История евреев в Европе от начала их поселения до конца XVIII века. Том 4. Новое время (XVII-XVIII век): переходная эпоха до французской революции 1789 г. - Семен Маркович Дубнов

В отнятой у Австрии прусской Силезии областной раввинат возник в 1744 году по указу завоевателя края, Фридриха II. Первым раввином был назначен живший в Бреславле полукупец и полуталмудист Бендикс Гумперц из родовитой фамилии прусских «придворных евреев», который приветствовал Фридриха торжественной одой при его вступлении в Бреславль (выше, § 25). Прусский король основал здесь институт областного раввината в фискальных целях, а также для надзора, чтобы евреи из других городов не селились в Бреславле, предназначенном для ограниченной колонии еврейских капиталистов. Власть главного раввина распространялась на общины Цильца, Глогау, Диренфурта, Кротошина и других городов прусской Силезии.

В Германии встречались наряду с свободными и принудительные съезды делегатов еврейских общин. В ландграфстве Гессен-Кассель, где были рассеяны небольшие колонии «терпимых» евреев, ландграф приказывал их представителям периодически являться на «ландтаги», чтобы под председательством правительственного комиссара производить раскладку податей, избирать раввина и старшин (1690 — 1738). Своеобразную организацию представлял собой трехобщинный союз Гамбург — Альтона — Вандсбек, объединенных под управлением главного раввина. Созданный сначала под гнетом обстоятельств, вследствие кочевания ашкеназов между Гамбургом и Альтоной, этот союз потом стал свободной организацией ашкеназских общин, которая не подвергалась давлению со стороны правительства в такой мере, как в других городах Германии.

§ 31. Борьба между раввинизмом и мистицизмом

Социальная отверженность евреев в Германии и Австрии еще более усиливала в них то «достойное уважения упрямство» (вышеупомянутое выражение Гете), с каким они отстаивали свой внутренний духовный строй. В осажденных извне общинах, штурмуемых декретами и депрессиями властей, идет непрерывная работа самоукрепления. В этих маленьких еврейских республиках смена раввина или общинных старшин волнует народ не меньше, чем смена курфюрстов, герцогов или магистратов в окружающей христианской среде. В Берлине и Гамбурге, Франкфурте и Фюрте, Праге и Никольсбурге вырабатываются раввинские «регламенты», настолько же укрепляющие общину изнутри, насколько «регламенты» немецких правителей ослабляют ее извне. Вспомогательные отряды этой духовной самообороны шли непрерывной цепью из Польши со времени катастроф середины XVII века. Польша снабжала Германию раввинами и учителями Талмуда, которые насаждали здесь не только свою схоластику, но и некоторые лучшие элементы польскоеврейской автономной культуры.

Наиболее крупные раввинские авторитеты в Австрии и Германии того времени были выходцами из Польши. Бывший Краковский раввин Мендель Крохмаль (автор респонсов «Цемах цедек», ум. в 1661 г.) стал главным раввином Моравии и организовал здесь союз общин, для которого выработал вышеупомянутый статут из 311 статей. Главным раввином Вены перед изгнанием 1670 года был краковский ученый Гершон Ашкенази, автор респонсов «Аводат га’Гершуни» и других талмудических исследований. В Вене же окончил свои дни познанский раввин Шефтель Горовиц. Во Франкфурте-на-Майне и Фюрте раввинствовал виленский эмигрант Арон Самуил Кайдановер. Позже пост раввина во Франкфурте занимал каббалист Нафтали Коген из Волыни, автор талмудического исследования «Семихат хахамим» и комментариев к молитвенникам (ум. в 1716 г.). Его пребывание здесь ознаменовалось одним трагикомическим происшествием, связанным с большим франкфуртским пожаром 1711 года.

От дома раввина начался этот пожар, и хозяин был арестован до выяснения причин катастрофы. Шудт рассказывает, что пожар вспыхнул во время опытов, которые р. Нафтали производил с целью доказать силу известного ему каббалистического заклинания для тушения пожаров; по ошибке он в заклинании назвал ангела огня вместо ангела воды, и поэтому никакими средствами нельзя было потушить огонь. Раввин был потом освобожден, так как выяснилось, что пожар возник вследствие неосторожного обращения со свечой.

Тройственная община Гамбург — Альтона — Вандсбек имела своим главным раввином литовского талмудиста Иехезкеля Каценеленбогена (ум. в 1749 г.), который также не пошел дальше писания раввинских респонсов («Кнесст Иехезкель»). Один современник жалуется, что с наплывом в Германию польских «меламдим» в школах стали пренебрегать изучением Библии, которая вытеснялась Талмудом. Сам Талмуд изучался по методу «пилпула», против которого протестовали коренные германские ученые, вормсские раввины Самсон Бахарах (ум. 1670) и его сын Яир-Хаим Бахарах (ум. 1702). Последний был феноменом учености: в ранней юности он уже знал весь Талмуд с комментариями, а позже проявил большую силу анализа в сложнейших юридических вопросах, не прибегая к обычной пустой казуистике. (Это видно из его респонсов «Хаввот Яир» и сборника талмудических новелл «Яир натив».) Но все эти способности глохли в мертвящей атмосфере раввинизма. Бахарах отвергал даже консервативную средневековую философию. «Я слышал, — пишет он, — что в былые времена молодые люди изучали книги «Акеда», «Иккарим» и «Кузари», желая усовершенствовать свою душу размышлениями о корнях религии; но я считаю более правильным поведение нынешних поколений, которые удаляются от тех наук, ибо лучше нам и детям верить в то, что заповедано нам, без всякого исследования».

Раввинизм охранял себя от свободного исследования, но не мог обеспечить себя от другой опасности: от болезненной мистики, которая осталась на почве иудейства как миазматический ил после того, как схлынули воды мессианского потопа при Саббатае Цеви. Лихорадку «мессианского года» (1666) германские евреи перенесли наравне со всеми частями диаспоры. Не везде проявлялась она в бредовых формах, как у экспансивных сефардов в Гамбурге или среди измученных беженцев из разгромленной Польши (выше, § 6 — 7), но во многих душах она оставила глубокий след после понижения мессианской температуры. Многим Саббатай еще казался метеором, блеснувшим и исчезнувшим, но для того, чтобы скоро вновь явиться. Одни таили в себе эту веру, ставшую ересью после отступничества Саббатая, но люди экзальтированные говорили и проповедовали о близости второго пришествия мессии. Такие агитаторы появились около 1680 года в Моравии и Венгрии, странах наиболее близких к турецким гнездам саббатианской секты. Здесь проповедовал Мордехай Мохи ах из венгерского города Эйзенштадта, каббалист и аскет, доведший себя постом и подвигами покаяния до болезненного экстаза. Странствующий проповедник призывал народ к покаянию ввиду приближающихся новых чудес. В своих проповедях он развивал мысли, близкие к идеям современных ему сектантов, в особенности Михаила Кардозо: Саббатай Цеви должен был символически принять мусульманскую веру с целью одолеть нечистую силу («келипа») в исламе, но он был только предтечей мессии; настоящий же мессия будет вращаться среди христиан и, если его предадут, будет вынужден «надеть маску Исава», то есть христианства. При этом Мордехай Мохиах намекал, что он-то сам и есть «мессия сын Давида», преемник Саббатая Цеви. Слухи о проповеди нового пророка проникли из Венгрии в Италию, и тамошние саббатианцы пригласили его к себе. Под небом юга воображение проповедника еще более разыгралось, и он стал прямо говорить о себе как о мессии. В Модене и Реджио он нашел