Рождение греческого полиса - Эдуард Фролов

История крупнейшей греческой колонии в Западном Средиземноморье Сиракуз представляет исключительный интерес по многим причинам. Во-первых, потому, что эта колония была основана на Западе одной из первых и по ней можно судить о направлении, масштабах и характере ранней греческой колонизации. Во-вторых, потому, что городу этому суждено было стать важнейшим центром западных эллинов и в классический и эллинистический периоды авторитетно представлять греческий мир во всех областях жизни, в экономике, политике, культуре, перед лицом двух других ведущих народов Средиземноморья — карфагенян и римлян. Но более всего потому, что на примере Сиракуз мы можем изучать социальную структуру и развитие периферийного греческого города-государства, полиса, во всем его своеобразии, обусловленном насильственным внедрением греков в чужеземную среду.[300]

Сиракузы были основаны, согласно наиболее авторитетной хронологии, представленной у Фукидида, Пиндара (со схолиями) и Евсевия, а восходящей, по всей видимости, к Антиоху Сиракузскому, в 735 г. до н.э. (Thuc, VI, 3-5; Pind. 01, II, 93 Boeckh, cum schol.; Schol. ad Pind.

01. V, 16; Euseb. Chron. vers, arm, II, p. 182 Karst).[301] Город был основан переселенцами из Коринфа, которых возглавлял Архий, сын Эвагета, из рода Гераклидов (Thuc. VI, 3, 2; Marmor Parium, ер. 31, vs. 47).

По преданию, поводом к выводу колонии послужило преступление, совершенное Архием на любовной почве. Он домогался красивого мальчика Актеона, сына Мелисса. Не добившись своего уговорами, он попытался увести мальчика из его дома силою, но Мелисс с сородичами и друзьями воспротивился этому и в возникшей свалке Актеон погиб. К просьбам несчастного отца отомстить насильнику за смерть сына народ, очевидно, из страха перед правящей аристократией, к которой принадлежал и Архий, остался глух, и тогда Мелисс, дождавшись очередных Истмийских празднеств, взошел на крышу храма Посейдона, проклял коринфян и, призвав в свидетели богов, бросился вниз на камни. Вскоре Коринф постигли засуха и голод, а когда коринфяне вопросили Дельфийский оракул о причине несчастья, Пифия ответила, что они прогневали Посейдона и беды их не прекратятся до тех пор, пока они не отомстят за Актеона и Мелисса. Одним из феоров — членов священного посольства в Дельфы — был Архий, и вот он, то ли сразу же, даже не возвратившись в Коринф, то ли после дополнительных обсуждений и консультаций с оракулом, отплыл в Сицилию, где и основал Сиракузы (об истории, послужившей поводом к отплытию Архия в Сицилию, см.: Diod. fr. VIII, 8; Plut. Am. narr., 2, p. 772 c-773 b; о специальных консультациях с оракулом по поводу места нового поселения — Strab. VI, 2, 4, р. 269).

Эта романтическая история не может претендовать на достоверность, хотя общий колорит ее выглядит убедительно: засилье знати — в Коринфе тогда правил знатный клан Бакхиадов, возводивших свой род к потомку Геракла Бакхиду, — самовластные выходки не чувствовавших над собою никакой узды аристократов, робость народной массы, не решавшейся прийти на помощь обиженным, — все это черты, которые на самом деле могли быть присущи социальной жизни архаического Коринфа. Однако, сколь бы верно ни был передан в этой истории общий тон и сколь бы глубоко личными ни были мотивы, подвигнувшие Архия на отъезд в Сицилию, предприятие в целом носило не частный, а публичный характер: оно затронуло значительную часть народа и было организовано самой правящей аристократией.[302]

Судя по масштабам вновь основанного поселения и быстроте освоения переселенцами окружающей территории, в колонию выселилось достаточно большое число коринфян. Согласно Страбону, большая часть была выходцами из сельской местности Теней (Strab. VIII, 6, 22, р. 380), где, очевидно, рост населения и нехватка земли, помноженные на неблагоприятные климатические условия, создали особенно напряженную ситуацию.[303] Что относительное перенаселение действительно было больной проблемой для архаического Коринфа, подтверждается древним законодательством Фидона (его обычно датируют 1-й половиной VII в. до н. э.), согласно которому количество земельных наделов — независимо от их первоначальных размеров — и соответственное количество граждан должно было оставаться неизменным (Aristot. Pol, II, 3, 7, p. 1265 b 12-16).[304]

Помимо коринфян, предприятие увлекло и некоторых других дорийцев (ср.: Strab. VI, 2, 4, р. 270), возможно из Аргоса, судя по тому, что материальная культура архаических Сиракуз несет печать некоторого аргосского влияния (вазы аргосского происхождения, а может быть и местные, выполненные в аргосском стиле), а легендарный сиракузский царь или тиран Поллид, о котором еще речь пойдет ниже, был родом из Аргоса.[305]

Вывод колонии в Сицилию был для коринфян частью более широкой и целенаправленной программы освоения Запада. Это видно из того, что по пути в Сицилию часть колонистов во главе с Херсикратом высадилась на Керкире и, прогнав оттуда обосновавшихся там ранее эретрийцев, основала собственную колонию (Strab, VI, 2, 4, р. 269; об эретрийцах — Plut. Aet. Gr. 11, p. 293 a-b). Несколько позже те, кто уже стал сиракузянами, но, разумеется, не терял связи и со своей метрополией Коринфом, принимали деятельное участие в основании переселенцами из Ахайи Кротона, а колонистами из Локриды — Локров Эпизефирских (соответственно в 708 и 674 гг. до н.э, Euseb. Chron, vers, arm, II, p. 183 и 184 Karst; об участии сиракузян — Strab. VI, 1, 12, p. 262, и 7, p. 259).