От межколониальных конфликтов к битве империй. Англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII - начале XVIII в. - Юрий Акимов

В феврале 1658 г. Ле Борнь отправился в Лондон, чтобы потребовать у Кромвеля возвращения своих владений. Одновременно он отправил в Акадию 50 человек под началом своего сына Александра Ле Борнь де Бель-Иля, поручив ему вступить во владение страной. В мае 1658 г. Ле Борнь младший достиг форта Ля-Эв, незадолго до этого восстановленный по приказу Темпла. Стремительной атакой форт был захвачен.[520] Воодушевленный успехом Ле Борнь младший попытался захватить другой форт Темпла, расположенный около Пор-Ля-Тур, но на сей раз потерпел неудачу.

Как только находившемуся в Бостоне Темплу стало известно о появлении в его владениях французов и потере Ля-Эв, он направил туда отряд, который попытался отбить форт. Первая атака была неудачной для англичан, понесших большие потери (был убит их командир Уолсли). Однако в итоге возглавлявший оборону Ля-Эв лярошельский торговец Гильбо (Ле Борня младшего в тот момент не было в форте) вступил в переговоры с людьми Темпла и согласился оставить форт при условии, что французам будет позволено увезти с собой все свои меха и товары.[521] Проникнув в форт, англичане отказались соблюдать условия капитуляции и конфисковали все находившееся там имущество. Они захватили в плен раненого Ле Борнь де Бель-Иля и увезли его в Бостон.

Попытки Ле Борня старшего добиться у правительства Кромвеля возвращения захваченных англичанами фортов полностью провалились. Однако он не хотел складывать оружия. Тут ему на руку сыграло наметившееся в это время сближение Англии и Франции. 23 марта 1657 г. в Париже между двумя державами был заключен военный союз, направленный против Испании. Шесть тысяч «железнобоких» Кромвеля помогли Тюренну одержать победу в знаменитом сражении при дюнах и затем добиться сдачи Дюнкерка и Гравелина.

В этой ситуации (очевидно под давлением Компании ста участников) правительство Мазарини сочло возможным поднять вопрос о судьбе Акадии. Уже в январе 1658 г. французскому послу в Лондоне было сообщено о приезде Ле Борня и поручено оказывать ему всяческую поддержку.[522] В октябре того же года де Бордо было сообщено о нападении на Ля-Эв и захвате пленных. От имени Людовика XIV ему были даны инструкции потребовать освобождения Ле Борня младшего и других пленных, возвращения захваченного имущества, а также снова «потребовать возвращения фортов и поселений Пор-Руайяль, Сен-Жан и Пентагоэ, которые [англичане. — Ю. А.] не вернули под тем предлогом, что стороны собирались назначить уполномоченных». Де Бордо должен был настаивать на том, чтобы эти форты были переданы под контроль правительства Гамбурга «до тех пор, пока не соберутся упомянутые уполномоченные». Король (точнее его министр) писал: «Я нахожу произошедшее столь противоречащим доброму согласию, которое должно соблюдаться между союзными нациями, что считаю необходимым информировать вас и поручить вам обжаловать это там, где вы находитесь».[523]

В ноябре 1658 г. де Бордо заявил протест по поводу действий англичан в Акадии, нарушения прав Компании ста участников, захвата фортов, насилия над жителями и нарушения их прав, разрушения и осквернения церквей и ареста Ле Борнь де Бель-Иля. Французская сторона требовала оставить французов в их поселениях, дать им возможность свободно торговать с индейцами, вернуть Ле Бор-ню Ля-Эв, освободить пленных, а для разрешения всех остальных вопросов создать особую комиссию.[524]

Встревоженный известием о демарше де Бордо, произведенном на фоне альянса Кромвеля и Мазарини, Темпл в конце декабря 1658 г. писал лорду Фиенну и своим английским компаньонам, что «Новая Шотландия очень важна для Англии», поскольку может поставлять в метрополию прекрасную рыбу, меха, лес, уголь, различные полезные ископаемые. По мнению, Темпла правительству следовало заключить прочный мир с французами, который бы четко разграничил владения держав, либо обеспечить своим колониям эффективную защиту.[525] В то же время из уст капитана Бридона — компаньона Темпла, представлявшего его интересы в Лондоне, прозвучала мысль о том, что французские поселенцы, проживающие в Пор-Руайяле и его окрестностях, должны «подчиниться правительству [Англии. — Ю. А.] или покинуть свои фермы».[526] Так впервые была высказана идея об изгнании акадийцев, правда, пока не нашедшая практического применения.

Вопрос о судьбе захваченных англичанами фортов так и не был решен во второй половине 1650-х годов. Союз Мазарини и Кромвеля носил ограниченный характер, являясь типичным «браком по расчету», в котором каждая сторона преследовала свои собственные цели и интересы. Французское правительство, сталкивавшееся в этот период с многочисленными трудностями и заинтересованное в союзе с Англией, совершенно не хотело осложнять и без того непросто складывающиеся отношения с Лондоном, чтобы вернуть далекую колонию. Правительство Кромвеля такая ситуация вполне устраивала.

Но позицию правительств не разделяли их подданные. Проблема Акадии сохранялась. От Мазарини и Кромвеля она перешла к Людовику XIV и Карлу II.

* * *

События, которые мы рассмотрели в разделе II, сами по себе были, может быть, и не слишком масштабными и тем более не казались таковыми современникам. Однако именно с этих небольших инцидентов берет начало грандиозное соперничество англичан и французов в Северной Америке.

В первой половине XVII в. англо-французское соперничество в Северной Америке сконцентрировалось главным образом в Атлантическом регионе Канады, интерес к которому проявляли не только две колониальные державы, но и стремительно развивающаяся Новая Англия. В значительной степени это было обусловлено спецификой его географического, а также геополитического положения — на границе двух колонизационных потоков и в то же время на периферии колониальных интересов метрополий. Однако в то время ни одна, ни другая сторона еще не обращала внимания на стратегическое значение этого региона, который легко можно было превратить в форпост, базу для наступления на соседние колонии, будь то Канада или Новая Англия. Пока англичане и французы руководствовались здесь соображениями либо экономической выгоды, либо престижа.