Исповедь на краю - Евгения Михайлова

– То есть дело было заведено по факту увечья, приведшего к летальному исходу. Представляете, удар ножом в сердце. Кровь, крики, возня, топот, перемещения. Нападавший явно был намного взрослее и сильнее Саши. Маловероятно, что они находились на школьном дворе только вдвоем. И никто не видел, как Саша туда пошел, с кем. Я взял под расписку материалы следствия в бюро. В общем, это настоящий фабрикат. Я не стал поднимать шум, вернул все назад. Нашел следователя, эксперта, бывших на месте преступления и осматривавших тело мальчика после смерти. В общем, у них все было. И свидетели, и отпечатки, кровавый след мальчика вел к дороге, и его одежда. Когда Евгений Леонидович узнал, что в деле появилось другое заключение, он оригинал своего припрятал. Это очень профессиональный эксперт, мы по многим делам вместе работали. Он знает, что рано или поздно все становится явным. Закрывалось дело по звонку из Главного управления. Видимо, вас, Павел Иванович, интересует фамилия звонившего. Я назову ее со временем. Пока это не моя тайна.

В общем, материала много. Постараюсь говорить коротко. В заявлении матери погибшего названы два его одноклассника, с которыми Саша и пошел на школьный двор. Позвонил он ей часов в восемь. Сказал, что они там играют с ребятами. Пришли старшие мальчики и две девочки из соседней школы. В половине девятого мама сама ему позвонила, велела идти домой. Он сказал, что уже идет. В десять она побежала на школьный двор, было уже темно, она никого там не нашла. Видимо, Саша как раз полз к воротам, а мать вошла через другую калитку. После десяти его нашла прямо на дороге женщина из соседнего дома, вызвала «Скорую», сама отвезла его в больницу, в машине Саша сказал, как его зовут и где он живет. Говорил шепотом. Умер на операционном столе. В это время мать Саши уже вместе с отцом нашли тех мальчиков, с которым он ушел на прогулку, – Игоря Серегина и Алешу Васильева. Те были дома и страшно напуганы. Короче, не сразу, а после того, как их потрясли, они сказали, что на школьный двор приходили старшеклассники из соседней школы, и среди них Надя Кулик, «дочь мента», как ее называют местные ребята. Этот мент – Петр Кулик, капитан МВД, уволенный из рядов милиции вскоре после того случая за угрозы семьям потерпевших. На самом деле он жестокий подонок, садист, в прокуратуре на него есть масса жалоб: свидетелей задерживал для допросов на ночь (!), истязал, насиловал, грабил. В основном молодых. Мальчиков и девочек. От него давно пытались избавиться, но у него был покровитель. Дочь свою обучал разным приемам борьбы с пяти лет. Бывшие сослуживцы говорят, что приводил дочь в спортзал, та плакала, он ее избивал, натаскивал, как бойцового пса. Агрессию развивал. Оружием Надя со временем научилась владеть не хуже, чем он. А среди ребят прославилась тем, что всегда гуляет с ножом! Очень любит пугать маленьких, издеваться. В тот вечер она с подругой Катей Дугиной и парнем из их класса Вельским (он после этого перевелся в другую школу) принесли на школьный двор пиво и водку. Выпив, стали приставать к малышам. Отобрали у них деньги, потом Надя отобрала у Саши мобильный телефон и велела сбегать домой и взять у матери пятьсот рублей. А то, говорит, отрежу уши Игорю и Алеше. Саша стал кричать. Надя ударила его ножом. Потом они вытащили Игоря и Алешу со двора, и Надя предупредила: если хоть слово скажете, убью обоих.

После того как мать Саши дала показания следствию, капитан Кулик устроил настоящий террор по отношению к трем семьям – Петровых, Серегиных и Васильевых. Угрожал убить детей. Никто не сомневался, что так оно и будет. Потому Сашина мать сама отозвала свои показания. Я нашел ее. Подстерег у дома. Она ничего, конечно, не боится и не боялась, но говорит: «Моего мальчика не вернешь, а быть виновной в гибели других детей я не хотела. Все равно убийцам ничего не будет. Я имею в виду этого мерзавца-милиционера и его дочь».

А теперь самое главное. Семейство Кулик проживает по месту своей прописки… в этом доме. В квартире по соседству с Федоровыми.

Павел Иванович и Сергей резко поднялись.

– У меня еще кое-что, – произнес Александр Васильевич. – С этим можно особенно не спешить. Но… похоже, я знаю, где искать тело пропавшего полгода назад Кулика. Отец Саши за день до своей смерти не ночевал дома. Сказал жене, что съездит в их домик в деревне под Волоколамском. Вернулся утром с инфарктом. Успел ей сказать только: «Я свое сделал, Лилечка. Девчонку не смог убить, а этого мерзавца – ее отца – больше нет».

Надю задержали, когда она возвращалась из школы домой. Во время обыска в квартире обнаружили тайник – надорванный линолеум под сервантом. Там было несколько мобильных телефонов, куча детских золотых сережек, часов, конверт с деньгами (полторы тысячи долларов), дорогое кольцо с аметистом. Под диваном, где она спала, в ящике для постели нашли новую норковую шубу. Во время задержания, обыска, оформления девочка оставалась совершенно безучастной. Но показания стала давать сразу, рассказывая о чудовищном преступлении такими обыденными словами, как будто ее спросили: «Как вы провели выходные дни?»

У Александра Васильевича, присутствовавшего на допросе, были совершенно белые губы. Сергей постоянно выходил покурить в коридор, где неприкаянно металась Дина.

– Расскажите в точности, как наносили удары, в каком порядке, – велел Павел Иванович.

Надя рассказала. Все совпало с результатами экспертизы.

– Второе орудие преступления – скальпель – у вас было с собой?

– Да.

– Вы его постоянно носили, как и нож?

– Нет, скальпель мне дала заказчица.

– Зачем?

– Чтобы голову отрезать.

– Где орудия преступления?

– Я их замотала в шарф, добежала до одного магазина, под крылечко сунула.

– Как познакомились с заказчицей, имя, фамилия ее?

– Не знаю, как ее зовут. Это она меня нашла. Подвалила как-то к школе на машине, темно-зеленой такой. Я, говорит, слышала, ты стрелять умеешь и с ножом обращаться. Заработать хочешь? Я говорю: «А че делать?»

– Она, сказав про умение обращаться с ножом, имела в виду случай с нанесением смертельного увечья Саше Петрову?

Надя вдруг побагровела.

– А че это? Папа сказал, что дело закрыли.

– Как закрыли, так и откроем. А про папу забудь. Самой придется отвечать.

– Разрешите, Павел Иванович. – Александр Васильевич близко подошел к Наде, пытаясь что-то прочитать в ее бесцветных и бессмысленных глазах. – Ты у нас убийца с опытом, а девочку как-то чересчур изуродовала. Ты не слишком старалась за шубу эту поганую?

– А че старалась… Просто злость взяла. Открыла мне дверь, глазки свои вылупила, вся такая. Да я терпеть таких не могу. Ох, маменькина, папенькина дочка, красавица, деточка, отличница. Да подумаешь. У них еще одна похожая…

– Хватит! – у Александра Васильевича дрожал подбородок.

– Да, – поморщился Павел Иванович. – Поганое ты существо. Поехали дальше. Заказчицу опознать можешь?