В стране ваи-ваи - Николас Гэппи

лесных индейцев, в котором нет ни электрических приборов, ни автомашин, ни лестниц, ни верхних этажей, настолько безопаснее нашего, что, хотя в нем водятся змеи и ягуары, детям можно чуть не от рождения позволить самостоятельно его исследовать. Он настолько проще, что ребенок быстро постигает его и может принимать посильное участие в делах родителей. На пути к предметам необходимости нет никаких таинственных препятствий в виде денег или службы; пищу дают животные, птицы, рептилии и рыбы, которых нужно выследить и убить, или овощи, которые надо вырастить. Дома строят из деревьев и листьев, и мальчуган довольно быстро начинает помогать в этом деле. Даже прирученные животные, с которыми он возится, сыграют полезную роль в его дальнейшей жизни, потому что знание их повадок поможет ему успешнее охотиться.

Индейским детям мир должен казаться приветливым и понятным, они с ранних лет проникаются верой в свои силы. И поскольку приобретаемые знания и навыки те же, что у взрослых, то и детство оказывается непосредственной подготовкой к взрослой жизни, а не чем-то отдельным. Преимущества такого порядка особенно видны в вопросах пола. В условиях тесного общежития половой акт, беременность, роды становятся для индейских детей привычной частью общей реалистической картины жизни людей и животных.

По достижении зрелости юноши и девушки проходят обряд «посвящения». И те и другие должны выдержать испытание на выносливость и выдержку; кроме того, юноши должны показать, что они умеют, метко стрелять из лука и смогут обеспечить мясом будущую семью. После испытаний девушки остаются жить с родителями, а юноши поступают в подчинение вождю, что обеспечивает им сравнительно большую свободу. Впрочем, ни юноши, ни девушки вообще не испытывают особых ограничений, если не считать правил, общих для всего племени.

Среди мавайянов открыто признано право молодых на удовлетворение своих половых потребностей, и обе стороны равноправны в этом отношении. Незамужние девушки редко беременеют, так как знают способы предохранения. Девушка дает знать жениху о своем выборе тем, что помогает избраннику в работе, как надлежит жене. Насколько я понял, бракосочетание не связано ни с какой церемонией, за исключением разве что обмена подарками. Мужчина просто переносит свое имущество в дом отца девушки (или в ту часть общей постройки, где живет ее семья) и вешает свой гамак над гамаком жены. Как только подходит соответствующее время года, он расчищает и засаживает поле, чтобы кормить семью. А пока созреет урожай, его кормит тесть; зять в свою очередь помогает тестю в работе.

…К нам подошел Кофири, мальчик лет двенадцати, опрятный и степенный — этим он напомнил мне Манаку. Подобно многим своим сверстникам, Кофири женился на женщине, которая гораздо старше его. Разница в возрасте между ним и Мавой (Мава значит «лягушка» — подходящее имя для столь уродливой и толстой женщины!) составляла лет двадцать с лишним.

У нас посчитали бы такой союз противоестественным. Здесь же, у мавайянов и ваи-ваи, юноша или девушка в первый раз вступают в брак, как правило, с теми, кто намного старше их. В племени всегда находятся такие, которые овдовели или разошлись с мужем или женой; обычно они выбирают себе нового супруга среди тех, кто только что достиг зрелости. Тем самым они получают молодого и сильного спутника жизни, а юноша или девушка обретают партнера, который заменяет им отца или мать и на которого они могут положиться во всем, пока повзрослеют и узнают супружеские обязанности.

Такие браки — недопустимо неравные в наших глазах — здесь часто оказываются счастливыми и прочными. Кофири и Мава относились друг к другу с искренней преданностью; чувствовалось, что у мавайянов очень любящие сердца и что союз молодости и старости полезен и приятен обеим сторонам.

Я спросил Ка’и, у которого, кроме Кабапбейе, была еще одна, совсем юная жена, — не ссорятся ли его жены между собой.

— Очень редко, — следовал ответ, — иначе одна из них ушла бы.

Ничто не может заставить людей жить вместе, если им это не нравится; некоторые всю жизнь отлично ладят друг с другом, но есть и такие, что расходились по нескольку раз.

Я подумал, что мы могли бы извлечь много полезного для себя из опыта индейцев.

…Несмотря на мою привязанность к Ионе, он причинял мне немало забот. Упрямый, вечно всем недовольный, он буквально изводил меня. Может быть, он вовсе не хотел мне зла, а просто не понимал, к чему приводит его ворчание? Может быть, все дело в том, что я чересчур раздражителен или мнителен и от природы не переношу ворчунов? Так или иначе, мне было ясно, что не только ради себя, а ради успеха всей экспедиции я должен положить конец этому нытью — и все же каждый раз, когда я пытался собраться с духом и отчитать Иону, мои добрые чувства к нему брали верх. Я уже столько лет знал его, он был моим первым проводником в лесах…

Пожалуй, истинная причина постоянного недовольства Ионы крылась в том, что он не был облечен никакой властью. Иона очень гордился привилегированным положением, которое упорным и плодотворным трудом создал себе в Департаменте леса. Однако по мере того как рос мой опыт, я обретал все большую самостоятельность, и здесь, вдали от знакомой ему области, он мог принести пользу лишь как ботаник. В отличие от предыдущих экспедиций Иона на этот раз не был даже моим официальным заместителем, и его самолюбие сильно страдало от этого.

Я долго смотрел на него — маленького старого человека с умными глазами, — и решил сделать последнюю попытку завоевать его на свою сторону.

— Как ты думаешь, сможем мы продолжить экспедицию или опять начнется недовольство? — спросил я его, когда мы вернулись в лагерь и стали класть образцы под пресс.

— Зависит от того, сколько будет продуктов и какая работа, — ответил он. — Надо идти не спеша, по пути охотиться и ловить рыбу. Лично мне возвращаться не к спеху.

— Что, если спуститься немного по Мапуэре? Как ты думаешь — справимся? Меня смущает, что продукты на исходе.

Иона был настроен миролюбиво.

— Конечно, мистер Гэппи. Было бы очень жаль не спуститься по реке теперь, когда мы забрались так далеко. Тут, должно быть, и до Амазонки совсем немного осталось, недели две-три. Вот бы ее увидеть! Только я сомневаюсь, чтобы потом удалось подняться обратно, не то люди с Амазонки уже давно добрались бы сюда.

— До Амазонки далеко. Но как бы то ни было, земли в той стороне не изведаны. Мы можем сделать важные открытия. Правда, нам еще на обратном