У любви нет голоса, или Охота на Лизу - Татьяна Корсакова

Да еще ангелом безвинным прикидывается, думает, что она умнее всех, знает, чем Легостаева пронять, на жалость давит.

– Ну что ты смотришь на меня, юродивая? Пальто прими! – Да, вот так! И нечего с ней церемониться, пусть знает свое место. Прислуга!

В ответ нахалка высокомерно улыбнулась, посмотрела поверх Лориного плеча на топчущегося в дверях Легостаева и вдруг заговорила:

– Добрый вечер, Максим.

– Привет, Лизавета, – а что это с его голосом? Такое чувство, что ему стыдно.

– Будете ужинать?

– Нет, мы только на минутку, заскочили перед рестораном.

Вот, значит, как! Значит, она, Лора, этой аферистке не указ! Значит, ее приказы можно игнорировать! А Легостаев хорош, еще и отчитывается перед ней. Перед прислугой! Сейчас того и гляди извиняться станет…

– Лора, солнышко, ну что ты, в самом деле? Дай мне свое пальто.

Началось! Если и дальше так пойдет, он скоро сам начнет в квартире прибираться.

– Нет, пусть она, – Лора обиженно дернула плечом, стряхивая Максову руку. – На кой хрен ты завел прислугу, если она ничего делать не умеет? Или кое-что все-таки умеет? Стоп! – Она удивленно взмахнула ресницами. – А кто это мне говорил, что она глухонемая идиотка?! Ты же, Макс, и говорил! А сейчас оказывается, что она очень даже говорливая! Что происходит, Легостаев?

– Дай-ка мне свое пальто, – Макс проигнорировал ее обличительную речь, успокаивающе погладил по плечу.

А девчонку проняло! Вон как побледнела! Видно, не знала, убогая, как любимый хозяин о ней отзывается. Лора победно улыбнулась, решила добить противницу окончательно, сказала сладким голосом:

– Милый, может, я что-то неправильно поняла, но ты же сам говорил, что эта девица слабоумная и ты держишь ее у себя из жалости, а еще из-за того, что платить ей можно копейки…

А вот теперь побледнел Макс, под трехдневной щетиной заходили желваки. Неужели злится?! Из-за кого?! Из-за какой-то деревенской замарашки?!

Если бы Лору Лайт спросили, любит ли она Легостаева, она бы, наверное, удивилась самой постановке вопроса. С Легостаевым ей было интересно. Он был хорошим любовником, страстным и щедрым. Он был красив, и с ним было не стыдно появиться на людях. Но это не главное. Главное – Легостаев был ее собственностью. Возможно, нет, даже наверняка, наигравшись, она вышвырнула бы его из своей жизни, заменила бы кем-нибудь покрасивее, побогаче. И это было бы исключительно только ее решением, ее прихотью. А до тех пор Легостаев должен сидеть на коротком поводке: любить ее, восхищаться ею, ублажать ее. И не смотреть на других женщин! И не сметь за них заступаться! А любовь – при чем тут любовь?…

– Лора, тебе не жарко? – спросил Макс жестко. Ей очень не понравился его тон.

– Жарко, – сказала она капризно, еще и каблуком притопнула. А что? Пусть не расслабляется. – Прикажи своей прислуге, чтобы воды принесла. Или сам принеси, если ее потревожить боишься.

Он повел себя некрасиво, Лора никогда не думала, что он способен на такую грубость. Вместо того чтобы помочь ей раздеться, он буквально вытряхнул ее из пальто, рявкнул:

– Сам принесу!

Легостаев скрылся в кухне, Лора сощурилась. У нее оставалось мало времени, но она уже знала, что нужно делать. Она – Лора Лайт, и никто не смеет вести себя с ней так! Они заплатят, оба…

Значит, она убогая и слабоумная и платить ей можно копейки? Как обидно и как больно…

Лиза перевела взгляд с победно улыбающейся Лоры на Легостаева. Легостаев молчал, но по его глазам было видно – все, что сказала его звездная пассия, чистая правда: и про убогую, и про слабоумную, и про копеечную зарплату. А она, дура, мучилась, не знала, как его отблагодарить, ночами не спала.

Все зря, никому ее благодарность не нужна. Что взять со слабоумной?

Это хорошо, что Легостаев вышел из комнаты, смотреть на него не было никаких сил. Даже на Лору смотреть было легче. А Лора улыбалась, широко и радостно, словно Лиза была ее лучшей подругой. Улыбалась и пятилась к стеллажу с хрустальными фигурками. А потом случилось необъяснимое – Лора взмахнула сумочкой, и эльфы, феи и русалки сияющей радугой посыпались на пол. Стеклянная полка не выдержала второго удара – теперь уже не дамской сумочкой, а локтем, – со звоном рухнула вниз, погребая под своими осколками остатки хрустального народца. А Лора, не переставая улыбаться, отошла в сторону, замерла посреди гостиной.

…Что же это?! Как же так можно?! Она же знала, что значит для Макса эта коллекция! Лиза бросилась к стеллажу, обрезая в кровь руки, попыталась спасти то, что еще можно было спасти. Поздно: у Русалочки теперь недоставало руки, а голова пузатого эльфа лежала у Лизиных ног. Хрустальные глаза смотрели в потолок грустно и обреченно. Драконьему стаду тоже досталось: Лиза видела обломанные крылья, отколотые хвосты. А в ушах ее до сих пор стоял звон – предсмертный стон хрустального народца…

– Что это? – Стон оборвался на самой высокой ноте, оставляя в голове гулкую пустоту.

Лизе вдруг захотелось зажать уши руками, чтобы не слышать этот голос, ставший вдруг хриплым-хриплым, упавший до шепота.

Рядом с ней рухнул на колени Легостаев, взял в руки голову эльфа, тихо зарычал.

– Я тебя спрашиваю – что это? – Он больно сжимал ее плечи, всматривался в ее лицо невидящим взглядом.

Лучше бы он кричал. Господи, почему он не кричит?! У него не должно быть такого лица. Такое лицо может быть только у человека, потерявшего кого-то очень близкого, может быть, самого близкого на земле.

– Наверное, твоя прислуга обиделась на то, что ты называл ее слабоумной, – в голосе Лоры слышался триумф, – я не успела ее остановить, она словно сошла с ума, стала все крушить. Макс, посмотри на ее руки.

Лиза опустила глаза – руки были в крови. Это выглядело ужасно, точно этими самыми руками она только что совершила убийство.

– Макс, она же сумасшедшая!

– Это ты?! – Легостаев встряхнул ее за плечи, рывком поставил на ноги. – Зачем? Зачем ты это сделала? Дрянь! Ты же их убила!

Наверное, нужно было оправдаться, попытаться все ему объяснить…

Ей не дали – от тяжелой, наотмашь, пощечины Лиза отлетела в сторону, больно стукнулась головой о стену, закусила губу, чтобы не закричать. Он не станет слушать. Если она откроет рот, он забьет ее до смерти. Он будет мстить за свой загубленный хрустальный народец…

– Встать! – Макс рванул ее за ворот свитера, притянул к себе. Теперь она касалась пола только кончиками пальцев, теперь ее лицо было на уровне его лица, близко-близко.

– Как ты посмела?! После всего, что я для тебя сделал, – у него был взгляд человека, готового крушить все на своем пути. Он улыбался полубезумной улыбкой. В его расширившихся зрачках Лиза видела свое отражение.

Ноги больше не касались пола, ворот свитера затрещал, дышать становилось все тяжелее…