Лучи смерти - Николай Свечин

– Что это?

– Моя страховка, Алексей Николаевич. Не зря же я главный почтмейстер!

Сыщика осенило:

– Вы осмелились перлюстрировать личную почту Плеве?

– Еще как осмелился, – гоготнул Дурново. – Он такого понаписал, кретин! И про государя, и про великих князей. А уж эпитеты в адрес коллег-министров… Достаточно показать это кому следует, и Орлу конец. Пусть-ка попробует меня прижать.

Лыков был в замешательстве. Хотя он знал то, что было известно лишь узкому кругу лиц. Перлюстрация в последнее время стала всеобъемлющей. Вскрытию и прочтению подлежали письма всех чиновников, начиная с помощника директора департамента и выше. Это называлось осведомлением, представляющим общегосударственный интерес. В отличие от политического осведомления по спискам Департамента полиции, охватывающего лишь революционеров и их сообщников. Сам Алексей Николаевич после одной беседы с цензором поступал хитро: чертил на обороте своих писем полосы черным карандашом, чтобы они пересекали клапаны конверта. Такие письма не вскрывали. При обработке паром карандаш расплывался, и становилось ясно, что конверт распечатывали… В общегосударственном осведомлении было только одно исключение: не подвергались перлюстрации письма министра внутренних дел. И то лишь пока он занимал должность. Дурново смело нарушил этот запрет. И судя по всему, получил мощное оружие против Плеве.

– Ну, не передумали? – спросил товарищ министра, протягивая сыщику руку. – Я бы на вашем месте…

– Точно отобьетесь? – усмехнулся сыщик, решив сделать хорошую мину при плохой игре.

– Точно. Этот идиот решил, что ему все можно. А тут еще ремонт на почтамте! Он совсем раскудахтался. Ну и дал маху, будто дитятя.

Действительно, в здании Петербургского почтамта с начала июня делали ремонт. И перлюстрация официально была приостановлена, министру перестали по утрам приносить конверты, набитые меморандумами. Очевидно, Плеве решил, что «черный кабинет» на время закрылся, и допустил в частных письмах ряд резких высказываний. Дурново, курировавший Главное управление почт и телеграфов, воспользовался его наивностью. Грязь, кругом одна грязь…

В последний момент, уже на пороге, тайный советник остановил коллежского. И попросил съездить в Гродненский тупик[46] на разговор. Алексей Николаевич отказался наотрез. Дурново стал упрашивать его переговорить хотя бы с Витте. Может быть, тот найдет нужные слова и убедит сыщика подождать две недели.

Лыкову не хотелось беседовать с министром финансов. Решение он уже принял и менять его не собирался. Но Дурново настаивал. И даже предложил, чтобы его экипаж отвез Алексея Николаевича на встречу. Пришлось согласиться.

Витте жил на Елагином острове, во флигеле одноименного дворца. Когда коляска товарища министра подъехала, сыщик увидел смешную картину. Толстый долговязый Витте ехал верхом на таком же толстом жеребце. Его сопровождал охранник в мундире корпуса пограничной стражи. Заметив Алексея Николаевича, сановник с трудом слез, бросил стражнику удила и сразу перешел к делу:

– Господин Лыков, я всегда считал вас умным человеком. А теперь вы меня разочаровываете. Скажите, что вам нужно?

– В каком смысле? – поинтересовался сыщик, хотя понял, о чем речь.

– Всем людям что-нибудь нужно. И вы не исключение. Чин, аренду, пособие – что желаете?

– Да ничего мне не требуется, господин Витте. Я против того, чтобы секретные службы подменяли собой закон.

– А вот я стану министром, тогда все наладится. Помогите мне в этом, Алексей Николаевич. И вообще… Не справляйте нужду против ветра.

Тут Лыков рассердился:

– Вы, что ли, ветер? Почему не ураган, не высшая сила, не провидение? Выпейте пилюлю от мании величия!

Повернулся и ушел. Торга не получилось.

Разговор Лыкова с министром состоялся почти ночью на квартире последнего. Плеве, несмотря на поздний час, был энергичен и бодр. Сыщик уже узнал в кулуарах, что Вячеслав Константинович очень доволен поездкой в Саровскую пустынь. Две недели он не отходил от царской четы и стал незаменимым человеком. Фонды министра на придворной бирже резко повысились.

За чаем Алексей Николаевич доложил результаты дознания. Плеве слушал, изредка задавая уточняющие вопросы. Снисходительнее всего он отнесся к проступку Сазонова. Сказал: подполковник – человек военный, начальство приказало – он исполнил. Поведение Зубатова вызвало более резкую реакцию. Сергей Васильевич лишь по чину состоял в седьмом классе. Влияние его на внутреннюю политику было выше некоторых министров. Начальник Особого отдела Департамента полиции! Создатель новых охранных отделений, покрывших сетью все важные центры империи. Идеолог внутреннего осведомления и мастер тайного сыска. И вдруг подменяет собой министра, вынося смертный приговор революционеру…

Более же всего Орел обиделся на своего товарища. Алексей Николаевич не сказал всего. Он умолчал, в частности, о мотивах заговорщиков. Но министр и так все понял.

– Почему эти твари решили обойтись без меня? – вскричал он. – Чтобы приписать всю заслугу себе, когда выкинут Плеве за борт. А вот поторопились! Ну, Дурново, берегись…

Потом начал зачем-то рассказывать сыщику о слабом характере царя, у которого семь пятниц на неделе:

– Мы убедили Его Величество, что Витте враг, еще в конце прошлого года. Третьего января был подготовлен указ о его отставке. Я сам держал бумагу в руках! Но вмешалась эта дура, вдовствующая императрица Мария Федоровна. Да еще сына привлекла, великого князя Михаила Александровича. И они переубедили царя. Вместо пинка под зад этот жидовский прихвостень получил благодарственный рескрипт! По случаю десятилетнего пребывания на посту министра финансов. Боже, как с ним трудно, с таким самодержцем-флюгером. Как я устал…

Коллежский советник передал министру доказательства того, что вся история – правда. Копию рукописи Филиппова – все, что осталось от его трудов, – Плеве не стал и смотреть. А вот признание Разуваева внимательно изучил. На прощание спросил, пристально глядя в глаза сыщику:

– Сильно вас подкупали?

– Да так…

– К Витте возили?

– Э-э…

– Но вы не поддались. Молодец, Алексей Николаевич! Примите мою благодарность. В наше время почти не осталось верных людей.

Лыков вернулся домой уже за полночь. Он не был уверен, что правильно поступил, открыв тайну министру. Тот действительно нарывался, восстановив против себя всех и вся. Сейчас, получив в руки доказательства измены, Плеве уничтожит оппозицию в рядах МВД. И набросится на крамолу с удвоенной силой. После Сарова он любимчик государя и, что не менее важно, государыни. Полный карт-бланш. Выдержит ли такое Россия?