Жестокая одержимость - С. Массери

виноватой? – Я оглядываюсь и вижу, что Грей стоит в конце коридора.

– И как много ты услышал? – спрашиваю я, и он пожимает плечами. – Это что, была подстава?

Грейсон улыбается.

Вот черт.

Это могла быть еще одна ловушка, в которую я могла попасть, если бы сказала что-то не то. Только представьте себе.

Я вздрагиваю, когда Грейсон направляется ко мне, но не двигаюсь с места, потому что мне любопытно, что он собирается делать. Какая-то часть меня надеется, что он обхватит рукой мое горло и заставит встать на колени, но он этого не делает. Грейсон останавливается рядом, даже не касаясь моего тела.

И тут, когда его вопрос снова посещает мою голову, я спрашиваю, прищурившись:

– Почему я должна чувствовать себя виноватой?

– Я просто думаю, что ты не предала меня в этот раз, потому что ненавидишь себя за то, что предала в прошлый, – он наклоняется ко мне, и я чувствую его дыхание на своем лице.

Держу пари, что недавно он пил виски. Честно говоря, я не предполагала, что в эту ночь напьюсь, но вот мы здесь.

– Ты бредишь.

– Правда? – смеется он. – Неважно, как часто мы трахаемся, детка. Я все еще ненавижу тебя до глубины души.

Я чувствую, как от обиды сжимается моя грудь и горят глаза. Опять.

Вот черт.

Почему я так эмоционально реагирую на его слова? Они не должны меня волновать, но, похоже, это его особый вид жестокости. Сначала он заставляет меня стать одержимой им, а затем выбивает почву из-под моих ног.

Отталкиваясь от стены, я проскальзываю мимо него и, вернувшись в зал, легко нахожу Уиллоу, Джесс и Аманду с напитками в руках. Уиллоу крепко обнимает меня, когда я появляюсь в поле ее зрения, и не возражает, что я тянусь к ее бокалу и делаю несколько глотков водки с тоником.

– Я куплю тебе следующий, – говорю я, возвращая бокал.

Я не хочу напиваться до потери сознания. Мне будет достаточно, если я притуплю острие бритвы, по которому хожу.

Пианисты исполняют композицию Леди Гаги, а ее ритм, напоминающий раскаты грома, заставляет нас двигаться в такт музыке.

– Вы нашли себе особенного друга? – спрашивает Аманда. – Джесс самая ответственная из нас и отведет нас в отель.

О, это блестящий план.

– Тогда мне нужно выпить, – говорю я, и они машут мне руками.

Подойдя к барной стойке, я осторожно стягиваю свою рубашку пониже. У меня не слишком глубокое декольте, но, думаю, оно сделает свое дело, и действительно через несколько секунд ко мне подходит бармен. Его взгляд опускается вниз, а затем возвращается к моему лицу.

– У тебя есть парень, милая?

– Нет, – кокетливо улыбаюсь я. – Но надеюсь, что вы продадите мне «Отвертку» и водку с тоником для моей подруги.

– Сделаю тебе все, что угодно, – ухмыляется он.

– Спасибо. – Мои щеки пылают от такого намека.

Парень протягивает мне стакан, до краев наполненный «Отверткой». Я отдаю ему наличку и, пока жду сдачу, делаю глоток. В мой нос бьет запах водки, но я не обращаю на него внимания.

Я присоединяюсь к девочкам, протягивая Уиллоу только что купленный для нее напиток, и они завлекают меня в свой круг. Потягивая свой коктейль, я позволяю музыке течь сквозь меня, а своим ногам танцевать. Остальные ведут себя более безумно. Они прыгают вокруг меня, размахивая руками и подпевая знакомым словам.

На лице Уиллоу вспыхивают зеленые, красные, желтые огни, и я думаю о том, как мне повезло с такой лучшей подругой. Она настолько хороша, насколько это вообще возможно. В какую-то секунду Уиллоу скользит рукой по моему запястью, чтобы переплести наши пальцы и вместе подойти к сцене.

Пианистов-дуэлянтов сменил диджей, который встал за пульт, расположенный между огромными роялями.

Он что-то говорит в микрофон; сперва я слышу лишь эхо его слов, отдающихся вибрацией по моей коже, а затем до меня доходит их смысл.

– Вы готовы к вечеринке?

Ухмыляясь, я кружусь; мое тело ощущается таким легким, каким никогда не было, а нога болит меньше.

О боже, нога не болит! Это чудо.

Я прыгаю, подпевая песне, и слежу за огнями, которые скользят по глазам, лицам и телам в толпе, будто мне хочется присоединиться к их приключениям.

– Эй, – говорит кто-то, хватая меня за плечо, отчего я отшатываюсь назад.

– Я в порядке.

– А выглядишь не очень хорошо.

Я поднимаю взгляд: передо мной стоят Грейсон и Пэрис. Первый держит меня за плечо, но когда я бью по его руке, он отводит ее и кладет на плечо Пэрис; она же в свою очередь обнимает его за талию.

Они переплелись, словно змеи.

Да, так и есть. Злые, ужасные, скользкие твари.

Я хихикаю, прикрывая рот рукой, но музыка все равно заглушает мой смех, а я никак не могу прорваться сквозь эти звуки.

Грей делает шаг навстречу мне, и я вижу, как нахмурены его брови, но это не меняет того факта, что Пэрис цепляется за него, будто он принадлежит ей.

– Вы красивая пара. – Я делаю шаг вперед и поглаживают Пэрис по щеке. – А я знаю, каков на вкус его член. Очевидно, ты тоже это знаешь, но думаю, мой рот нравится ему больше.

Она отшатывается назад, раскрыв рот от шока, а я поворачиваюсь и на ватных ногах пытаюсь побыстрее убраться от этой парочки.

Я не могу найти Джесс и Уиллоу, но нахожу Аманду с Сэф. Мы танцуем и танцуем, пока я не перестаю двигаться, а в моей голове не возникает блаженная пустота. Больше в моих мыслях нет Грейсона, Пэрис или балета. Только музыка, биение моего сердца и огни, танцующие на нашей коже.

Они продолжают привлекать мое внимание. Огни, напоминающие мне софиты. Ведь теперь я не принадлежу тому миру. Стоять под софитами на сцене было тепло, иногда даже жарко, особенно если добавить к этому пуанты и сложную хореографию.

Невозможно передать словами всю ту ностальгию, которую я испытываю.

А потом я оказываюсь в воздухе.

Глава 30

Вайолет

Кто-то отрывает меня от пола и, развернув, перебрасывает через плечо. Поднимая голову, я не вижу ни Пэрис, ни ее лакеев, ни змеи, с которой она переплелась до этого. Но запах парфюма дает понять, что меня несет Грейсон.

Грей выносит меня на улицу и, не опуская на землю, направляется вниз по кварталу. А я понимаю, что сопротивляться бессмысленно.

Обычно я скорее бы расшибла голову о дорогу, чем позволила ему