Первый практикум. Напиток бессмертия - Ина Воронина

разорвал его на части с таким остервенением, будто это был его трудовой договор. Найдя фломастер, Виктор размашисто накарябал: «Напиток бессмертия. Внутрь не принимать!» и набекрень прилепил клочок к флакону липкой лентой. Виктор с размаху бросил Амриту в шкаф и закрыл его, дверца шкафчика шваркнула так, что стоявшие в нём приборы звякнули. Учитель выскочил из лаборантской, рванул дверь, резкими движениями запер её, не переставая бормотать:

— … практика, чтоб её! Сверхурочные оплатим! Ага!.. Сказал бы я, куда им эту практику со сверхурочными…

Ключ от лаборантской он запихал в карман практически уничтоженных брюк и развернулся к ученикам со зверским выражением лица.

— Все! По домам!!! — рявкнул он так, что все подпрыгнули, и пулей вылетел из кабинета.

В дверь приёмной директора он ударил с такой силой, что та распахнулась и врезалась в стену, чуть не слетев с петель.

Босые ноги Виктора были романтично покрыты песком, как будто он только что гулял по морскому побережью. Форменные штаны насквозь промокли, изорвались и обгорели. На подсыхающих участках чёрной ткани отчётливо проступали солевые разводы. Рубашка учителя перепачкалась до крайности, один рукав отсутствовал, второй рукав болтался на честном слове, в прорехе красовался наливающийся синяк. Пуговицы рубашки были частью оторваны, кокетливо обнажая верх не совсем атлетичной учительской груди. На выживших пуговицах нависли мелкие водоросли. Физиономию Виктора покрыли рыжие пятна, на его лбу заживала ранка, окружённая яркой зелёночной звездой. Волосы стояли торчком и чуть кудрявились, как после удара током. Лёгкий, но заметный дымок, поднимающийся над шевелюрой, довершал образ. Явление Богданова к директору было впечатляющим.

Лицо Виктора выражало крайнюю степень бешенства, он с ненавистью оглядывал приёмную, грудь его тяжело вздымалась. Из кармана учительских брюк вывернулась крохотная тропическая рыбка, с хлюпом шмякнулась на пол и затрепыхалась. Сашины глаза чуть расширились, она моргнула пару раз и подскочила из-за рабочего стола.

— Всё хорошо, Виктор Петрович? — голос Саши не дрогнул.

— Конечно! — рявкнул Виктор.

Стёкла в кабинетике ответили на этот вопль мелодичным «бдзынннь».

— Можно мне со Стахом Глебовичем перекинуться парой слов?

— Боюсь, Стах Глебович сейчас занят, — спокойно ответила Саша.

Девушка подхватила со стола чайную кружку и выплеснула остатки чая в цветочный горшок с саженцем сикоморы. Секретарша аккуратно подобрала рыбку, положила её в пустую кружку, выпрямилась и постучала себя задумчиво по подбородку.

— Неужели?! — саркастически вскричал Виктор. — А вдруг он уже освободился?

Саша за горлышко подняла стоявшую на столе бутылку негазированной минералки и внимательно на неё посмотрела.

— Не думаю… — тихо протянула она, обращаясь то ли к Виктору, то ли к бутылке.

— А давайте спросим!

С безумным радостным оскалом Виктор промаршировал к закрытой двери директорского кабинета и начал лупить в дверь пяткой, вопя радостным срывающимся голосом.

— Стах Глебовииииич! Аааааууууу!

Саша взглянула на него, подняв бровь, и вдруг вскинулась, будто что-то вспомнила. Она устремилась к шкафу в углу и нырнула в него по пояс.

— Виктор Петрович, ломиться в эту дверь бесполезно! — строго сказала она из глубины шкафа.

— Ах так?! — вконец озлился Виктор. — Да я!.. Да я!..

— Вы по какому вопросу? — чуть устало спросила Саша, выбираясь обратно в кабинет.

— Я?! — Виктор набычился.

Но вдруг лицо учителя просветлело, и он тихо проговорил, расплываясь в плотоядной улыбке.

