Камуфлет - Антон Чиж

— Знаю его под псевдонимом «Антон Чижъ».

— Автор уголовного романчика? — изумился Берс. — Не путаете?

— Ничуть. У меня есть его портрет.

— Не может быть! Покажите!

Из глубин явилась помятая фотография и была предъявлена любопытствующему чиновнику.

— Но позвольте, здесь только князь да Петр Александрович… — с сомненьем проговорил Берс.

— Гляньте вот сюда… — Палец коллежского советника уткнулся в нижний уголок снимка.

— Где?

— Да вот тут, отражение в крохотном зеркальце…

Берс приблизил карточку, покрутил так и эдак и признался, что ничего не находит.

— По-моему, там вообще нет никакого зеркала, — закончил он.

— А вот я вижу то, чего нет на самом деле.

В лице Николая Карловича случилась перемена: исчезло мягкое и чуть глуповатое выражение, даже милые морщинки у глаз как будто разгладились.

Среди кленовой аллеи стоял все тот же мелкий чиновник в потертом сюртуке и с нелепым портфельчиком, но стал он другим. Налетел легкий, уже осенний ветерок.

— О чем это вы? — спросил Берс незнакомым, ломаным голосом.

— Разве не ясно? Такой умница, а простых вещей не понимаете… — Ванзаров укрыл от греха подальше драгоценный снимок. — Так здравствуйте, Антон Чижъ…

Коллежский асессор быстро отступил.

— Не бойтесь, у меня ни оружия, ни ручных цепочек, — совершенно спокойно признался Ванзаров. — И поединков устраивать не намерен.

— Как узнали? — Берс цепко следил за каждым движением спутника.

— Ну, начать с бани… — Родион Георгиевич сорвал листик и понюхал: уж небо осенью дышало. — Не верю в приведения, стало быть, соверфить нападение на господина Берса мог только один человек: господин Берс. Окунулись в лохань с кипятком, упали на пол и давай играть сценку. Только ведь не учли, что лежать надо на спине, так бы дуфила опытная рука, а вы на животе кувыркались, потому что кожа саднила после кипятка…

— Дальше…

— Любовь к пифущим мафинкам. Ладно, отправили письмецо мне, так ведь сколько еще! И барону Фредериксу, и статейки в «Новое время», и приказы передать труп в академию, и записку от покойного Выгодского, да и нынефнее приглафение…

— Не вижу, при чем здесь я.

— Логика простая, — Ванзаров отпустил листок по ветру. — Во-первых, когда я попросил напечатать слово «аякс», так резво бросились исполнять, что сомнения отпали — умеет. Откуда навык? В присутствии у вас мафинки нет, вам полагается документы расписывать пером. И все же умеете. Я в этом окончательно убедился только что, как руку пожал: подуфечки-то вафи с мозольками. Такие зарабатывают, когда сутками стучат по клавифам старенькой мафинки, у которой и буквы потерты. Например, на «а» — трефинка.

— Да, это промах, — вдруг согласился Берс. — Чему еще поучите?

— Логике… В бане не признали Петра, потом оправдались очками, дескать, не вижу дальфе своего носа. А в тенистом лесу так внимательно разглядывали фото, что про очки и забыли. Отсюда вывод: врал господин чиновник, что не знает Петра, врал, что слаб глазами, а значит, скрывает, что знает куда больфе. Например, о содалах.

— Занервничал в Соболевских, сам не знаю что нашло… И нападение глупо разыграл… Но, прошу вас, продолжайте… Доставляете истинное удовольствие.

Ванзаров слегка поклонился.

— Не меньфее, чем вы… — светски парировал он. — Ефе логика. Я как выфел из особняка князя, так и ляпнул: «знаю, кто убийца». Вам о трех трупах известно, так ведь? Но вот незадача: не интересуетесь вовсе, о чьем убийце фла речь. Что бы спросил непричастный? Он бы спросил: «Убийца кого?» Что из этого следует? Только два вывода: или, знаете каждого из убийц, или все сделал один человек, который вам хорофо знаком.

— А ведь верно, — усмехнулся Берс. — Подлая деталь. Но четыре промаха еще не улика?

— Опять вступает Сократова логика. Николай Карлович находит у себя на столе роман, написанный «Антоном Чижом» и неизвестно как изданный. Он дает прочесть племяннице, барыфня горит желанием познакомиться со мной и служить сыфиком. Я, натурально, отказываю. Что в остатке? Господин Берс познакомился со мной. А почему же он не хочет знакомиться на даче, ведь это так просто? А потому, чтобы моя супруга не обмолвилась, про Петра Александровича Ленского или случайным смущением не выдала его. Что для этого надо? Чтобы я не разговаривал с супругой, а лучфе всего не появлялся на даче. Как этого добиться? Уверить меня, что я рогат. Дальфе ссора и разрыв. Пусть временный. Кому это выгодно? Только господину Берсу. А зачем господину Берсу это надо? Чтобы лично помогать в розыске убиенного князя. На правах недавнего знакомого.

— Поразительно, как просто! — с легкой досадой сказал Николай Карлович.

— Но это ефе не все! — Родион Георгиевич опять нанес урон природе, оборвав ягодку ежевики. — Господин Берс прилагает героические усилия, мы за день ловим преступника, и тут Менфиков гибнет так, что и не придумаефь — словно на него морок навели. Как такое возможно? Пока нет ответа. Но идем дальфе. Извозчики, которые возят несчастного «чурку», дают фантастические показания: якобы сначала труп сопровождает моя супруга, а потом — Одоленский. Как такое возможно? Оказывается, очень просто. Стоит овладеть гипнозом и показать фотографию нужного лица, как «ванька» с заплетаюфимся языком отбарабанит словесный портрет лучфе филера! Далее…

— Достаточно, — резко оборвал Берс. — Будем заканчивать.

Ванзаров раздавил ягоду, под пальцами брызнул кровавый сок.

— Я только коснулся захватываюфей истории, — укоризненно сказал он. — Впереди столько поразительных открытий. Неужели не интересно?

— Как жаль, что такой ум не с нами, — торжественно и печально произнес коллежский асессор. — Сколько бы вы могли совершить.

— Никак, хороните меня?

Николай Карлович выронил портфель, вытянул руки, как привидение и монотонным голосом стал бубнить:

— Слушай мой голос… слушай только мой голос… Ты слышишь только мой голос… Подчиняйся ему… Тебе тепло… тебе хорошо… Я твой голос… Спать… Спать… Тепло в руках… Ты снова маленький мальчик… Рождество… Елка… Тебе уютно и тепло… Ты будешь жить, но ничего не вспомнишь…

Ванзаров, стоявший до сих пор совершенно прямо, покачнулся, зашатался, подломил колени, шлепнулся задом на траву и свалился ничком в куст.

Берс осторожно приблизился, склонился и, водя над телом руками, монотонно повторял заклинание.

Разразился хруст ломаемых веток, и на аллее показался низенький господин с перетянутой талией. Он вскинул револьвер и почти не целясь, выстрелил. Маленький чиновник рухнул в траву.

А из куста вскочил живой и здоровый Ванзаров и отчаянно закричал:

— Что наделали! Я же приказал ждать! Я почти раскусил его!