Женщина в "Восточном экспрессе" - Люси Эшфорд

Макс оказался единственным европейцем, зашедшим в церковь: большую часть прихожан составляли индийские монашки да горстка местных. Когда музыка отыграла, откуда-то появились опоздавшие: группа молодых монахинь в белых облачениях, а за ними – стайка детишек в школьной форме западного образца: на мальчиках – серые шорты, белые рубашки и галстуки в полоску, на девочках – блузки и юбки. Черты лица у них были арабские, как у детей на улицах Багдада. Одна из монахинь несла на руках малыша чуть постарше Джеймса. Макс рассказывал, что к миссии в Уре прикреплен сиротский приют – наверное, дети оттуда.

Все уже давно скрылись за дверью церкви, однако мысли об увиденном не покидали. При взгляде на ребенка в объятиях женщины, которая не могла стать ему матерью, у Агаты заболело сердце. Что же теперь будет с Джеймсом? Мысль о том, чтобы послать его в приют – здесь или в Англии, – была невыносима, но какие у них есть альтернативы?

Они с Кэтрин обещали Нэнси, что позаботятся о ребенке. Кэтрин увлечена карьерой, по полгода проводит в пустыне; сама она – в разводе, да еще и с дочерью… Никто из них не подходит на роль матери.

Агата попыталась представить, как привезет малыша домой, как отреагирует Розалинда. А вдруг дочь будет ревновать, что все внимание достается ему, пока она в школе? А газеты? Она так и видела заголовки: «ТАИНСТВЕННЫЙ РЕБЕНОК АГАТЫ КРИСТИ!» И без того нелегко было защитить Розалинду после скандала в Харрогейте. Как-то девочка выдержит намеки и пересуды в школе?

Ей представился Джеймс, лежащий в импровизированной кроватке. От его крика по ночам разрывалось сердце – а она думает только о себе, о своем благополучии.

Агата закрыла глаза. В прежней жизни, до развода, она бы помолилась; сейчас же это выглядело лицемерно. И все же слова сами собой проникли в сознание:

Господи, прошу тебя, укажи мне, что делать…

– Извините, что так долго! Надеюсь, вы не заскучали? – прервал ее размышления Макс.

Агата покачала головой, удивляясь, как быстро пролетело время. Она спросила его, как прошла служба. Макс рассмешил ее рассказом о птице, которая залетела сквозь дыру в крыше и оставила «визитную карточку» на рясе священника.

На обратном пути Агата предоставила ему вести разговор – не хотелось думать о тягостном решении, чувствовать боль каждый раз, когда перед мысленным взором представало личико малыша.

Вернувшись, они застали Майкла ковыряющимся в недрах грузовика – сломался стартер. Макс вызвался ему помогать, а Агата прошла к дому.

Во дворе Кэтрин кормила Джеймса. Ребенок наконец-то освоил технику сосания тряпки, скрученной жгутом.

– Ну как он? – Агата неловко уселась – от долгой езды затекли ноги.

– Молодцом… – Кэтрин тихонько вздохнула.

– Как же мы ему объясним?..

– Не знаю. – Кэтрин попыталась вытащить тряпку из ротика, но Джеймс вцепился в нее крошечным кулачком. – Может, вообще не придется ничего объяснять – если его усыновят.

– У вас есть кто-нибудь на примете? – нахмурилась Агата. – Здесь или в Англии?

– Есть. – Кэтрин обмакнула тряпку в молоко, улыбаясь той самой загадочной улыбкой Моны Лизы. – Я. И Лен. Мы все обсудили, он согласен.

– Вы?!

– А что вас удивляет? – Кэтрин выдала нервный смешок. – Мы ведь не можем иметь детей, так что для нас это идеальное решение.

– Но… я думала…

– Что дети меня не интересуют? Вот и Лен так сказал. Ну да, так и было. Я искренне считала, что все это не важно. Я знала, чего хочу: жить как мужчина, выполнять мужскую работу… До тех пор, пока не появился Джеймс.

– Как же вы справитесь – раскопки и все остальное?

– Лен попросит Хамуди раздобыть нам бедуинку из деревни, чтобы присматривала за ребенком, пока мы не вернемся в Англию. Мы рассчитываем еще на пару сезонов – максимум три; к тому времени как Джеймс пойдет в школу, мы уже осядем в Лондоне.

Агата кивнула, хотя внутри все сжалось. Казалось бы, она должна радоваться, однако в душе неприятно ворохнулась зависть.

– А если кто-нибудь из консульства начнет задавать вопросы? Например, Хью Кэррингтон вернется: он ведь знает о Джеймсе.

– Будем решать проблемы по мере их поступления. – Теперь в голосе Кэтрин звучали знакомые уверенные нотки. – Вряд ли в этом сезоне у нас будут посетители. А если кто-нибудь спросит, скажу, что Джеймс – наш.

Два дня спустя Агата с Максом сели в поезд на станции Ур. Их провожало семейство Вулли в полном составе. Пока Леонард передавал Максу золотую посмертную маску, Агата склонилась над Джеймсом, целуя его в последний раз. Малыш открыл глазки, и в горле у нее застрял комок.

– Приходите к нам в гости, когда мы вернемся в Лондон. – Кэтрин прижала ребенка к плечу, тихонько укачивая. – Будем рады вас видеть.

Агата покосилась на Леонарда, который разговаривал с Максом через окно.

– Надо было дать вам что-нибудь – на нужды экспедиции… Может, я перешлю деньги из Лондона?

– Вовсе не обязательно, – улыбнулась Кэтрин. – Вы подарили нам обоим нечто куда более ценное.

Раздался пронзительный свист. Джеймс испуганно запищал.

– Вам пора! – Кэтрин торопливо поцеловала ее в щеку.

Едва Агата успела сесть, как поезд тронулся. Кэтрин с Леонардом махали им вслед, Джеймс перестал плакать.

– Как настоящая семья, правда? – заметил Макс.

Агата кивнула, не в силах говорить.

– Не переживайте… – Он взял ее за руку. – Все будет хорошо.

* * *

В Багдад прибыли рано утром. По плану предстояло тем же вечером ехать в Дамаск. У Агаты оставалось несколько часов, чтобы упаковать вещи в доме у реки.

К счастью, Макс вызвался помочь со сбором вещей Нэнси – сама бы она не справилась. В тумбочке у кровати Агата нашла фотографию, завернутую в шелковый шарф с павлиньим узором: групповой снимок на отдыхе. В одной из женщин она узнала Нэнси. Изображение расплылось перед глазами…

– Что это? – спросил Макс, отложив охапку одежды.

Агата протянула ему фотографию. На обороте чернилами значилось: «Венеция, Лидо – апрель 1928 года».

– Медовый месяц Нэнси… – Агата порылась в кармане в поисках платка.

Какое-то время Макс изучал фотографию, затем указал на мускулистого мужчину, который держал Нэнси за руку, а другой обнимал улыбающуюся женщину в кимоно.

– Это, должно быть, Феликс Нельсон. Думаете, та, что справа от него…

– Возможно.

– А остальные кто?

Агата вгляделась. Ее внимание привлек мужчина, стоявший с краю в узорчатом халате и парусиновых туфлях с пряжками. Он смотрел не на камеру, а куда-то назад, поверх голов – кажется, на Нэнси. Высокие рельефные скулы, блестящие глаза… Это был он – человек с «Восточного экспресса».