— Саааааша…

Саша впервые за всё время посмотрела на Виктора чуть настороженно.

— Да, Виктор Петрович?

— Ты же секретарь! — Виктор подошёл ещё ближе. — Ты принимаешь корреспонденцию…

— У Вас весьма точные представления о моих профессиональных обязанностях, — ответила Саша и добавила, выбегая из приёмной, — подождите минутку, я сейчас.

— Ты же можешь завизировать моё заявление! — процедил Виктор сквозь зубы ей вслед.

Не спрашивая разрешения, Богданов сцапал с Сашиного стола лист бумаги и ручку. Учитель упал на стул за переговорным столом и занёс ручку над бумагой, как кузнечный молот.

— Директору МОУ СОШ номер сорок два от Богданова Виктора Петровича заявление, — бормотал учитель, поспешно выводя на бумаге каракули.

— Что у Вас там? — Саша едва взглянула на учителя, влетая в кабинет.

Девушка бухнула на свой стол большую пластиковую бутыль с крупной надписью «Натрия хлорид, раствор гипертонический 3 %» и стала канцелярским ножом отковыривать крышку.

— …прошу, нет, требую! Требую уволить меня по собственному желанию… — зло шипел он.

Саша вылила жидкость в кружку и наклонилась над ней с любопытством.

— Хоть бы не сдохла… — пробормотала она.

— …желанию, — Виктор поставил эмоциональную ригизюльку в конце строчки, — на все четыре стороны…

— Ой, — секретарша подскочила к интеркому, вонзила в него палец и напряжённо проговорила: — Стах Глебович, тут Виктор Петрович с заявлением…

— Ррраф ррррау! — рявкнул интерком, не дождавшись окончания фразы.

— …стороны из этого бедлама… — мстительно продолжил Виктор.

Дверь директорской резко распахнулась, в чёрном проёме стоял Стах Глебович собственной персоной.

— Что здесь происходит?! — прогрохотал он.

— Ничего интересного, Стах Глебович! — гаркнул Виктор в ответ. — Я увольняюсь! Какое сегодня число?!

Директор как-то хищно прыгнул к столу, сцапал исписанную бумажку и дёрнул на себя. Как раз в тот момент Богданов заканчивал писать дату увольнения и собирался поставить подпись. Ручка в руке Виктора пропахала борозду в бумаге, превратив «30» в «39» сентября. Стах Глебович пробежался глазами по листку и перевёл взгляд на Богданова. Директор впервые появился перед ним без своих чёрных очков, и Виктор невольно поёжился. Цвет глаз у Стаха Глебовича был очень необычным — светло-карим, почти медным. Директор, не отводя взгляда, медленно разорвал заявление надвое, сложил две бумажки и разорвал их снова. В тишине звук рвущейся бумаги действовал на нервы. Виктор от такой наглости даже рот открыл.

— Вы что себе позволяете?! — крикнул он, вскакивая на ноги.

— Не даю Вам принять поспешное импульсивное решение, — Стах Глебович поднял брови.

— Импульсивное?! — Виктор угрожающе подался вперёд. — Серьёзно?! Я неделю жрал траву! Я отбивался от священных макак, меня чуть не сожгли, потом опять чуть не сожгли, а потом по самую Кундалини макнули в океан!

— О чём Вы, Виктор Петрович? Неужели, ученики вас так замордовали в течение двух часов? Но с океаном, конечно, Вы это слишком.

Виктор застыл. Два часа?

— Вы можете объяснить, что случилось? — надавил директор.

Виктор замялся. Как написать это в заявлении? «Увольте меня потому, что я больше не хочу драться с ракшасами»? Прочитав это, Стах Глебович немедленно попросит Сашу вызвать психиатрическую неотложку. И будет прав. А в больничке его примут, как родного и сразу накормят таким вкусным галоперидолом, что глюки про древнюю Индию покажутся лёгкой разминкой.

— Виктор Петрович, Вы здоровы? — участливо спросил Стах Глебович.

— Угу, — промычал Виктор, не услышав вопроса. — А какое сегодня число?

— Двадцать второе сентября, Виктор Петрович, — отозвалась Саша.