Жестокая одержимость - С. Массери

– Пойдем, – говорит он и, проведя большим пальцем по моей нижней губе, ведет меня внутрь.

Он тепло обнимает меня за плечи, пока мы идем к лифту. Сжав пальцами его свитер, а затем слегка задрав его, я провожу ногтями по коже. Грейсон вздрагивает, прижимаясь ко мне ближе, а затем останавливает меня у порога номера, достает ключ и открывает дверь.

Я захожу в уже знакомую комнату, где готовилась к вечеринке в баре, и вижу, что на одной из кроватей до сих пор лежат мои вещи. Я медленно поворачиваюсь к выходу, задаваясь вопросом, почему здесь нет Уиллоу, и в шоке вижу, что Грейсон закрывает дверь за собой.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, но он уже открывает шкаф, в котором лежат…

Его вещи.

– Грей… – мое сердце замирает.

– Я поменял комнату, – признается он.

Я долго не могу ничего ему ответить, поэтому просто открываю и закрываю рот. Он поменял комнату? И где Уиллоу? И как, черт возьми, ему удалось это сделать?

– Нокс вписал имя Уиллоу в свой номер, а я вписал свое в ваш. Мы с ним заселились отдельно, и было просто отказаться от одного из номеров, – пожимает он плечами.

Я качаю головой, в которой начинает пульсировать боль.

– Спорим, ты спланировал это все заранее? Ты планировал провести со мной ночь в одном номере. А что случилось потом? Ты импульсивно решил трахнуть меня на льду, а после попросил Стила попытаться снова меня подставить? – Я чувствую, как во мне нарастает гнев, но пока он не достигает нужного предела.

Мой мозг, кажется, старается сделать так, чтобы гнев схлынул еще до того, как признаки раздражения, такие как покраснение лица и дрожание рук, успеют проявиться. Я просто чувствую, как ярость сначала пульсирует под моей кожей, а затем угасает.

– Уиллоу снова с Ноксом?

– Они ушли из клуба за час до того, как я забрал оттуда тебя.

Я запихиваю обратно в сумку одежду, которую разложила на кровати, когда переодевалась.

– Какая комната?

Грейсон качает головой, прислонившись к стене, как бы случайно загораживая мне дверь.

– Нет.

– Какая. Комната, – хмурюсь я. – Ладно, я просто напишу ей.

Я похлопываю себя по карманам, но они оказываются пусты.

– Ищешь это? – спрашивает Грей, протягивая мне мой телефон.

– Так теперь ты стал еще и карманником? Ты просто любишь делать то, что потом сходит тебе с рук.

– Докажите это в суде, мисс Рис, – пожимает он плечами.

Я бросаюсь к нему, готовая ударить его по лицу, но моя левая нога подкашивается, и я падаю, едва не ударившись лицом о край кровати.

– Что случилось? – Грейсон опускается рядом со мной, а я переношу вес тела на бедро, закидывая ногу на ногу.

Он переводит взгляд с моего лица на ногу и обратно, а затем его челюсть напрягается.

– Почему ты не хочешь мне сказать, в чем дело?

Я снова открываю и закрываю рот, не в силах вымолвить хотя бы слово. Кроме того, меня охватывает мощное чувство страха перед тем, что он может просто расхохотаться в ответ на мои слова.

– Ви, – уговаривает меня он.

– Тебе когда-нибудь хотелось рассказать кому-то что-то чертовски плохое? – шепчу я, сосредоточив взгляд на своих туфлях. – Но ты знаешь, что, кроме тебя, никому до этого нет никакого дела.

Грейсон медленно кивает, а затем протягивает руку и тянет за шнурок на моем ботинке. Я молча наблюдаю, как он расшнуровывает его и осторожно снимает с моей ноги, а затем принимается за носок.

Моей ноги… ноги танцовщицы. Хотя они приобрели более эстетичный вид после того, как я прекратила регулярные тренировки, ногти на моих пальцах до сих пор обломаны, а пальцы изогнуты из-за долгих лет ношения пуантов. Однако мои ступни и лодыжки остаются гибкими, поскольку я продолжаю уделять время утренним упражнениям на растяжку и суставную гимнастику. По балетным стандартам мои ноги все еще красивы, но для неподготовленного взгляда далекого от балета человека…

Я пытаюсь подтянуть ногу под себя, но он хватает меня за лодыжку.

– Стой.

Я знаю, какой силой обладает это слово, поэтому все равно говорю его. И Грейсон замирает.

Я знаю, что это волшебное слово может положить конец всему, что происходит между нами. Стоит мне его произнести, как между нами возникает защитная стена. Она спасает нас обоих.

Я выдыхаю и понимаю, что могу справиться с тем, что он душит меня, гонится за мной по лесу, трахает в разных местах, издевается надо мной, но я не могу вынести его доброту. Тем более когда я не верю, что она искренняя.

– Я могу смириться с тем, что мы будем жить в одном номере, – говорю я. – Но я не буду заниматься тем… что бы ты ни собирался делать. – Встав на ноги, я подхожу к прикроватной тумбочке и достаю из нее свои туалетные принадлежности. – Мне нужно принять душ.

И лучше ему поверить в то, что я закрою за собой дверь.

Глава 31

Грейсон

Я рассматриваю Вайолет Рис, ту девушку, которой она была прежде. Когда, казалось, у нее все было в порядке. Однако часто внешность бывает обманчивой, и я знаю об этом лучше, чем кто-либо другой. Пока Вайолет прячется в ванной, я просматриваю запись ее балетного выступления в Краун-Пойнте, которое до сих пор считается одним из лучших и где моя девушка исполняла главную роль. Я держу экран поближе к лицу, пытаясь разглядеть, как меняется выражение ее лица, когда она танцует. Среди рекомендованных видео я нахожу также и интервью с Вайолет и некой Мией Джармейн. Мне интересно посмотреть на поведение Вайолет не только в танце, но и вне сцены. Перед камерой она совсем другая, и это сразу бросается в глаза. Вайолет и незнакомка занимают места в удобных креслах, и я замечаю, что в тот период Вайолет была стройнее, чем сейчас. На интервью она одета в футболку, легинсы и плотно облегающий кардиган, застегнутый на талии. Ее волосы собраны в аккуратный пучок, а на лице застыла строгость и резкость, которой сейчас я в ней не наблюдаю. Видео датируется прошлым годом.

– Мия, – обращается к ней интервьюер вне кадра, когда я запускаю видео. – Вы создали потрясающую труппу, и последнее шоу, вероятно, ваша лучшая работа на сегодняшний день. Трудно ли было выбирать пьесу для постановки следующего?

Мия Джармейн – режиссер.

На экране появляется имя и должность Мии, но я пропускаю ее