Кузница Тьмы - Стивен Эриксон

что мне даже смотреть на вас стыдно. Поглядим, как вы станете улыбаться после двойной порции муштры. А ну, смирно, собаки! Смотреть прямо перед собой!

Слуги сражались с дорожным сундуком, затаскивая его в комнату. Сандалата огляделась вокруг, восторгаясь своим просторным новым жилищем, и показала на одну из стен:

– Поставьте вон там. Нет, не открывайте – вся моя одежда вон в тех седельных сумках и наверняка страшно помялась. Ее нужно почистить и постирать.

Последние слова были обращены к двум стоявшим рядом с ней служанкам. Обе юные девушки, всего на несколько лет моложе Сандалаты, быстро поклонились и принялись распаковывать седельные сумки. Остальные слуги вышли.

Мгновение спустя вошла Хилит. Бросив взгляд на груду извлеченной из пыльных кожаных сумок смятой одежды, она повернулась к Сандалате:

– Заложница, если ты будешь так любезна пройти со мной, тебя ждет ванна.

– А вода горячая? Я предпочитаю горячую.

Старуха, моргнув, кивнула:

– Вполне, заложница. По крайней мере, была. Полагаю, пока мы здесь говорим, она продолжает остывать.

– Надеюсь, рядом есть огонь, Хилит? Если потребуется подогреть воду? Идем же. А потом я хотела бы осмотреть этот дом, который теперь могу называть своим.

Хилит наклонила голову и вышла.

Сандалата последовала за ней.

– До возвращения повелителя, – бросила через плечо матрона, – у тебя будут две служанки, доступные по первому зову. У меня самой, однако, есть другие обязанности, требующие неотложного внимания.

– Надо полагать, и днем и ночью?

Хилит быстро обернулась, а затем пошла дальше.

– Именно так.

– Но пока что, – сказала Сандалата, – в отсутствие повелителя, ты будешь прислуживать мне, словно я хозяйка этого дома?

– Именно так, – вновь пробормотала Хилит, на этот раз не оборачиваясь.

– Если ванна недостаточно горячая, я подожду, пока ты подогреешь воду.

– Конечно, заложница.

– Позволь полюбопытствовать, Хилит: а во времена повелительницы Драконс ты тоже была главой прислуги?

– Да.

– То есть ты в самом деле посвятила всю жизнь служению этой Обители?

– И нисколько о том не сожалею, заложница.

– Правда? Это же прекрасно.

Ответа не последовало. Дойдя до конца коридора, Сандалата спустилась следом за Хилит по лестнице в пышущую паром прачечную, большую часть которой занимал огромный бассейн. Возле него ждали две служанки – судя по их покрытым ссадинам рукам, прачки.

– Теперь тобой займутся они. – Хилит повернулась, собираясь уйти.

От вездесущего запаха щелока у Сандалаты начали слезиться глаза.

– Погоди, – сказала она.

– Да, заложница? – с бесстрастным видом спросила Хилит.

– Скажи, повелитель тоже купается в этом зале?

– Нет, конечно!

– Тогда и я тоже не стану. Сие мне не подобает, ибо я замещаю Драконуса, пока того нет дома. Пусть в надлежащий зал принесут свеженагретой, чистой воды. И желательно побыстрее. Изволь проследить за этим, Хилит. А она, – Сандалата показала на одну из служанок, – пусть проводит меня в ту ванную, каковая полагается мне по праву.

Узкое лицо Хилит побледнело, несмотря на жару.

– Как пожелаешь, заложница.

Когда Сандалата была заложницей в первый раз, в Цитадели, ей довелось познакомиться с жуткой старухой, которая все еще цеплялась за жизнь, служа в доме повелителя Нимандера, и крайне жестоко обращалась с девочкой – пока о ее бесконечных кознях случайно не узнал Андарист, после чего обидчица исчезла навсегда. Сандалата подумала, что, если Хилит окажется такой же ведьмой, она поговорит с Драконусом и попросит, чтобы ту лишили должности и отправили подальше.

Она уже не была ребенком, чтобы дрожать от страха перед подобными тварями.

– Похоже, я только что нажила себе врага, – сказала она, идя рядом с юной прачкой. – Однако надеюсь, что теперь у меня также появится много союзников.

Девушка широко раскрыла глаза, а затем ее круглое лицо озарилось улыбкой.

– Сотни, госпожа! Тысячи!

– Мой отец был героем войн, – продолжила Сандалата, – а я его дочь.

– Героем войн? Как наш Ивис!

– Да, как Ивис, – согласилась заложница. – Его тут любят?

– У него всегда несчастный вид, госпожа, и порой он бывает груб со своими солдатами. Но к нам он всегда добр.

– Как и ко мне. Не расскажешь о нем побольше?

– Все, что знаю!

– Он кажется тебе симпатичным? Женщины обычно питают слабость к военным.

– Но он же старый, госпожа!

– С твоей точки зрения – возможно. Но я вижу в нем мужчину в расцвете сил, моложе моего отца, уверенного в себе командира. Наверняка повелитель Драконус высоко его ценит.

Они подошли к тяжелой деревянной двери, искусно украшенной замысловатыми геометрическими узорами. Девушка распахнула дверь, и за ней обнаружилось узкое, выложенное от пола до потолка плиткой помещение, в дальнем конце которого находились умывальник и медная ванна, вполне способная вместить взрослого мужчину. Войдя в комнату, Сандалата ощутила поднимающиеся с пола волны жара. Присев, она положила на плитки ладонь:

– Там, под полом, огонь?

– Думаю, да, – кивнула девушка. – Я редко тут бываю, госпожа. Но от большого очага во все стороны ведут трубы.

– Значит, зимой тут не холодно?

– Нет, госпожа, здесь царит благословенное тепло!

Сандалата огляделась:

– Мне нравится в этом доме. Очень даже нравится.

Служанка снова улыбнулась:

– Вы очень красивая, госпожа. Мы думали… – Она запнулась.

– Что вы думали? Скажи.

– Мы думали, что вы еще ребенок, госпожа.

– Ну да, понимаю, как и большинство новых заложников. Но видишь ли, я уже была раньше заложницей. И если честно, в каком-то смысле я снова чувствую себя ребенком. Каждый день мир рождается заново.

Девушка вздохнула.

– Мир рождается заново, – повторила Сандалата, глубоко вдыхая теплый ароматный воздух.

Глава седьмая

Порой у Финарры Стоун наступали моменты просветления, когда капитан осознавала странные, сбивающие с толку подробности. Она почему-то была привязана к Спинноку Дюраву, и лошадь тяжело ступала под ними обоими. Черные стебли дикой травы на равнине Призрачной Судьбы цеплялись за деревянные конские доспехи, шурша, будто вздымающиеся волны. Была ночь, и Финарра чувствовала запах пота, исходившего от Спиннока, прикосновение его теплого тела к ее холодной коже.

Она провалилась в сон, а когда снова очнулась, перед ними была колеблющаяся пелена желтого света, кишевшая мотыльками и летучими мышами. От лихорадочного метания этих созданий болели глаза, и, отведя взгляд, Финарра увидела поле срезанной травы, окружавшее форт, а затем стены под висевшим над воротами фонарем – «бревна» из связанной травы, скрепленные обожженной на солнце черной глиной. Ворота открылись, внезапно послышались голоса, и она почувствовала, как кто-то разрезает веревки, а затем мягко оттаскивает ее от Спиннока.

Чьи-то крепкие руки быстро унесли женщину в форт. Она увидела яркий свет, ощутила, как от очага пахнуло теплом, а затем оказалась в главном зале. Капитана уложили на скамью. К