Алая шкатулка - Кэтрин Фишер

– Ты знаешь, кто здесь враг? Не я, не Саммер. И даже не Янус. Враг – это зеркало. Зеркало и то, что оно предлагает. Оно всех нас себе подчинило. Мы уже ему прислуживаем.

Джейк некоторое время молчал, а потом, немало удивив Сару, заявил:

– Мы должны работать сообща. Ты и я. Обещай, что будешь со мной заодно. И больше никаких секретов.

Сара рассмеялась, но потом кивнула.

В глубине дома прозвучал гонг. С лестницы донесся крик Пирса:

– Ужин готов!

Джейк вскочил с кровати.

– Удивлена, что ты хочешь есть.

– Я никогда не сдаюсь. – Уайльд поморщился, потому что от резкого движения сдвинулась повязка, которую наложил на его рану Уортон. – И мой отец тоже. Я его знаю. Он вернется. В любой момент может вернуться.

Джейк вышел из комнаты и побежал вниз по лестнице. Сара успела заметить, что у него заблестели глаза. Были это слезы или глаза у парня блестели от охватившей его решимости, она не знала. В любом случае завидовала ему.

Сара не пошла за Джейком, вместо этого она открыла окно и уперлась локтями в подоконник.

Ночь выдалась тихая. Над черным Лесом висел тонкий серп Луны.

Свет из кухни падал на лужайку под домом. Сара видела, как под окном скользнула тень Пирса, а потом, как ей показалось, Уортона.

Сара замерла и слушала, как будто вечер говорил с ней.

Последний вечер апреля.

И он был удивительно теплым.

На тропинках в Лесу появились желтые цветы. Лесной купырь раскинул свои белые соцветия, как привидение – рукава. Сара ощущала запах мая. Прямо у нее на глазах подлесок пошел легкой рябью и стал по-весеннему бледно-зеленым, как будто Саммер перестала злиться и месть ее больше не привлекала.

Дым из трубы аббатства поднимался строго вертикально – его не тревожил ветер.

Где-то высоко чирикнула птица.

Сара с наслаждением вдыхала вечерний воздух и презирала себя за это. Джейк проиграл. И она тоже.

Что бы он там ни говорил, все кончено. Если только…

Чирикнула птица. Последний одинокий звук перед наступлением ночи.

Сара насторожилась и посмотрела наверх.

Она летела с высоты лилово-синего неба. Маленькая, как прозрачная капля дождя, как одинокая снежинка, настолько крохотная, что Сара ее даже не сразу разглядела. А потом превратилась в деревянную птичку с золотыми и синими перышками. Птичка на головокружительной скорости опустилась на подоконник, и в клюве у нее была половинка золотой монеты.

Сара смотрела на нее и не верила своим глазам.

Птичка аккуратно положила половину монеты на каменный подоконник.

– Вот.

Она потеряла все перья из хвоста. У нее был выклеван один глаз, но второй, маленький как серная бусинка, смотрел прямо на Сару.

– Естественно, теперь путь назад мне заказан. Придется жить в Убежище. Ты должна дать клятву, что будешь защищать меня, пока она не забудет.

Сара дрожащими пальцами взяла монету. Прикоснулась к лицу Зевса. Перевернула. Древний бог с орлиным носом смотрел на нее одним глазом.

Птичка взмахнула крыльями и пролетела в комнату.

– Я могу поселиться где угодно. В часах с кукушкой. Или в шкатулке с украшениями. Главное, чтобы Ши меня не нашли. А на твоем месте я бы спрятала эту монету под проточной водой, потому что Саммер не сможет туда добраться.

Птичка уселась на шкаф Джейка.

Сара крепко сжала монету в кулаке:

– Как тебе удалось от нее улететь?

Птичка присвистнула:

– Сама не знаю. Она меня настигла, схватила своими когтями и уже приготовилась оторвать мне голову, а потом просто бросила. Как будто что-то отвлекло ее внимание.

Уортон с наслаждением проглотил ложку горячего томатного супа с чесноком.

– Пирс, просто нет слов. Это один из твоих шедевров. Хлеб домашней выпечки?

– Естественно. – Дворецкий красовался в лихо сдвинутом набок поварском колпаке, и у него появились новые клетчатые брюки. Он с довольным видом наблюдал за тем, как Горацио жует банан, семь кошек лакают молоко из одинаковых мисок с их именами, Джордж с Ребеккой едят суп, а Джейк пощипывает кусок хлеба. – Старая добрая еда любому поднимет настроение.

Джейк мельком глянул на Гидеона. Подменыш, обхватив себя за плечи, сидел на скамеечке у очага и задумчиво смотрел на огонь. От его еще сырой, сшитой из лоскутов одежды шел пар.

– Что теперь будешь делать? – спросил Джейк.

Гидеон пожал плечами:

– Здесь останусь. Беженец из Леса. – Он был таким бледным, словно его заморозила злость Саммер. – Поживу, пока она и сюда не доберется.

– Поешь суп, – предложил Уортон и подвинул через стол миску.

– Я не ем.

– Тогда, может, пришла пора начать. В конце концов, здесь не Саммерленд. Вдруг, если поешь, почувствуешь себя ближе к нам, смертным, и подальше от этих малоприятных существ?

Гидеон медленно выпрямился, встал и подошел к столу. Сел, с любопытством посмотрел на горячую жидкость в миске. Вдохнул насыщенный аромат.

– Суп тебя не съест, – сказал Уортон. – Скорее – ты его.

Гидеон сверкнул глазами, взял ложку, зачерпнул суп и чуть-чуть попробовал. Вытаращил глаза. Его как будто током ударило.

Джордж улыбнулся:

– И как?

– Я чувствую вкус!

– Вкус чего?

– Вкус… разного.

Гидеон замотал головой. Как им объяснить, что до этой минуты он вообще не ощущал никакого вкуса? В Саммерленде все было безвкусным. То, чем там питаются, имеет вкус праха и пожухлых листьев. Гидеон удобнее устроился за столом и быстро и решительно зачерпнул следующую ложку.

Уортон многозначительно посмотрел на Пирса.

Джейк встал из-за стола и подошел к очагу. Колыбельку предусмотрительно поставили подальше от огня. Малыш, помытый, в новых пеленках и накормленный молоком, высвободил из одеяльца кулачок и с довольным видом пускал пузыри.

Джейк присел рядом на корточки.

– Не волнуйся, – тихо, чтобы никто, кроме младенца, его не услышал, прошептал он. – Он вернется. Твой папа. Наш папа. Мы его вернем, я тебе обещаю.

Джейк прикоснулся к теплому кулачку малыша.

Брат крепко схватил его за палец.

– Ты правильно сделала, что накричала на меня тогда, – произнес Маскелайн.

Они с Ребеккой были в лаборатории.

– Что имел в виду Янус, когда сказал, что ты его учитель?

Маскелайн прикоснулся к изумрудно-зеленой сети.