Кузница Тьмы - Стивен Эриксон

воздух. Фруктовые деревья вдоль двух внутренних стен были увешаны тяжелыми пурпурными шарами сочных плодов, напоминавшими запыленное стекло. Девушке вдруг показалось, что если какой-то из них упадет, то непременно разобьется.

– Я вела себя неразумно, отец. Думала только о себе. Нам с Крилом предстоит расстаться, и это будет тяжело для нас обоих.

– Воистину.

Энесдия посмотрела на отца:

– И что еще хуже: разве Крил не стал для тебя сыном, которого у тебя никогда не было? В этом доме теперь будет так… пусто.

Джайн улыбнулся:

– Старики ценят мир и спокойствие.

– Вот как? Значит, тебе не терпится от нас избавиться?

– На этот раз ты все правильно поняла, милая.

– Что ж, тогда не стану больше испытывать твои чувства.

– Вот так-то лучше. Возвращайся к служанкам и проследи, чтобы они там чего не натворили.

– Могут подождать, ничего с ними не сделается, а я пока останусь в саду: хочу еще немного побыть здесь. Мне нужно подумать.

– Хорошо, милая.

И, продолжая улыбаться, отец ушел прочь.

«Можно попросить Андариста, чтобы он предложил Крилу какую-нибудь должность. В страже Цитадели, например. Пусть служит где-нибудь в безопасном месте. Это будет моим подарком для Крила. Подарком, о котором он никогда не узнает. Его командиром станет Андарист – или Аномандер? Не важно. Он сможет далеко продвинуться».

Подойдя к ближайшему дереву, Энесдия протянула руку и, осторожно взяв мягкий зрелый плод, сорвала его.

«И ничего не разрушится. Вообще ничего такого не случится».

Внезапно девушка ощутила, как по руке ее потекла влажная струйка. Несмотря на всю осмотрительность, кожура лопнула.

«Теперь я еще и испачкалась!»

Энесдия раздраженно швырнула плод в пруд, услышав громкий, похожий на упрек всплеск.

Должность для Крила? Придется постараться, чтобы скрыть свои намерения, – похоже, он видел ее насквозь.

«Хорошо, что он уехал».

Орфантал ждал в том самом месте, где тракт, который вел к владениям дома Друкорлат, соединялся с идущей на восток дорогой. Он терпеливо стоял возле купленной в Абаре-Делак низкорослой лошадки вместе с мальчишкой-конюхом по имени Вренек, чьи жирные волосы беспорядочно падали на плоский прыщавый лоб. Еще совсем недавно Вренек охотно играл с Орфанталом, и за эти несколько месяцев – вскоре после пожара, когда для помощника конюха почти не осталось работы, – Орфантал познал радость дружбы, найдя в неуклюжем мальчишке товарища, разделявшего все его воображаемые войны и сражения. Но потом что-то случилось, и внезапно Вренек стал молчалив, а иногда даже жесток.

Мальчик поглаживал шею лошадки, явно недовольный тем, что ему приходится ждать. Становилось все жарче, солнце палило все яростнее. Единственную тень отбрасывала кобыла. Они торчали здесь почти с самого рассвета, в окружении трех одичавших собак из селения, которых привлек запах свежего хлеба и пирога с яйцом. Пирог этот слуги приготовили на завтрак Орфанталу, и теперь лакомство лежало в маленьком холщовом мешочке, который он сжимал в руке.

Мальчики не разговаривали друг с другом. Десятилетний Вренек был вдвое старше Орфантала, и, похоже, эта разница в возрасте походила на пропасть, навести мост через которую не удавалось никакими словами. Орфантал долго и напряженно размышлял, как бы получше поддеть Вренека, но так и не смог придумать. Ничего не выражающий взгляд конюха выглядел почти враждебным, и, кажется, его совсем ничто не интересовало, кроме разве что стоящей рядом полусонной кобылы.

Почувствовав, что ноги устали, Орфантал уселся на дорожный сундук, где лежали его одежда, деревянные мечи и дюжина оловянных солдатиков: четверо тисте, трое джелеков и пятеро форулканов – все некрашеные, поскольку бабушка решила, что, если дать внуку краски, он перепачкает стол. Мальчика крайне удивило, что все его имущество уместилось в единственный небольшой сундук, в котором когда-то хранилось военное снаряжение его деда, и еще осталось место. Орфанталу даже казалось, что он вполне мог бы сам поместиться в этом сундуке и провести всю жизнь в облике некоей вещи, которую будут носить с собой и передавать из рук в руки или зашвырнут в канаву и забудут навеки.

Вренеку наверняка все равно, как и матери Орфантала и бабушке, которая отправляла внука прочь, – возможно, все они были бы только рады никогда больше его не видеть. Мальчик не знал точно, куда он едет; только то, что это место находится где-то далеко и там его будут учить, готовя к тому, чтобы стать взрослым. Искоса поглядывая на Вренека, он пытался представить себя ровесником этого конюха, дожившим до тех лет, когда в жизнь любого мальчишки приходит тоска, и чувствовал, как его собственные черты обретают то же злое и беспомощное выражение. А еще через десять лет его лицо вновь станет другим, и на нем отразится печать его матери.

Затем Орфантал представил себя по прошествии сотен лет, с лицом бабушки: та всегда напоминала ему ястреба, разглядывающего пригвожденную когтями к земле полевую мышь. Он полагал, что именно таков путь к взрослению и бабушка отправляла его учиться жить с тем, с чем приходилось жить каждому, постепенно становясь старше и обнаруживая в собственном лице лица всех своих родных.

Услышав донесшийся с дороги грохот, мальчик вскочил на ноги и, взглянув на запад, увидел в пыльной дымке отряд всадников и две тяжело нагруженные повозки с овечьими и козьими шкурами из окрестностей Абары-Делак, которые везли куда-то на юг.

– Это они, – раздался за его спиной голос Вренека.

Орфантал кивнул, борясь с желанием взять конюха за руку, ибо знал, что тот лишь усмехнется и сбросит его пальцы. Когда он утром покидал Большой дом, бабушка лишь толкнула внука костлявой ладонью в спину, передавая под попечение Вренека.

– Ты можешь идти, – сказал Орфантал, когда конюх подошел к нему.

Вренек, однако, покачал головой:

– Я должен убедиться, что ты сел на лошадь и что сундук погрузили как надо. И что они знают, где тебя высадить.

– Но разве бабушка обо всем не договорилась?

– Договорилась, – кивнул Вренек. – Но я все равно должен удостовериться.

– Ладно.

Орфантал был рад обществу Вренека, хотя и не произнес этого вслух. Никого из всадников он не знал. Покрытые пылью и определенно пребывающие не в духе, они подъехали к мальчикам и остановились, не сводя взгляда с Орфантала.

Один из них показал на сундук, когда подкатили повозки, а другой, старик с покрытым шрамами лицом, спешился, чтобы его забрать. Он явно ожидал, что сундук окажется тяжелее, и, выпрямляясь, едва не опрокинулся на спину. Бросив насмешливый взгляд на Орфантала, старик отнес сундук к первой повозке. Возница, нагнувшись, поднял его и поставил позади козел.

– В Цитадель, – послышался странно робкий голос