ляпе разными обещаниями, типа, что он войдёт в узкий круг, станет своим и прочей ерундой. Ляпа загорелся и меня уговорил сходить посмотреть. Но мы не были членами секты! Я сразу сказала Ляпе, что мне не нравится и нужно уходить, но он сказал: «Давай ещё посмотрим», я согласилась, а потом… – Девушка замолчала, через пару секунд поняла, что следователь ждёт продолжения, а главное, не просто ждёт, а настаивает на нём, вздохнула и вернулась к рассказу: – Бочка и Шумахер – мажоры, так Ляпа сказал. Сам он не такой, но надеялся, что дружба с ними поможет ему… ну… устроиться в жизни.

– Я понимаю, – кивнула Дарья.

– Ещё они сказали, что первый раз мы будем на церемонии в качестве гостей. Захотим принять участие – примем, не захотим – не надо.

– Вы захотели?

Вопрос заставил Свету крепко задуматься. Она не могла знать, что Дарья видела фотографии с шабаша, и у следователя получилась отличная возможность проверить искренность девушки. Почти минуту Света молчала, глядя мимо Дарьи, но нашла в себе силы продолжить:

– Я в какой-то момент захотела, но не уверена, что понимала, что делаю. Мне кажется, я себя не контролировала.

– Вас заставили принять наркотик?

– Нет, никто меня не заставлял и не принуждал. Я думаю, наркотик был в чаше с вином, которую они пустили по кругу перед церемонией.

Стандартная уловка для привлечения сомневающихся новичков. Лёгкий дурман, заставляющий