Чешское время. Большая история маленькой страны: от святого Вацлава до Вацлава Гавела - Андрей Шарый

Вид на Тынский храм и Староместскую ратушу с башни Клементинума

Вид на Староместскую башню Карлова моста и холм Петршин с башни Клементинума

Короче говоря, шведы Прагу так и не взяли, потому что в день решительного штурма был после долгих согласований заключен покончивший с затяжной войной Вестфальский мир и нападавшие отступили. Защитники Старе-Места удостоились похвалы Фердинанда III: на гербе Праги с тех пор красуется сжимающая меч рука рыцаря в серебряных латах, обороняющая городские ворота. А героическое еврейское население получило от императора привилегию надстроить башню над своей ратушей, в которую и вмонтированы теперь часы обратного хода.

Потом на центральной площади приступили к возведению памятника в честь спасительницы Девы Марии. Предание гласит, что прежде на этой площади стоял другой столб, позорный, к нему привязывали уголовных и политических преступников, в число которых иногда попадали и различные чешские патриоты. Чтобы еще сильнее унизить местный люд, предыдущие захватчики Праги (1632 год), офицеры армии Саксонского курфюршества, прикрепили к этому лобному месту сакральный для каждого набожного жителя Богемии символ веры, медный рельеф Богоматери с младенцем на руках, из собора в Стара-Болеславе; предположительно это ладанка покровителя чешского государства князя Вацлава. Отсюда и идея благодарственного монумента — на верхушке столба Дева Мария Иммакулата («непорочная») предстала с распущенными волосами под ореолом из 12 золотых звезд, попирая босой ногой дракона, символ греха. В часовенке в основании памятника хранилось еще и изображение Богоматери, прежде украшавшее фасад дома «У золотого единорога» (теперь по адресу Староместская, 20). Перед этим образом, как принято считать, молились пражане, уповая на неудачу шведского вторжения. Большинство из 30 или 40 тысяч жителей города составляли тогда не чехи, а немецкоязычные бюргеры, еврейская пражская община насчитывала 8 или 10 тысяч человек. И все они, без разбора национальности и происхождения, полагаю, были обеспокоены не вопросами большой политики, но перспективой того, что шведская солдатня разграбит город и, не дай Бог, перебьет и покалечит его жителей.

Отсчет tempus Pragense вели по меридианной отметке, сделанной на том самом месте, куда полоска тени от памятника Пресвятой Деве падала ровно в полдень погожего дня. Подобным образом в старину определяли время во многих европейских городах. В конце 1918 года агрессивно настроенная толпа, посчитавшая священный монумент знаком габсбургской власти и порабощения чехов, снесла Марианский столб и подняла над площадью красный флаг. Статуя Богоматери разлетелась на множество кусков; голову святой случайно обнаружили четыре десятилетия спустя в коллекции одного антикварного магазина. Памятник Деве Марии в прямом смысле слова 100 лет собирались восстановить, дискуссия о монархии, католицизме и о том, какой именно монумент подходит чешскому характеру, а какой нет, затянулась, но в 2020 году наконец воздвигли новую колонну.

На брусчатку Староместской площади, чтобы не упускать полуденный миг, уложили бронзовую табличку с продольной прорезью и назвали ее Pražský poledník («меридиан»). Географически речь идет о точной точке 14°25’17’’ восточной долготы. Солнце никогда не ошибается, всегда приходит вовремя, поэтому Staroměstský orloj, Староместские куранты — знаменитые и самые старые в мире часы, которые все еще (вот уже шесть веков, пусть с некоторыми маленькими и большими перерывами) исправно работают, ходят, — корректировали по времени небесному, а не наоборот. Другое дело, что астрономический циферблат орлоя (от лат. horologium — часы), а на самом деле это астролябия с приводом от часового механизма, показывает не только наступление полудня, но и множество других занятных вещей. Он помогает определять так называемое вавилонское время, согласно которому сутки делятся на 12 промежутков, от восхода до заката; так называемое старочешское или итальянское время (сутки разделены на 24 периода, от заката до заката), по которому Богемия жила до 1547 года, пока Фердинанд I не внедрил нынешнее исчисление; собственно, вот это новое, немецкое (по-научному «современное гражданское») время; еще и звездное время, позволяющее понять, куда и когда правильно направлять телескоп.

Для одних, пусть и больших часов этого более чем достаточно, но средневековый автор астрономической концепции курантов так не считал: по циферблату орлоя с разной скоростью вращаются зодиакальное кольцо, золотой указатель солнца (он прикреплен к часовой стрелке с блестящей ладонью-наконечником) и черно-серебряный указатель луны (он оборачивается еще и вокруг своей оси), а также шестиконечная звездочка, словно упавшая прямо с неба. Минутной стрелки нет, зато обозначены линии тропиков Рака и Козерога плюс секторы рассвета и ночи. Другой циферблат, календарный, расписанный художником Йозефом Манесом пасторальными сценами средневекового быта (на стене ратуши с 2018 года установлена уже третья по счету копия, а оригинал хранят в музее), фактически именослов, позволяющий определять дни недели, месяцы, а также различные праздники. То есть пражские куранты способны отмерять практически все. Ну да, они не переводятся с летнего времени на зимнее и наоборот, но это мелочи.

Чтобы в этой небесной механике разобраться, нужно окончить по крайней мере иезуитский коллегиум, но понятно, что ни у меня, ни у вас и ни у одного из тех праздных людей, что вечно слоняются по Староместской площади, диплома об окончании Клементинума нет. Полтысячи лет назад, кстати, в народе царило примерно такое же непонимание высокой науки: в частной жизни прекрасно обходились песочными или солнечными часами, а в полдень типа с ратушной башни трубил горнист. Пражские куранты предназначались прежде всего для астрономических наблюдений и астрологических расчетов, а не чтобы часы скучно указывали время. Теперь же орда вооруженных фотоаппаратами и мобильными телефонами ротозеев каждый полный час, с 9 утра до 11 вечера собирается на Староместской площади не потому, что кому-то не дают покоя премудрости старых астрономов и астрологов, совсем нет: просто раз в 60 минут орлой устраивает кукольное представление для взрослых и детей.

В двух окошках выше циферблатов неспешно сменяют друг друга 12 деревянных раскрашенных апостолов, по окончании процессии кукарекает золотой петух, а потом цимбалы отбивают очередной час (в полночь они отсчитывают не центральноевропейское время 12 ударами, а старочешское 24). Всяк вероучитель является со своей тяжкой ношей: святой Петр с ключом, святой Фома с копьем, святой Матфей с топором. На апостолов можно в упор посмотреть «со спины», забравшись по ступенькам внутренней башенной лестницы: они молчаливы, серьезны и, я бы сказал, вполне апатичны. По сторонам от циферблата синхронно с учениками Иисуса совершают периодические движения поучительные фигурки — Смерть, Зависть (в облике турка), Тщеславие, Скупость. Смерть, смеющийся скелет, многозначительно кивает разноязыкой толпе, переворачивает песочные часы и звонит в потусторонний колокольчик, предупреждая. Но в ответ снизу только хлопают в ладоши и улюлюкают: отпускникам несвойственно думать о вечном. Одного внимательного взгляда на циферблаты орлоя достаточно, чтобы понять: нашей бренной жизнью управляют на небесах; и движение ее, и остановка зависят от этого голубого с золотым круга. Оттуда на нас смотрит Бог, оттуда он нами и повелевает.