От межколониальных конфликтов к битве империй. Англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII - начале XVIII в. - Юрий Акимов

В этой ситуации наибольшую активность проявил губернатор Нью-Йорка полковник Ричард Николлс. В январе 1666 г. власти Новой Франции начали военную операцию против мохоук, одного из племен Лиги ирокезов. Однако посланный в их страну отряд Реми де Курселя сбился с пути из-за непогоды и вышел к голландскому поселению Корлаэр (будущее Скенектади), расположенному в 25 км от Олбани.[552] Николлс усмотрел в этом нарушение английских прав и заявил о том, что французы «вторглись на территорию, принадлежащую Его Высочеству [герцогу Йоркскому. — Ю. А.]». В отместку за это Николлс выдвинул идею нападения на Канаду и предложил властям Массачусетса и Коннектикута участвовать в этой акции. «Я не могу представить себе, почему такая замечательная возможность действий против Франции должна быть упущена, когда намерения Его Величества столь положительны», — писал Николлс. С его точки зрения, следовало быстро на лошадях перебросить отряды колониальной милиции в долину реки Св. Лаврентия, используя момент, пока «вся мощь» Канады, «занята столь далеко от дома и оставшиеся французы будут не в состоянии оказать какого-либо серьезного сопротивления».[554]

Однако власти Новой Англии не поддержали эту идею. Администрации Коннектикута и Массачусетса ссылались на то, что их милиция недостаточно обучена, дорог в Канаду, по которым могли бы пройти лошади, нет, а кроме того, высказывали опасение, что на стороне французов выступит большинство индейских племен, через земли которых придется проходить англичанам. Например, в письме Сэмюэла Уиллса говорилось, что «мохоук, с которыми французы сейчас ведут войну, были долгое время закоренелыми врагами индейцев, окружающими нас, поэтому те смогут соединиться с французами (являющимися их большими друзьями) против мохоук и также против нас, если мы будем воевать с французами».[555]

Аналогичные аргументы приводились и в донесениях, отправлявшихся в Лондон. Дж. Уинтроп младший писал государственному секретарю графу Арлингтону, что «после совещания с сэром Томасом Темплом и губернатором и советом в Бостоне, ввиду необходимости хороших кораблей, трудностей сухопутного марша и позднего времени года, было единодушно решено, что в настоящее время ничего не может быть сделано этими колониями в отношении захвата каких-либо мест в Канаде или в ее окрестностях».[556] В том же духе высказывался и Темпл.[557]

Такая реакция властей Новой Англии вполне объяснима. В то время интересы этих колоний практически не пересекались с Канадой, а большая часть Акадии находилась под контролем англичан. Удар по французским поселениям долины реки Св. Лаврентия был нужен только активно занимавшимся пушной торговлей купцам Нью-Йорка и Олбани, ставших владением Лондона лишь за два года до рассматриваемых событий в результате военной экспедиции, результаты которой еще не были должным образом закреплены с точки зрения международного права. Бостону и Хартфорду было совершенно незачем тратить свои силы и средства ради интересов соседней колонии, которая к тому же вполне могла еще вернуться под контроль своих прежних хозяев.

В отличие от английской стороны правительство Людовика XIV во время войны 1666-1667 гг., наоборот, стремилось избежать расширения зоны англо-французского конфликта и не хотело переносить его в колонии. Губернаторы французских владений получили из Парижа инструкции по возможности поддерживать мир с англичанами.[558] Королевский наместник в Северной и Южной Америке маркиз де Траси направил в английские колонии ряд писем, где он заверял их в своих дружеских чувствах и стремлении к миру, подчеркивая, что французы ведут боевые действия только против враждебных им индейских племен.[559]

Такая позиция французов, безусловно, также оказала влияние на решение, принятое администрацией Новой Англии, которая к тому же знала, что в Квебеке находятся крупные воинские контингенты, присланные туда в 1665 г.

С началом войны английские власти вспомнили о французских жителях Акадииновой Шотландии. Английское правительство решило, что несколько сотен акадийских поселенцев должны быть «вырваны с корнем» из американской земли, и приказало им возвращаться во Францию.[560] Однако сделать это во время войны было невозможно, а ее окончание вновь круто изменило судьбу Акадии.

X статья Бредского мирного договора гласила: «Король Великобритании возвращает Его Наихристианнейшему Величеству страну, называемую Акадия, расположенную в Северной Америке, которой Наихристианнейший Король прежде обладал». За это французы передавали англичанам захваченные во время войны острова Антигуа и Монсеррат, а также английскую часть острова Сен-Кристофер (Сен-Киттс).[561] По поводу этой статьи англо-канадский историк Дж. Хэннэй раздраженно заметил, что, таким образом, «одна из богатейших территорий американского континента была обменена на половину жалкого островка, площадь которого составляла едва ли тысячную долю площади той страны, которую столь неосмотрительно отдали».[562]

Надо сказать, что Карл II первоначально не хотел уступать Акадию, прежде всего потому, что этим он лишал своего брата части его пожалований. Однако стремление к сближению с Францией, которое Карл II считал необходимым условием для продолжения борьбы с Голландией, а также важным фактором для укрепления своих собственных позиций внутри страны, оказалось сильнее.